— Они могут подождать. Ах ты мерзкий головастик! Посмотри, ты огорчил моих собачек! Будешь наказан!

— Мара!..

Но свистнул бич, и на щеке Стерлинга появилась кровоточащая полоска.

— Молчать! Тебе никто не разрешал открывать рот! Снимай штаны!

— Мара, прошу тебя!..

Она занесла руку.

— Штаны, я сказала!

Стерлинг расстегнул пряжку ремня, проворно спустив брюки и трусы до колен. Припав к полу, он выпятил зад, чтобы Маре было удобней производить экзекуцию. Она начала стегать его, а Хьюберт в ту же минуту захохотал.

— Замолчи! — приказала она, остановившись.

Но Хьюберт, держась за живот, уже не владел собой, хохоча все громче. Мара повысила голос:

— Замолчи, я сказала!

— О-о-ох, не могу, умру сейчас!! Ах-ха-ха-ха-а! Ой, уморили совсем. О-ох, Боже мой... Ах-ха-ха! Извините, сударыня... Это вы мне?

— Тебе, тебе, пакостная тварь! Убирайся отсюда вон! Сию же минуту! Тебе здесь не место! Уильям, встань и выбрось этого мерзавца вон!

Стерлинг начал подниматься с бетонного пола.

— Мара, ты не поняла, — бормотал он. — Они все знают. Знают про Карла, про Джеффа. Им все известно... Наконец...

Мара недоверчиво уставилась на нас с Хью. Но ореол богини подземного мира, окружавший ее, стал блекнуть и гаснуть, и перед нами оказалась просто потаскуха и воровка, которая и развела всю грязь, забрызгавшую стольких людей. Однако она быстро овладела собой и попыталась отвернуться от неотвратимо надвигавшегося на нее:

— Я верю Уильяму. Он всегда отвечает за свои слова. Он бы так не перепугался из-за пустяков. Так в чем все-таки дело? Вы хотите взять меня?

— Нет, вы не в моем вкусе. Я всего-навсего передам вас в руки полиции. За то, что вы с Энтони совершили в отношении Карла Миллера, и за то, чем занимались до сего момента, вам светит порядочный срок, в течение которого, надеюсь, никто не поручит мне вас искать.

Подойдя вплотную, она положила мне руку на грудь, прищемив выкрашенными в черно-белую полоску ноготками шерсть в распахе рубашки. Потом поднесла пальцы ко рту, слизнув воображаемую капельку моего пота:

— Да-да, конечно... такой большой, такой храбрый... легавый... Тебе не терпится, да? Тебе хочется, да?.. Хочется засадить меня?.. Во имя торжества справедливости?.. Что тебе нужно? Ну, говори скорее, мне некогда. Я все сделаю, все тебе дам. Денег хочешь? Женщин? Наркотиков? Ну? Скажи только — чего, сколько, когда, как часто — и получишь. И мы друг друга не видели. Хорошо?

Она повела плечами, и ворот курточки разошелся, явив взору то, что до этого таил, — замечательные груди, прекрасной формы и отменной упругости. Затрудняюсь, право, перечислить всех моих знакомых, которые обеими руками ухватились бы за выдвинутые ею — гм! — предложения. Я, однако, вынужден был отклонить их, о чем и уведомил Мару. Она потянулась было к «молнии» у меня на брюках, намекая, что я даже не понимаю, сколь многого лишаюсь.

Я перехватил ее руку. Тогда наконец последовало ожидаемое — поток первоклассной брани, охарактеризовавшей меня в самом негативном плане как ублюдка, недоумка, извращенца, к тому же состоящего с этим «гномиком» — имелся в виду Хью — в интимной связи. Под конец было опять велено убираться вон. Терпеливо выслушав все это, я сказал:

— Эй, леди, хватит! Не надо нарываться на неприятности — их у вас и так полно. Либо вы потрудитесь что-нибудь на себя надеть, чтобы прикрыть корму, либо я вас выволоку на улицу, как вы есть, — с голым задом.

Она размахнулась своим шамберьером, целясь мне в глаза, но я, смертельно устав от того, что каждое новое знакомство оканчивается попыткой изуродовать меня, и от всей этой мерзкой и грязной игры тоже, поймал ее руку, вырвал бич и изо всех сил хлестнул ее по лицу. Она отступала семенящими шажками, пока не наткнулась на свою свору и не упала.

Но сейчас же привстала на локте.

— Убейте его! Убейте их обоих! Убейте его, и я сделаю для вас такое, что вам и не снилось! Эй, Лаки, Ровер, Слот! Взять его!

Прикованные к стене джентльмены принялись расстегивать свои ошейники и шлейки и двинулись вперед, не вполне понимая, что от них требуется. Конечно, замочить двоих ради безопасности своей повелительницы — дело пустяковое, но все же надо сначала определиться — кто что делает. Отсутствие точного и детального плана их и подвело. Я достал револьвер, наставил ствол в лоб тому, кто был ближе всех ко мне, и дал остальным возможность поразмыслить. Мара попыталась прервать их размышления:

— Нас десять, а их всего двое! И пуль у него — шесть! Чего застыли! Взять его!

Свора опять стала надвигаться. Я взвел курок, продолжая держать переднего на мушке. В эту минуту, застав врасплох нас всех, грянули три выстрела. Пули расковыряли бетон как раз между нами. Я резко повернулся и направил ствол на нового противника. У меня было не больше секунды — пока стрелок выберет себе новую цель. К счастью, я не нажал на спуск: стрелком этим оказался Хью.

— Эй, с-с-собачки, на м-место! — сказал он, водя из стороны в сторону стволом «узи». — Не д-думаю, что вам захочется послушать с-соло на автомате в моем исполнении. Думаю я, что вам захочется отползти в уголок и с-си-деть там смирно. Т-только не п-п-простудите п-попочку — б-бетон холодный.

Я не без удивления воззрился на этого маленького забавника, который так усилил нашу огневую мощь. Поймав мой взгляд, он подмигнул:

— Хей-хей, Хей-джи! При таком чувстве ю-юмора, как у меня, на-надо принять меры бе-безопасности. Я — человек вспыльчивый, но не слабоумный.

— Извини, Хью, — сказал я. — Раньше не принимал тебя в расчет в качестве огневой точки...

— С-с-скорее, запятой, — засмеялся он и, продолжая крякать, дулом своего компактного, но грозного оружия затолкал всех семерых к стене, велел им снова надеть ошейники и сесть на пол, спиной к нам.

— Еот так, в-вот так, ребята. Давай, Лаки, шевелись, Спот. — Направив автомат на замешкавшегося, он поторопил его: — А тебе, Ровер, что, о-особое приглашение?

— Я — Блеки, — слабо отозвался тот.

— Как я сразу не догадался? Вылитый Блеки.

Когда семерка вновь оказалась на привязи, я снял со стенки пару наручников, рывком поднял Мару на ноги, довольно грубо вывернул ей руку за спину и защелкнул первый браслет, а потом предоставил ей выбирать, в какой манере сковать ей второе запястье. Она предпочла покориться без дальнейшего сопротивления.

Стерлинг находился, так сказать, «за бровкой» и не выступал ни на чьей стороне. Перед уходом я запасся еще одной парой наручников — для старины Джеффа, — сунул их в карман пиджака и предложил боссу:

— Ну, теперь проведаем Энтони.

— Так, с-собачки, мы уходим, — обратился Хью к своре. — С-самое лучшее для в-вас — в-влезть в свои шкуры — и по домам, к женам-детям, или кто там у вас их заменяет. 3-здесь п-приятного б-будет мало, так что я вас че-честно пред-дупреждаю: не вздумайте увязаться следом и отбить вашу с-сучку. П-п-положу всех на месте, г-глазом не м-моргну. В го-го-городе столько го-говна, что б-без вас с-скучать он н-не будет.

Я подтолкнул Мару к ступенькам, по которым уже поднимался Стерлинг, открывая процессию. У девицы хватало благоразумия не пытаться бежать, но это не значило, что она не искала выход из этой ситуации. После каждого шага она делала полшажка назад, прижимаясь ко мне, и детским голоском молила понять ее и поверить, что все это — чудовищная ошибка, а на самом деле все обстоит не так, как я думаю. Именно этот голосок окончательно в свое время лишил Миллера разума и заставил его думать, будто ни один из постоянно всплывающих обманов нельзя принимать на веру.