Гнев смыла река вместе с чувством долга. Впрочем, это чувство прошло еще тогда, когда рука карабинера ухватила меня за ворот. Мне хотелось снять с себя мундир, хоть я не придавал особого значения внешней стороне дела. Я сорвал звездочки, но это было просто ради удобства. Это не было вопросом чести. Я ни к кому не питал злобы. Просто я с этим покончил. Я желал им всяческой удачи. Среди них были и добрые, и храбрые, и выдержанные, и разумные, и они заслуживали удачи. Но меня это больше не касалось, и я хотел, чтобы этот проклятый поезд прибыл уже в Местре, и тогда я поем и перестану думать. Я должен перестать.

Пиани скажет, что меня расстреляли. Они обыскивают карманы расстрелянных и забирают их документы. Моих документов они не получат. Может быть, меня сочтут утонувшим. Интересно, что сообщат в Штаты. Умер от ран и иных причин. Черт, до чего я голоден. Интересно, что сталось с нашим священником. И с Ринальди. Наверно, он в Порденоне. Если они не отступили еще дальше. Да, теперь я его уже никогда не увижу. Теперь я никого из них никогда не увижу. Та жизнь кончилась. Едва ли у него сифилис. Во всяком случае, это, говорят, не такая уж серьезная болезнь, если захватить вовремя. Но он беспокоится. Я бы тоже беспокоился. Всякий бы беспокоился.

Я создан не для того, чтобы думать. Я создан для того, чтобы есть. Да, черт возьми. Есть, и пить, и спать с Кэтрин. Может быть, сегодня. Нет, это невозможно. Но тогда завтра, и хороший ужин, и простыни, и никогда больше не уезжать, разве только вместе. Придется, наверно, уехать очень скоро. Она поедет. Я знал, что она поедет. Когда мы поедем? Вот об этом можно было подумать. Становилось темно. Я лежал и думал, куда мы поедем. Много было разных мест.

Я соскочил с поезда в Милане, как только он замедлил ход, подъезжая к станции рано утром, еще до рассвета. Я пересек полотно, и прошел между какими-то строениями, и спустился на улицу. Одна закусочная была открыта, и я вошел выпить кофе. Там пахло ранним утром, сметенной пылью, ложечками в стаканах с кофе и мокрыми следами стаканов с вином. У стойки стоял хозяин. За столиком сидели два солдата. Я подошел к стойке и выпил стакан кофе и съел кусок хлеба. Кофе был серый от молока, и я хлебной корочкой снял пенку. Хозяин посмотрел на меня.

– Хотите стакан граппы?

– Нет, спасибо.

– За мой счет, – сказал он и налил небольшой стаканчик и подвинул его ко мне. – Что нового на фронте?

– Не знаю.

– Они пьяны, – сказал он, указывая на солдат за столиком. Этому можно было поверить. Было видно, что они пьяны.

– Рассказывайте, – сказал он. – Что нового на фронте?

– Ничего я не знаю о фронте.

– Я видел, как вы спускались. Вы спрыгнули с поезда.

– Идет отступление.

– Я читаю газеты. А нового что? Конец скоро?

– Не думаю.

Он подлил в стакан граппы из пузатой бутылки.

– Если у вас не все в порядке, – сказал он, – я могу спрятать вас.

– У меня все в порядке.

– Если у вас не все в порядке, поживите здесь.

– Где здесь?

– В моем доме. Многие живут здесь. У кого не все в порядке, те часто живут здесь.

– А таких много?

– Смотря о чем речь. Вы из Южной Америки?

– Нет.

– По-испански говорите?

– Немного.

Он вытер стойку.

– Перейти границу теперь трудно, но все-таки возможно.

– Я не собираюсь переходить.

– Вы можете жить здесь, сколько вам захочется. Вы увидите, что я за человек.

– Сейчас мне надо идти, но я запомню адрес и вернусь.

Он покачал головой.

– Вы не вернетесь, раз вы так говорите. Я думал, у вас правда не все в порядке.

– У меня все в порядке. Но всегда приятно иметь адрес друга.

Я положил на стойку десять лир в уплату за кофе.

– Выпейте со мной граппы, – сказал я.

– Это не обязательно.

– Выпейте.

Он налил два стакана.

– Помните, – сказал он. – Приходите сюда. Не доверяйтесь никому другому. Здесь вам будет хорошо.

– Я в этом уверен.

– Вы уверены?

– Да.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Тогда позвольте сказать вам одну вещь. Не разгуливайте в этом мундире.

– Почему?

– На рукавах ясно видны места, откуда спороты звездочки. Сукно другого цвета.

Я промолчал.

– Если у вас нет бумаг, я могу достать вам бумаги.

– Какие бумаги?

– Отпускное свидетельство.

– Мне не нужны бумаги. У меня есть бумаги.

– Хорошо, – сказал он. – Но если вам нужны бумаги, я могу достать вам все, что угодно.

– Сколько стоят такие бумаги?

– Смотря что именно. Цена умеренная.

– Сейчас мне ничего не нужно.

Он пожал плечами.

– У меня все как следует, – сказал я.

Когда я выходил, он сказал:

– Не забывайте, что я ваш друг.

– Не забуду.

– Еще увидимся.

– Непременно, – сказал я.

Выйдя, я обогнул вокзал, где могла быть военная полиция, и нанял экипаж у ограды маленького парка. Я дал кучеру адрес госпиталя. Приехав в госпиталь, я вошел в каморку швейцара. Его жена