— Как ты себя чувствуешь? — продолжали далее издеваться самовлюбленные вояки, унижая безоружного.

— Боремся с бедой!

— Какая же у тебя беда?

— Видите ли, я сижу очень высоко, и вам неудобно целовать меня в то место, куда вы всадили мне кол.

Укр.

167

Восточный владыка однажды посетил тюрьму, в которой отбывали наказание двадцать арестантов.

— За что сидите? — спросил владыка.

Девятнадцать из двадцати тут же поклялись, что сидят безвинно, исключительно по судебной ошибке. И только двадцатый признался, что сидит за кражу.

— Немедленно выпустить его на свободу, — приказал владыка, — он может оказать дурное влияние на всех остальных честных людей, которые здесь находятся.

Ирак.

168

Как-то поэт Никола Буало[40] ехал вместе с судьей в провинциальный городок. Они много говорили о справедливости.

Служитель Фемиды, чувствуя недоброжелательное отношение со стороны литератора к людям его профессии и желая расположить к себе любимца муз, сказал:

— Вся страна восхищается вашим мастерством! На что услышал ответ:

— Иной рифмует хорошо, но судит крайне глупо!

Франц.

169

В церкви поп уговаривал верующих терпеть все земные муки. За это, понятно, после смерти они попадут в рай. А Иван не утерпел и говорит:

— А наш пан тоже попадет в рай?

— Да, все паны тоже будут в раю.

— Так я лучше пойду в ад.

— Правильно, — зашумели люди. — Ибо с панами и в раю будет ад…

Укр.

170

Божественный наместник Христа, некто папа Лев X (а дело было в 1514 году), сильно нуждаясь в деньгах и желая исправить свои дела, решил отправить за границу специального человека. Этот человек, монах Тецель, объехал все германские владения, бойко торгуя индульгенциями на отпущение грехов.

Он ездил на лошади с двумя ящиками. В одном ящике у него были папские грамоты и свидетельства на отпущение грехов — прошлых, настоящих и даже будущих. В другой ящик монах пихал деньги за вырученный товар.

Встретился монаху германский рыцарь в лесу. Купил вояка индульгенцию на отпущение грехов. Спрашивает:

— А отпущение того греха, который я намерен сотворить, можно приобрести?

— Почему же нельзя? Пожалуйста…

Купил рыцарь и это отпущение, убил монаха, деньги забрал и скрылся. Вот так…

Нем.

171

Как-то после удачной охоты Людовик XV решил проехаться по деревням. Ну, ясное дело, насмотрелся всякого: грязь, бедность, невежество, болезни, голод.

Насмотревшись, король сказал своим ближайшим подданным:

— Будь я на месте этих людей, я стал бы бунтовать. Хорошо, что они до этого не додумались!

Франц.

172

— Что ни говорите, а инквизиторы были очень талантливые люди.

— Да неужели?

— А как же! Только они могли делать такие записи: «Наказать с возможной кротостью, без пролития крови». Это означало — сжечь!

Исп.

173

Однажды Тимур спросил у Моллы:

— Молла, скажи правду, хотелось бы тебе стать повелителем?

— Не дай Бог, — ответил Молла Насреддин. — Что, мне самого себя не жалко?

— Почему? — спросил Тимур.

— За свою скромную жизнь видел я, как умерли два повелителя. Бог даст, еще двух провожу на кладбище. Но ни один из этих повелителей не видел кончины Моллы Насреддина. ^{16}

Тадж.

174

М говорил: «Мои недруги не в силах мне повредить: они не властны отнять у меня способность разумно мыслить и разумно поступать».^{17}

Франц.

175

Однажды министра пригласили в благотворительное общество. На заседании присутствовало много привлекательных молодых женщин, и все они не сводили глаз с министра. Но он все время, пока сидел на заседании, уделял внимание только одной старой и немощной женщине. С нею он беседовал, а на остальных и не смотрел.

Все это было очень странно, и сама старуха спросила министра:

— Почему вы из всех присутствующих на заседании оказываете внимание только мне?

— Но, ханум, разве это не благотворительное общество? — спросил министр.

Перс.

176

Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю ли я какое-либо различие в их житейских правилах.

«Различие действительно есть, — ответил я, — один из вас готов лишь облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его».^{18}

Франц.

177 Будучи послом в Вене, кардинал де Роган был однажды арестован за долги. Потом, вернувшись в Париж, он занимал должность великого попечителя бедных. Как-то раз он отправился в Шатле, чтобы по случаю рождения дофина освободить нескольких узников. Прохожий, увидев у тюрьмы шумную толпу, осведомился, что произошло. Ему ответили, что народ сбежался взглянуть на кардинала де Рогана, только что прибывшего в Шатле. «Неужто его опять посадили?» — изумился простак.^{19}

Франц.

178

Однажды, гуляя по Версалю со своей фавориткой мадам де Монтеспан, Людовик XIV ни с того ни с сего заявил:

— Государство — это я!

— Очень может быть, — грациозно поклонилась мадам, — но я, ваше величество, просто не в состоянии любить все государство.

А народу фраза понравилась.