висела табличка с надписью “Если хотите совершить сделку, снимите трубку”. По некоторым телефонам говорили и, несмотря на тихие голоса, можно было расслышать обрывки разговоров: “…Вы купили две тысячи? Продавайте…”, “…Можете взять пятьсот по восемнадцать? Давайте…”, “…Хорошо, начинайте с пятнадцати двадцати пяти…”

Секретарша, сидевшая в дальнем конце комнаты, увидела двух телекорреспондентов, улыбнулась в знак того, что узнала Кеттеринга, и сняла телефонную трубку. Позади ее стола находились двери нескольких кабинетов, некоторые из них были открыты.

— Смотри внимательно, — сказал Кеттеринг Мони. — Такие акционерные биржи скоро станут историей, это одна из последних. Большинство из них уже исчезли, подобно тому как исчезли подпольные кабачки после отмены сухого закона.

— Однако торговлю акциями никто не отменял.

— Верно. Но брокеры подсчитали, во что обходятся такие заведения, и пришли к выводу, что они себя не оправдывают.

Слишком многие приходят сюда отдохнуть или просто из любопытства. Кроме того, здесь, в тепле и уюте, пристраиваются бездомные — ведь лучшего места, чтобы укрыться от зимних холодов, им не найти. К сожалению, бездомные не платят брокерам комиссионных.

— Может, дать это в “Новостях”? — предложил Мони. — С такой же вот ностальгической ноткой, прежде чем эти биржи исчезнут с лица земли.

Кеттеринг взглянул на него с некоторым изумлением:

— Блестящая идея, мой мальчик. Как я сам до этого не додумался? На следующей неделе поговорю с “подковой”.

Дверь, перед которой сидела секретарша, открылась, и из нее вышел толстяк с густыми бровями; он тепло поздоровался с Кеттерингом:

— Рад тебя видеть, Дон. Давненько ты не появлялся, а мы ведь ни одной твоей передачи не пропускаем. Чем можем быть полезны?

— Спасибо, Кевин. — Кивком головы Кеттеринг указал на Мони. — Мой юный коллега Джонатан хотел бы знать, какие акции ему стоит купить сегодня, чтобы завтра они в четыре раза подскочили в цене. И еще: можешь на полчаса усадить меня за какой-нибудь стол с телефоном?

— Стол с телефоном — не проблема. В твоем распоряжении мой кабинет — там тебе никто не будет мешать. Что касается первого вопроса, извините, Джонатан, но наш “магический кристалл” сейчас как раз подпитывается информацией. Если вы еще будете здесь, когда он вернется, я дам вам знать.

Их проводили в небольшой комфортабельный кабинет, где стояли стол красного дерева, два кожаных кресла, неизменный компьютер и телефон. Табличка на дверях гласила: “Кевин Фейн”.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Фейн, — а я пойду распоряжусь, чтобы вам принесли кофе и сандвичи. Когда они остались одни, Кеттеринг сказал Мони:

— Еще студентами мы с Кевином во время летних каникул подрабатывали посыльными на Нью-йоркской фондовой бирже, и с тех пор не теряем друг друга из виду. Хочешь профессиональный совет?

Мони кивнул:

— Конечно.

— Корреспондент, — а похоже, ты можешь им стать, — должен иметь много знакомых, причем не только среди элиты, но и тех, кто попроще; время от времени надо наведываться к таким знакомым, как мы сейчас, иначе их можно потерять. Это способ получения информации, подчас самой неожиданной. И еще запомни: люди с радостью помогают телерепортерам; даже если кто-то позволяет тебе пользоваться своим телефоном, ему уже кажется, что он к тебе приблизился, и почему-то бывает тебе за это благодарен.

Говоря это, Кеттеринг извлек из внутреннего кармана несколько стодолларовых банкнот, позаимствованных у Альберто Годоя, и разложил на столе. Он выдвинул ящик стола и вынул оттуда лист бумаги для записей.

— Сначала попытаем счастья с сотенными, на которых написаны фамилии. Затем, если потребуется, перейдем к номерам счетов. — Взяв со стола купюру, он прочел:

— Джеймс У. Мортелл. — И добавил:

— Сия стодолларовая бумаженция когда-то побывала в руках этого человека. Попробуй отыскать его в телефонном справочнике Манхэттена, Джонатан.

Через две-три минуты Джонатан объявил:

— Есть.

Он диктовал номер телефона, а Кеттеринг нажимал на соответствующие кнопки на телефонном аппарате. После двух гудков приятный женский голос ответил:

— Слесарно-водопроводная фирма Мортелла.

— Доброе утро. Мистера Мортелла, пожалуйста.

— Он ушел по делам. Это говорит его жена. Могу я быть вам чем-то полезна?

“Голос не только приятный, но молодой и завораживающий”, — подумал Кеттеринг.

— Благодарю вас, миссис Мортелл. Вас беспокоит Дон Кеттеринг. Корреспондент по экономическим вопросам Си-би-эй. Пауза, затем удивленно и недоверчиво:

— Это розыгрыш?

— Вовсе нет, мэм. — Кеттеринг говорил непринужденно и приветливо. — Мы тут на Си-би-эй кое-что выясняем, и мистер Мортелл мог бы нам помочь. Раз его нет, может быть, вы его замените?

— А ведь вы действительно Дон Кеттеринг! Я узнала голос. Чем мы можем быть вам полезны? — Милый смешок. — Если у вас, конечно, труба не протекает.

— Да как будто трубы в порядке, но если что случится, я к вам обращусь. По правде говоря, это имеет отношение к стодолларовой купюре, на которой значится фамилия вашего мужа.

— Надеюсь, мы ничего дурного не сделали?

— Разумеется, нет, миссис Мортелл. Эта банкнота, по всей вероятности, побывала в руках вашего мужа, и сейчас я пытаюсь проследить ее дальнейший путь.

— Знаете, — задумчиво произнесла женщина, — некоторые клиенты платят наличными, в том числе и сотенными. Но мы никогда не задаем вопросов.

— Да и с какой стати вам их задавать?

— Затем, когда мы кладем деньги на счет в банке, кассиры иной раз пишут на них нашу фамилию. Наверное, это не положено, но некоторые так делают. — Пауза, затем:

— Я однажды спросила, для чего это. Кассирша объяснила, что гуляет очень много фальшивых сотенных, и банк таким образом подстраховывается.

— Ага! Именно так я и думал; вероятно, сотенная, которую я сейчас держу, получила свою метку таким же образом. — Произнося эти слова, Кеттеринг показал Мони большой палец. — Вы не будете возражать, миссис Мортелл, если я попрошу вас назвать банк?

— Отчего же не назвать. Это Сити-бэнк. — И она продиктовала адрес филиала в центре города.

— Спасибо. Это меня как раз и интересовало.

— Секундочку, мистер Кеттеринг. Могу я задать вам вопрос?

— Конечно.

— Это каким-то образом отразят в “Новостях”? А то как бы мне не пропустить передачу?

— Не беспокойтесь. Вы нам так помогли, миссис Мортелл, что в день передачи я лично вам позвоню и предупрежу. Когда Кеттеринг повесил трубку, Джонатан Мони сказал:

— Я знал, что чему-нибудь у вас научусь. Я не ошибся.

— Чему же ты научился?

— Как заводить друзей.

Кеттеринг улыбнулся. У этой Мортелл был такой милый, если не сказать ласковый, голосок, что Кеттеринг решил ее навестить. Он записал адрес — она жила в центре, неподалеку. Не исключено, что его постигнет разочарование. Голоса бывают обманчивы — она может оказаться старше, чем он думал, а внешне — напоминать заднюю стенку автобуса, хотя интуиция подсказывала ему обратное.

Со временем Джонатан непременно узнает еще и то, что одно из косвенных преимуществ работы на телевидении заключается в бесчисленных возможностях приятных любовных приключений — разумеется, если у вас есть к этому охота. Он выбрал еще одну стодолларовую купюру.