разложенных между ними газет. Повсюду мелькали белые лица американских и английских туристов.

Не обращая внимания на ожидающих, Мигель направился в дальний конец зала, где висела табличка с броской надписью “Экскурсии для посетителей”. Под ней стоял с чемоданчиком Хосе Антонио Салаверри.

“Вылитый хорек”, — подумал Мигель, глядя на узкое, худое лицо, ниточку усов и лысеющую голову Салаверри. Перуанскому дипломату, обычно державшемуся с надменным видом, сегодня было явно не по себе.

Они едва кивнули друг другу, и Салаверри подвел Мигеля к бюро информации, где, пользуясь полномочиями дипломата, записал его под вымышленной фамилией. Мигель получил пропуск посетителя.

Они пошли по галерее с колоннами — из окон открывался вид на сад и на Ист-ривер. Поднявшись по эскалатору на следующий этаж, они вошли в Индонезийский зал — только для дипломатов и гостей.

Эту просторную, элегантную комнату, где проводили досуг главы государств, украшали великолепные произведения искусства, в том числе подаренный Саудовской Аравией гобелен с изображением Казбы в Мекке — шитье серебром и золотом по черному полю. Толстый зеленый ковер как нельзя лучше подходил к белым кожаным диванам и креслам — мебель была расставлена так искусно, что несколько групп могли находиться здесь одновременно и при этом не мешать друг другу.

Мигель и Салаверри устроились в уединенном уголке.

Посмотрев на севшего напротив Мигеля, Салаверри неприязненно скривил тонкие губы.

— Я ведь предупреждал: являться сюда опасно! И без того риск слишком велик.

— А что здесь опасного? — спокойно спросил Мигель; ему необходимо было выяснить, до какой степени осведомлен этот слизняк.

— Идиот! Будто вы сами не знаете! По телевидению, в газетах только и речь о том, что вы натворили, об этих людях, которых вы выкрали. ФБР, полиция повсюду вас ищут. — Салаверри сглотнул, затем с беспокойством спросил:

— Когда вы уезжаете.., когда отбываете из Штатов всей компанией?

— Допустим, что уезжаем, но вам-то зачем это знать? Не все ли вам равно?

— Хельга от страха места себе не находит. Да и я тоже. Стало быть, этот кретин все выболтал своей шлюхе из банка. Значит, первоначальная брешь в системе безопасности расползлась и сейчас оборачивается прямой угрозой, которую придется устранять. Идиотская догадливость Салаверри предрешила судьбу его самого и его подружки.

— Сначала давайте деньги, — сказал Мигель, — а потом я отвечу.

Салаверри набрал шифр на замке своего чемоданчика, извлек оттуда пухлый пакет из толстой бумаги, перетянутый узкой лентой, и протянул его Мигелю.

Мигель вскрыл пакет, взглянул на деньги и приклеил ленту на место.

— Вы что же, не собираетесь пересчитывать? — кислым тоном спросил Салаверри. Мигель пожал плечами.

— Вы не посмеете меня надуть. — И, помолчав, сказал с наигранным безразличием:

— Так, значит, вас интересует, когда я и мои люди уберемся отсюда?

— Да, интересует.

— Где вы с вашей приятельницей будете сегодня вечером?

— У меня. Мы так расстроены, что никуда не хотим идти. Мигель бывал у него дома и помнил адрес.

— Там и ждите, — сказал он. — Я не смогу позвонить — почему, потом поймете. Сегодня вечером к вам явится мой человек и сообщит все, что вы хотите узнать. Его зовут Плато. Когда он назовется, можете смело открывать дверь.

Салаверри энергично закивал. Ему явно стало намного легче.

— Я оказываю вам эту услугу, — добавил Мигель, — за то, что вы так быстро управились с деньгами. — Он дотронулся до бумажного пакета.

— Спасибо, вы же понимаете, мне совершенно ни к чему рисковать…

— Понимаю. Однако сегодня вечером будьте дома.

— Да-да, обязательно.

Выйдя из здания ООН, Мигель пересек Первую авеню и вошел в отель “Плаза”, принадлежащий ООН. На первом этаже, рядом с газетным киоском, находился телефон-автомат.

Он набрал заученный на память номер в Куинсе. Когда на другом конце провода раздался голос, Мигель знал, что попал в частный дом в районе “Малой Колумбии” на Джэксон-Хейтс, напоминавший по виду крепость. Мигель был краток: не называя никаких имен, он продиктовал номер телефона, с которого звонил, и повесил трубку.

Он терпеливо ждал у автомата; дважды подходили какие-то люди, но он делал вид, будто куда-то звонит. Через семь минут раздался звонок. Мигелю сообщили, что говорят из другого телефона-автомата. Следовательно, их разговор не засекут и не прослушают.

Понизив голос, Мигель изложил свою просьбу. Его заверили, что она будет выполнена. Соглашение было достигнуто, плата — шесть тысяч долларов. Мигель продиктовал адрес Салаверри и предупредил: пароль — имя Плато. Он еще раз подчеркнул:

— Должно быть сделано сегодня вечером, и чтоб было похоже на убийство-самоубийство.

Ему пообещали, что его инструкции будут выполнены самым тщательнейшим образом.

К месту встречи на Третьей авеню Мигель подошел чуть раньше чем через час. И через несколько минут подъехал Луис. Усаживаясь в машину, мокрый от дождя, Мигель сказал Луису:

— Едем в похоронное бюро — то же, что в прошлый раз. Помнишь?

Луис кивнул и вскоре свернул на восток, к мосту Куинсборо.

Временами, когда в жизни страны наступало затишье, Служба новостей напоминала спящего гиганта.

Ее механизм функционировал далеко не в полную силу, и многие талантливые люди вынуждены были “выжидать”, то есть фактически слоняться без дела.

Вот почему, когда происходило какое-то крупное событие, привлекались опытные сотрудники, которыми — еще одно расхожее профессиональное выражение — можно было “открыть огонь”. В пятницу утром, через день после похищения семьи Слоуна, в главном здании телестанции Си-би-эй началась подготовка к “открытию огня” — формирование команды расследования во главе с Гарри Партриджем, старшим выпускающим была назначена Рита Эбрамс.

В 8 часов утра Рита, прилетевшая в Нью-Йорк из Миннесоты накануне поздно вечером, вошла в комнату, предоставленную команде расследования. Вскоре к ней присоединился Гарри Партридж, который провел ночь в люксе отеля “Интер-континентл”, снятом для него телестанцией.

Он сразу приступил к делу:

— Есть что-нибудь новое?

— Что касается похищения — ничего, — ответила Рита. — Но перед домом Кроуфа огромная толпа.

— По какому поводу?

Рита сидела откинувшись во вращающемся кресле. Несмотря на краткость своего отпуска, она выглядела отдохнувшей — к ней вернулись присущие ей живость и энергия. Не утратила она и своего легкого цинизма, который нравился всем, кто с ней работал.

— Сегодня каждому охота хотя бы дотронуться до ведущего. Поклонники теперь узнали адрес Кроуфа, вот и хлынули в Ларчмонт. Их сотни, если не тысячи. Полиция еле справляется — ставит заслоны на дорогах.

— Туда послана съемочная группа?

— Конечно. Ребята проторчали там всю ночь. Я сказала, чтобы они оставались там, пока Кроуф не уедет на работу. Тогда их сменит другая группа.

Партридж одобрительно кивнул.

— Скорее всего похитители убрались из Ларчмонта, а значит, и центр событий переместился, — сказала Рита, — но на всякий случай подежурить там пару дней не помешает: вдруг всплывет что-нибудь новенькое. Впрочем, может быть, у тебя есть другие соображения?