от береговых утесов струями, и беспорядочная волна превратила поверхность океана в нечто несусветное. Палуба «Ра» колыхалась, как одеяло, и кое-где сухой папирус вспучивался буграми. Между мачтой и каютой, где обычно двое могли пройти бок о бок, теперь и одному-то человеку надо было глядеть в оба, чтобы прошмыгнуть, а щель между мостиком и каютой смыкалась, словно челюсти щелкунчика. Сядешь в каюте на два ящика – они так и норовят тебя ущипнуть. Лопнул один кувшин, и из него, на радость Сафи, высыпались орехи. А из другого кувшина, который долго терся о соседа, через дыру в боку вытекла вся вода.
Мы починили левое рулевое весло и спустили его за борт, стоя по пояс в бурлящей воде, но оно вскоре сломалось, так что лопасть болталась на веревках за кормой, а развернувшийся парус застиг врасплох Карло и Сантьяго, которые набирали воду из бурдюка, и бросил их на фальшборт. Быть бы им за бортом, если бы не страховочные концы. Здоровенная летучая рыба приземлилась на палубе и долго плавала в пруду на корме, ловко уходя из рук Абдуллы, пытавшегося ее поймать.
Возясь с веслами и парусом, я сильно ушиб руку, и она еще болела, когда я ночью поднялся на мостик, чтобы сменить Сантьяго. Он молча показал на огонь с левого борта. Крепко держась за перила и расставив ноги для устойчивости, мы вместе всматривались в мрак. Острова Зеленого Мыса? Нет, судно. Оно шло прямо на нас. Замигали сигналы. Слишком быстро, чтобы мы могли их прочесть, но было ясно, что нас о чем-то запрашивают.
– 'Ра' порядок, «Ра» порядок, – просемафорили мы карманным фонариком.
Судно подошло совсем близко. Видимо, это был патрульный катер с Зеленого Мыса. Его здорово трепала бортовая качка, нас больше кидало вверх-вниз.
– 'Ра', бон вояж.
Это пожелание было передано помедленнее, так что мы успели его прочесть.
Счастливого плавания... Катер развернулся, и вот уже согревающие душу огни исчезли во мраке.
– Счастливого плавания, – сказал я Сантьяго, который отправился спать.
Через два часа я посвистел в щель: пора Юрию на вахту, остальные пусть спят. Вдруг словно сам Нептун ухватился за широкую лопасть рулевого весла, купающуюся в черных волнах. Могучая сила вырвала весло у меня из рук, лодка накренилась, из тьмы с ревом ринулись вперед белопенные каскады, и вся палуба внизу скрылась под водой. Мостик дрожал, отвратительно трещало ломающееся дерево. Кажется, мостику пришел конец? Нет, это второе рулевое весло не устояло. Теперь нам нечем править. Пришлось криком поднимать всю команду. Парус полоскался. На палубе гуляли волны. Скрипели веревки и дерево, заглушая команды. Пошел дождь. Мы отдали оба наших плавучих якоря. И лодка выровнялась.
– Пожелали нам счастливого плавания, – произнес Сантьяго, глядя в ночную тьму. Там больше не было видно огней. Все берега остались позади, а впереди простирался Атлантический океан.
– Счастливой вахты, Юрий. Править тебе нечем.
Глава 10
В американские воды.
Пять тысяч километров на морской тяге с грузом океанских волн.
На борту «Ра» был праздник. Море и небо улыбались. Сухую носовую палубу пекло тропическое солнце, на кормовой палубе мирно плескался Атлантический океан.
В бамбуковой каюте прохладная тень, на желтой стенке висит на веревочках голубая карта Атлантики с вереницей карандашных кружочков. Последний, только что нарисованный кружочек свидетельствует, что сегодня мы перевалили сороковой меридиан и вошли, так сказать, в американскую область Атлантического океана. Вот уже несколько дней ближайшая к нам земля – Бразилия, да-да, мы теперь гораздо ближе к Южной Америке, чем к Африке, но мы пересекаем океан в самой широкой части, идя почти прямо на запад, и по курсу ближайшая суша – Вест-Индия.
Событие, заслуживающее того, чтобы его отметить. Нашему итальянскому коку-чародею ассистировал гурман Жорж, он приготовил изысканные египетские блюда. После закуски (марокканские маслины, бутерброды с соленой колбасой и вяленая египетская икра) каждый получил по огромному омлету с артишоками, луком, помидорами, кусочками копченой баранины и острым овечьим сыром и со всевозможными приправами от египетского камона до красного перца и редкостных трав. На третье был подан изюм, чернослив, миндаль и – самое замечательное – тройная порция медового марокканского селло мадам Айши.
Холодильник? Консервный нож? Представители семи стран на фараоновом пиру отлично обходились без них и уписывали за обе щеки, а папирусный кораблик сам шел на всех парусах нужным курсом, без вахтенного на мостике.
У нас была на борту целая плавучая бакалея. Заведовал ею Сантьяго, наш мексиканский квартирмейстер, единственным легальным клиентом был Карло, а единственным воришкой – Сафи. Она не умела читать номера, проставленные завхозом, однако ухитрялась откупоривать именно те кувшины, в которых лежали орехи.
Из книжечки Сантьяго явствовало, в частности, что в кувшинах l – 6 лежат яйца в известковой воде, кувшины 15 – 17 наполнены вареными томатами в оливковом масле, в амфорах 33 – 34 под слоем перца хранится домашний овечий сыр, нарезанный кубиками и залитый оливковым маслом. В кувшины 51 – 53 Айша положила масло, топленное и посоленное по берберскому рецепту. В амфорах 70 – 160 – чистая вода, набранная в колодце под Сафи. Чтобы не зацвела вода в бурдюках, мы по примеру жителей пустыни положили в нее комочки смолы. Кроме того, в кувшинах, корзинах и мешках хранились мед, соль, горох, фасоль, рис, зерно и мука, сушеные овощи, каркаде, кокосовые орехи, цареградский стручок карубу, орехи, финики, миндаль, инжир, чернослив и изюм. Запаса свежих овощей, корнеплодов и фруктов хватило лишь на две-три недели. Под бамбуковым навесом впереди висели соленое и копченое мясо и колбасы, связки лука, сушеная рыба, прессованная египетская икра в сетках. Под этими продуктами стояли ящики с сухарями и лепешками – русскими, норвежскими и древнеегипетскими. Конечно, дело было не в том, можем ли мы прожить на чисто древнеегипетском меню, а в том, годится ли папирусная лодка в море. Но нам хотелось также выяснить, могли ли выдержать такое плавание корзины и кувшины, и можно ли прожить без консервов и замороженных продуктов, если рыба не клюет. Пока что нам это удавалось без труда.
Но когда Жорж по случаю пересечения сорокового меридиана нарушил правила игры и откупорил одну из двух бутылок шампанского из наших запасов, а Юрий налил в русские деревянные чашки свою зверскую настойку, Абдулла забил отбой. Похлопав себя по туго набитому животу, он полез через кувшины в наш корабельный бассейн, чтобы совершить омовение перед благодарственной молитвой аллаху.
Вернувшись после молитвы к своим земным товарищам, он попросил объяснить ему, что это за
