наладить устойчивую связь с поддерживающей вас артиллерией. Миномет хорош как оружие партизана для скрытного ведения огня по правительственным войскам, сидящим на блокпостах, сторожевых заставах или в местах открытого скопления на дальности от 2 до 4 км.

Нашим войскам чаще приходилось вести боевые действия на коротких дистанциях с противником, находящимся в укрытии. На иных условиях партизаны, как правило, в бой не вступают и стараются избежать его любой ценой. При этом сводится на нет наше преимущество в боевой технике и ее вооружении. Так было 1 мая 1986 г. в Панджшере, 31 декабря 1994 г. в Грозном, в марте 1996 г. у Ярыш-Марды.

Уравнять шансы сторон в таком бою можно путем быстрого спешивания пехоты и организации огневого противодействия из тех видов оружия, которые обеспечат подавление противника в укрытии. Идеальным можно было бы считать применение артиллерии на прямую наводку.

В апреле 1987 г. командир 201-й МСД полковник Шеховцов при штурме укрепрайона в южном Баглане усилил штурмующие батальоны двумя батареями 152-мм самоходных артиллерийских установок «Акация», выведя их на огонь прямой наводкой. Разрывы осколочно-фугасных снарядов проламывали в стенах такие бреши, в которые без труда проходили танки и БМП, давили любое огневое сопротивление противника и обеспечили успешное выполнение задачи. Но в том бою расстояние между оборонительными рубежами моджахедов составляло 700-900 м и позволяло не подвергать самоходки истребительному огню гранатометчиков. К сожалению, сегодня наш противник не так глуп, чтобы позволить громить себя подобным образом.

Где же выход? Опираясь на свой опыт, я бы посоветовал всем командирам и начальникам, готовящимся к войне с партизанами, во-первых, свести к минимуму широкомасштабные операции с применением большого количества личного состава. Наиболее перспективными представляются действия небольших, 3-4 человека, разведывательных групп, оснащенных компактными и надежными средствами топопривязки и связи, имеющих в своем составе артиллерийского корректировщика или авианаводчика, действующих во взаимодействии с подразделениями артиллерии или авиации. Их задача – обнаружить противника и, избегая огневого соприкосновения с ним, обеспечить максимально эффективное поражение огнем артиллерии и авиации.

Во-вторых, надо изменить штатную структуру мотострелкового взвода, введя в нее гранатометное отделение, вооруженное РПГ-7. Доведя таким образом количество гранатометов во взводе до шести, мы повышаем огневую мощь этого подразделения почти до уровня батареи 82-мм противотанковых пушек. Почему же РПГ-7, а не РПО «Шмель» или ГП-25?

Дело в том, что, обладая сопоставимыми характеристиками, РПО имеет существенный недостаток – одноразовость применения, а при огневом соприкосновении очень тяжело поразить цель первым выстрелом. Как правило, уничтожение цели на дальности прямого выстрела производится двумя выстрелами – пристрелочным и только потом, с поправкой, на поражение.

В таких условиях уничтожение цели из РПО требует 22 кг носимого вооружения, а поражение из РПГ – 5 кг (вес двух ПГ-7В). Прибавим к этому неоспоримое преимущество оптического прицела ПГО-7 над механическим прицелом к РПО и существенную разницу стоимости произведенных выстрелов: ПГ-7В – 25 долларов, РПО – около 100 долларов. Получаем значительную экономию финансовых средств, что тоже немаловажно для сегодняшней России.

Эффективность поражения легкобронированных целей огнем РПГ-7 наши военные теоретики рассматривают как 0,3. Это значит, что в бою для уничтожения БМП-БТР из гранатомета надо произвести 3 выстрела. Укрытия, используемые сепаратистами, как правило, сопоставимы по защищенности с бронеобъектами, оснащенными противопульной броней, и расход боеприпасов на их поражение можно сопоставить. Наличие 6 гранатометов в отделении с боекомплектом в 6 выстрелов на РПГ позволяет надежно подавить 12 целей, что соответствует задаче мотострелкового взвода в наступательном бою.

Чеченские сепаратисты эмпирическим путем дошли до понимания того, что в городском бою (излюбленный ими вид боя) добиться какого-либо значительного успеха можно только сосредоточением противотанковых средств для подавления любой цели. Больше того, они пошли дальше, взявшись за совершенствование гранатометных выстрелов применительно к различным целям.

Заливают в противотанковые гранаты бензин, приматывают к головной части гранаты по паре четырехсотграммовых тротиловых шашек. Трудно судить об эффективности таких рационализаторств. Попасть в цель этим фугасом дальше, чем за 50 м, проблематично, а вот психологический эффект от его применения по позициям правительственных войск, несомненно, высок.

У нас много лет идут разговоры о необходимости принять на вооружение осколочно-фугасную или зажигательную гранату к РПГ. Но здесь мы сталкиваемся с Женевскими конвенциями, накладывающими ограничение в 400 г на осколочно-фугасные боеприпасы, используемые при ведении огня из носимых видов вооружения и ограничивающие применение зажигательного оружия. Правда, эти ограничения не распространяются на боеприпасы, предназначенные для комбинированного воздействия. Например такие, как кумулятивная противотанковая граната с внутренней насечкой на металлической оболочке боевой части или сигнально-осветительная граната с напалмовым или термитным наполнением.

Говоря о боевом применении подствольных гранатометов и винтовочных гранат, надо отметить их главный недостаток – сложность ведения прицельного огня и малую мощность содержащегося ВВ. Все, кто сталкивался с боевым применением этого оружия, знают, что эффективно поразить противника огнем ВОГ- 25, ГП-23 или винтовочной гранатой можно, только попав ею противнику в лоб, и то при условии, что он без каски. При массе 320-350 г эти гранаты, если верить характеристикам, дают от 200 до 800 осколков с радиусом поражения не менее 10 м. К сожалению, осколок весом 0,5-1,5 г вряд ли может нанести серьезные поражения пехоте противника. Как правило, это оружие используется для ведения безадресного беспокоящего огня.

Каждый бой не похож на другой, и выжить, победив в нем, можно только опираясь на боевой опыт. Несмотря на весь свой ужас и нелепость, войны в Чечне, в Афганистане, Приднестровье дали России людей, знающих войну и умеющих воевать. Этот опыт бесценен. Его нельзя приобрести в наших военных училищах и академиях. Поэтому, если у вас нет возможности получить дополнительное тяжелое стрелковое вооружение, насадки для ночной стрельбы, хорошего арткорректировщика, а профессиональная компетентность вашего начальника вызывает сомнения в успехе предстоящей операции – постарайтесь заполучить в свое подразделение хотя бы одного настоящего ветерана последних войн. И пусть его опыт поможет вам выжить и победить.

Боевые уставы российских Вооруженных Сил пока отражают лишь суть классического общевойскового боя, в котором действия любого подразделения поддерживаются артиллерией, бронетехникой, авиацией. Расхожей стала фраза о том, что мы все время готовились к войне минувшей, утрачивая бесценный опыт малых военных конфликтов. Не обобщался и не изучался в войсках опыт разгрома бандеровских формирований на Украине и «лесных братьев» в Прибалтике, операций в Венгрии (в 1956 г.) и Чехословакии (1968 г.), сражений в Китае и Корее, боевых действий во Вьетнаме, боев в Конго и Сомали. Наконец, трудно назвать хорошо усвоенным опыт двух недавних малых войн – в Афганистане и Чечне. После Великой Отечественной войны наши солдаты и офицеры воевали в общей сложности в 20-ти странах мира. Но, как это ни странно, способы ведения тех боевых действий не нашли отражения в наших боевых уставах.

В ходе конфликтов малой интенсивности (именно к таким относится война в Чечне, в которой участвовало около 1/30 от общего числа воинских формирований России) подразделениям регулярной армии зачастую приходится воевать с незаконными вооруженными формированиями (НВФ), которые предпочитают вести действия по партизанскому типу, навязывая бои на закрытой местности (в горах, лесах, джунглях, населенных пунктах), где противоборствующие стороны, как правило, разделяют лишь несколько десятков метров. Тактику связывания противника ближним боем вьетнамцы называли термином «захват за пояс»,