было нечего. Поднять так, чтобы не терять партизанской крови. Поднять можно было простым нажатием кнопки в тайном партизанском бункере, а потом из-за непроходимых минных полей только постреливать из снайперских винтовок по офицерам, по саперам, по водителям…»
Вот трагедия Орловского как профессионала в связке «личность – страна». Его готовили, он готовился и других готовил к Главному, а когда это Главное 22 июня 1941 года грянуло, то почти все пришлось начинать сначала.
Человек не первой молодости, больной, с травмированным позвоночником, он пошел на Великую Отечественную так, как когда-то поднялся в самую первую свою штыковую атаку. Он не был сродни тем толстомордым партийным батькам, которые, поменяв обшитые дубом кабинеты на обшитые парашютным шелком землянки, руководили партизанским движением, словно посевной кампанией. И его легендарный бросок в обоз эсэсовцев связки тротиловых шашек (тоже стиль диверсанта высшего класса – оперировать не осколочными гранатами, а голой взрывчаткой) – стал как бросок Матросова на вражескую амбразуру.
Ваня, Артем, Аршинов, Муха, Стрик, Роман и др. – это все Орловский в разные годы и в разных странах. Человек, который 72 раза переходил линии фронтов, восемь с половиной лет в общей сложности провел в положении стреляющего нелегала.
Человек-волк, головорез, однорукий бандит. Все это о нем и – не только о нем. Лихой след, как строчку пулеметной очереди, вели сквозь десятилетия два друга-спецназовца Орловский и Ваупшасов. Те еще сорвиголовы международного класса. Гог и Магог… Вот бы кто-нибудь спустя 30 лет после фильма «Председатель» снял кино «Диверсанты»…
Современный подросток в поисках «мужчинских» мужчин зачитывается книжкой про Отто Скорцени, а стены в пэтэушных общагах заклеены плакатами с изображением всяческих заморских рембо. И нет маршевых шлягеров про Орловского и его соратников в стиле группы «Любэ» и Олега Газманова, которые бы орали, лихо заломив береты, белорусские спецназовцы.
Идеологическая упаковка «не та», многовато большевистской атрибутики навешано и потому непривлекательно? Да ерунда все это!
У диверсанта не бывает идеологии. У диверсанта бывает только командование. А верховное командование нашего героя сидело на Старой площади в Москве.
Был Орловский прежде всего человеком действия, цели, долга, и натура изначально вела его туда, где винтовка рождала власть. В его примере такую среду действия обеспечили большевики. А полумифический путиловец Анисимов из популярной книжки об Орловском, который в окопах первой мировой прокоммунистически наставил крестьянского сына и тем самым определил всю его дальнейшую судьбу, – это позднейшее декоративное обрамление. Равно мог бы повлиять на молодого Орловского и поэт-эсер Алесь Гарун (Прушинский), участник создания БНР и член Белорусской войсковой комиссии, – вот только если бы сумел показать, как нужно брать власть…
Орловский – не собственность КГБ и не собственность компартии (в конце концов, следует помнить, что содержал его народ). А как натужно пыталась компартия пристегнуть его к себе, отлично видно по сюжетному ряду документального фильма 1969 года «В огне жизни». Очень понятна тогдашняя озабоченность авторов: снята часовая лента о дважды Герое, но как можно обойтись без присутствия вдохновителя всех побед – ЦК! И вот вмонтировали сюжет, где сытый дядя – зав. отделом ЦК КПБ, сам собой умиляясь, рассказывает, что Кирилл Прокофьевич, собрав как-то личные сбережения, решил пожертвовать их школе в Мышковичах и за советом пришел в ЦК, и там этой инициативе дали «добро». А то бы без них никак…
Был Орловский прежде всего крутым мужиком, безусловно честным в своей системе координат человеком. Можно по-разному судить о его кинжальной линии жизни, но нет сомнений в том, что издавать в США и Германии мемуары, мелькать на телеэкранах с профессиональными разоблачениями, как это сегодня делают бывшие большезвездные функционеры КГБ, Герой Советского Союза Орловский не стал бы.
Национальный герой или все же только национальный «рекордсмен»? Ставить вопрос так бессмысленно. Орловский – производное системы, а она – часть всех нас. Бронзу невозможно разоблачать, потому что под нею все та же бронза…
Источник: Из книги С.С. Крапивина «Квартира дважды кавалера». – Минск, 1996, с сокращениями
Бригада особого назначения
Формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР происходило в конце июня – начале июля 1941 г. Оно было связано с необходимостью выполнения специальных заданий в борьбе с фашистскими захватчиками, вторгшимися на территорию Советского Союза. ОМСБОН была призвана вести разведывательные и диверсионные действия на важнейших коммуникациях противника, ликвидировать вражескую агентуру, действуя отдельными подразделениями, мелкими группами и индивидуально. Развитие событий выдвинуло еще одну, не менее важную задачу: оказывать всестороннюю помощь в развитии и расширении партизанского движения, создании подполья, сплочении патриотов в тылу врага.
В соответствии с этими целями необходимо было создать такое формирование, подобного которому Красная Армия фактически еще не знала. Его подразделениям предстояло действовать не на одном каком-то участке фронта, как это было с другими воюющими частями, а в самых разных местах всех фронтов – от Баренцева до Черного моря, а главное – не только на линии самого фронта, но и далеко за его пределами, вплоть до Берлина.
В первый период своего существования оно именовалось «войска Особой группы при Народном комиссариате внутренних дел СССР». Начальником Особой группы был комбриг Павел Михайлович Богданов, начальником штаба – Вячеслав Васильевич Гриднев. Она тогда состояла из двух бригад, делила свои батальоны на отряды, а отряды – на спецгруппы. В октябре 1941 г. войска Особой группы были переформированы в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения НКВД СССР в составе двух мотострелковых полков: четырехбатальонного и трехбатальонного со специальными подразделениями (саперно-подрывная рота, авторота, рота связи, отряды спецназначения, школа младшего начсостава и специалистов). В таком составе и с таким наименованием она просуществовала до октября 1943 г., когда в связи с переходом ОМСБОН исключительно на выполнение спецзаданий высшего командования в тылу врага бригада переименовывается в Отдельный отряд особого назначения НКГБ СССР. Однако в сознании солдат и офицеров, а также в литературе сохранились названия ОМСБОН, «омсбоновец».
7 октября 1941 г. бригаде было приказано организовать отряд подрывников для минирования важных объектов и сооружений государственного и оборонного значения в Москве и на подступах к ней (ОМСБОН была временно передана в оперативное подчинение командиру 2-й мотострелковой дивизии особого назначения). По времени это одно из самых первых боевых заданий совпало с переформированием бывшего отряда войск в ОМСБОН. В связи с этим уместно такое заключение: рождение ОМСБОНа непосредственно связано с обороной Москвы. Это особое воинское соединение было во всех отношениях московским.
В состав отряда подрывников были включены две роты – старшего лейтенанта Мансурова и старшего лейтенанта Лазнюка. С 8 октября по 20 ноября 1941 г. отряд провел большие военно-инженерные работы, особенно в Москве и Подмосковье. Важные стратегические объекты столицы были заминированы. В дальнейшем в районе Каширы против 2-й танковой армии Гудериана и к западу от Москвы, а также в зоне 5, 17, 33-й армий и 1-го кавкорпуса Красной Армии действовали 290 подрывников ОМСБОН.
…Вся боевая учеба воинов бригады осуществлялась по особой программе: ведь им предстояло действовать группами, а многим и в одиночку в глубоком тылу врага. В программу входило минноподрывное дело, стрельба из разных видов оружия, тактика лесного боя, ночные прыжки с парашютом, самооборона с оружием и без него, вождение мотоцикла и автомобиля; обучение радиоделу и навыкам медицинской
