на пустой дороге.

— Черт дери, Хелен, — возмущается он. — Она знает?

— Нет.

— Так что же, по ее мнению, произошло?

Хелен набирает полные легкие воздуха и старается описать ситуацию как можно точнее.

— Парень приставал к ней, и она на него напала. Укусила. Она все говорила о крови. О ее вкусе. Толком ничего было не разобрать.

— Но она не сказала…

— Нет.

Питер смотрит на Хелен и произносит те слова, которых она ожидала. И с которыми ей придется согласиться.

— Надо сказать ей. Им обоим. Они должны знать.

— Я понимаю.

Питер качает головой, Хелен старается игнорировать его яростный взгляд. Она продолжает внимательно следить за дорогой, надеясь не пропустить нужный поворот. Но Питер кричит ей прямо на ухо, и его голос она отключить не может.

— Семнадцать лет! Через семнадцать лет до тебя доходит, что надо было им сказать. Отлично. Просто отлично.

Питер достает из кармана мобильник и набирает номер. Он делает резкий вдох, собираясь заговорить, но потом осекается. Автоответчик.

— Это я, — говорит он, наконец решившись оставить сообщение. — Понимаю, мы давно не общались. — Нет. Не может быть. — Но похоже, ты нам нужен. У Клары неприятности, и сами мы никак не справимся. — Да. Он звонит своему брату. — Пожалуйста, позвони, как только…

Хелен отводит взгляд от дороги, снимает руку с руля и выхватывает телефон. Машина чудом не врезается в деревья.

— Какого черта? — Хелен сбрасывает вызов. — Ты обещал, что никогда не будешь ему звонить.

— Кому?

— Ты же звонил Уиллу.

— Хелен, парень мертв. Нам уже не под силу разбираться с такими вещами.

— Я взяла лопату, — отвечает она, понимая, насколько смешно это звучит. — Обойдемся без твоего брата.

Несколько секунд они молчат. Доезжают до поворота, сворачивают, едут дальше.

Уилл! Он позвонил Уиллу!

Она-то знает, что, по мнению Питера, он поступает абсолютно разумно. В этом весь ужас. Дорога сужается, деревья подступают ближе, они нависают над машиной, точно пьяные гости в причудливых шляпах на безумной свадьбе.

Или на похоронах.

— Он может унести тело по воздуху, — произносит Питер через некоторое время. — Он может быть здесь через десять минут. Он может решить проблему.

Хелен стискивает руль в новом приступе отчаяния.

— Ты же обещал, — напоминает она мужу.

— Знаю, что обещал, — кивает Питер. — Мы давали много обещаний. Но это было до того, как наша дочь пошла на вечеринку на каком-то проклятом поле, превратилась в Белу Лугоши и съела пацана. Я вообще не понимаю, как ты ее отпустила.

— Она спрашивала разрешения у тебя, а ты не слушал.

Питер возвращается к больной теме:

— Он еще практикует. В Манчестере. Он писал мне на прошлое Рождество по электронке.

— Писал? — Хелен вздрагивает. — Ты мне не говорил.

— Угадай почему.

Хелен сбавляет скорость. Клара, мягко говоря, не очень четко объяснила, где она.

— Она может быть тут где угодно.

Питер показывает в окно:

— Смотри.

На одном из полей Хелен видит костер и различает вдалеке фигуры. Клара должна быть рядом. Хелен молится про себя, чтобы никто из ребят не пошел искать Клару или того парня.

— Если не хочешь, чтобы я впутывал в дело брата, я сделаю это сам, — говорит Питер. — Унесу отсюда труп.

— Не смеши, — отмахивается Хелен. — Да ты и не смог бы. Уже не смог бы. Прошло семнадцать лет.

— Смог бы, если бы выпил крови. Много мне не надо.

Хелен смотрит на мужа, не веря своим ушам.

— Я забочусь о Кларе, — оправдывается он, глядя на обочину. — Ты должна помнить, каково это. Что в таких случаях бывает. Ее не тюрьма ждет. Они ее…

— Нет, — твердо говорит Хелен. — Нет. Мы сами разберемся с телом. Похороним его. Отвезем в торфяник и похороним. По-человечески.

— По-человечески! — У Питера вырывается горький смешок. — Боже ты мой!

— Питер, мы должны быть сильными. Если ты глотнешь крови, все покатится к чертям.

— Ну ладно, ладно. Ты права, — подумав, соглашается он. — Но сначала я хочу кое-что узнать.

— Что? — спрашивает она. Даже такой ночью — особенно такой ночью — Хелен невольно пугается подобного заявления.

— Я хочу знать… любишь ли ты меня.

Вопрос, столь неуместный в критических обстоятельствах, ошеломляет Хелен.

— Питер, сейчас не…

— Хелен, мне надо знать.

Она не может ответить. Странно. О чем-то врать просто, о чем-то — сложно.

— Питер, сегодня я не намерена ублажать твой эгоизм.

Муж кивает и делает глубокий вдох, пропуская ее слова через себя, — свой ответ он получил. И тут Хелен замечает впереди что-то, точнее, кого-то, сидящего в кустах.

— Это она.

Клара выходит на обочину, и действительность обрушивается на них. Чистая одежда, в которой дочь уходила из дому, теперь пропитана кровью. Свитер и вельветовый пиджак блестят от крови, лицо и очки перемазаны. Она закрывает глаза от яркого света фар.

— О господи, Клара.

— Хелен, фары. Ты ее ослепишь.

Хелен выключает фары и подъезжает к дочери, которая стоит на месте, медленно опуская руку. Через секунду Хелен вылезает из машины и бросает взгляд на темное поле, но тела не видит. Похолодало. Дует свежий ветер, прилетевший без преград через море и болота. Он развевает волосы Клары, и лицо ее кажется открытым и беззащитным, как у младенца.

«Я ее погубила, — думает Хелен. Застывшие черты дочери пугают ее больше, чем кровь на щеках. — Я погубила всю нашу семью».

Мальчик лежит на земле у ног Питера. Он не может быть жив. Он поднял руки над головой, словно показывая, что сдается. Клара выгрызла ему горло, грудь и даже часть живота. Разверстая плоть сияет почти черным, хотя чернота эта разных оттенков на месте разных внутренних органов. Нижняя часть