Я хотел жить с волками.

Интересно, что бы сказал на это Иисус…

Когда за мной пришли снова, уже рассвело. Я отправился на следующий допрос с чувствами облегчения и настороженности одновременно.

Меня провели мимо женщин невысокого роста со швабрами в ту самую комнату допросов, где я уже побывал раньше. Передо мной открыли дверь и подтолкнули к тому же стулу у того же стола. Магнитофон исчез, в это утро копом был смуглый мужчина лет сорока с печальными глазами, прилизанной прической и усами, которые придавали ему вид иракского шпиона. Он был не один. Когда он указал мне на стул, гость повернулся и поприветствовал меня.

— Все-таки нашел ночлег, а? — спросила Кровавая Мэри краешком рта. Она повернулась к копу и сказала: — Да, это он. Посмотрите на его вид.

Коп бросил на меня взгляд и улыбнулся Мэри. Она выглядела слишком хорошо для женщины, которая должна была умереть, несмотря на свой свободный зеленый костюм. Сам я никогда не вкалывал героин, но мог поклясться, что тысячи миллиграммов было достаточно, чтобы наркоман сыграл в ящик. Мэри перехватила мой взгляд и улыбнулась улыбкой человека, носящего бронежилет. Я поднял вверх брови и ладони. Коп прочистил горло, порылся в кипе бланков и взял ручку.

— Итак, вы рады подтвердить, что сеньор Бредфорд — ваш племянник и что он проживает с вами в течение всего времени его пребывания в Испании?

Мэри кивнула в знак согласия, не отрывая от меня взгляда:

— Да.

— И вы подтверждаете, что разрешили сеньору Бредфорду воспользоваться своей машиной в ночь на шестнадцатое июля — прошлой ночью?

— Да, это так, — кивнула Мэри, наклонившись вперед, чтобы сбросить пепел сигареты.

— При вас регистрационные документы на владение машиной и страховка?

Мэри наклонилась и взяла свою сумку:

— Вот.

Полицейский проверил ее документы, поставил галочки на некоторых пробелах бланка и передал Мэри.

— Хорошо, распишитесь здесь… — Мэри начертала свои каракули, — и здесь… Благодарю вас. — Он посмотрел на меня. — Сеньор Бредфорд?

Я вытер руки о джинсы на заднице.

— Да?

— Мой долг — сообщить вам, что закон требует от всех лиц, независимо от национальности, иметь при себе документы, удостоверяющие личность. Если вы водите транспортное средство, должны иметь соответствующий документ, удостоверяющий ваше право собственности на него, или разрешение учреждения, сдающего этого средство в аренду, действующие водительские права, правильно оформленную и укладывающуюся в положенный срок страховку. Пренебрежение этими требованиями влечет за собой штраф на сумму пятьдесят тысяч песет за каждый инцидент, заключение в места лишения свободы или депортацию. Вам ясно?

— Да, — кивнул я.

— Не хочу портить вам отпуск, — улыбнулся он, — и не хочу, чтобы у вас остались неприятные воспоминания об Андалузии, но требую, чтобы вы в течение следующих семи дней нашли время посетить этот полицейский участок и предъявить свой паспорт и водительские права. Распишитесь здесь и здесь.

Я расписался. Он передал мне копию документа. В приемном отделении я снова расписался, и они вернули мне мои вещи. Нас вывели наружу мимо трех копов и двух возмущенных, шумливых задержанных скалолазов.

Я воистину не знал, что думать, Мэри же знала. Мы выехали из полицейского участка и припарковались на пыльной обочине у края города, выходящего на расположившуюся в низине широкую долину. По ней были разбросаны фруктовые сады, покрывшиеся утренней росой, и дома, похожие на кусочки фарфора, брошенные на затененную землю.

— Прежде чем куда-нибудь ехать, — заявила Мэри, — поговорим немного.

Ее слова прозвучали предостерегающе и зловеще, я принялся искать слова оправдания.

— Искренне, искренне сожалею о событиях прошлой ночи, — начал я. — Мне было в последнее время не по себе. Понимаю, было нечестно воспользоваться твоей машиной и вещами. — Я был готов даже признаться в похищении ее наличности, если бы она спросила. Но она не спрашивала.

— Если бы меня беспокоила машина, я оставила бы тебя там, где ты был, — ответила Мэри, окинув меня взглядом наполовину жалостливым, наполовину насмешливым. Она сунула между тонкими губами сигарету «Ротманс» и протянула руку. — Зажигалку.

Я бросил зажигалку ей в ладонь, она прикурила.

— На ведение домашнего хозяйства, — сказал я, вручая ей немного пропотевшую, украденную мною пачку песет.

Она сунула деньги в сумку, не пересчитывая, и попыталась завести серьезный разговор:

— Где чарли?

Я почесал нос. Ужасный прокол.

— Какой Чарли?

— Не пудри мне мозги, парень. Это кокаин, который ты спер. Где он?

Я принялся искать сигарету, на моей верхней губе выступил пот.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я украл твой кокаин?

Мэри рассмеялась сухим, бесстрастным хрипом.

— Очень хорошо. Если бы ты не был чертовски недоверчив, то был бы чрезвычайно убедителен.

— В самом деле, не понимаю, о чем ты говоришь, — пролопотал я.

— Ладно, — сказала Мэри с расчетливой невозмутимостью, — поступай как знаешь. Я же имею сказать тебе вот что: в четверг вечером твой очаровательный французский дружок угощал меня выпивкой в баре. Оказывается, вы вовсе не друзья. Оказывается, ты обобрал его. Он говорит, что хорошо отблагодарит любого, кто поможет ему вернуть его собственность.

Она взглянула на меня искоса, надеясь увидеть на моем лице реакцию на свое сообщение. Реакции не было.

— Тогда я сказала ему, что размер моей помощи будет зависеть от свойства его похищенной собственности и качества его мерси. Ты сечешь?

Я вытянул губы и вздернул брови. Она восприняла это как жест согласия.

— Оказывается, француз возлагает надежды на меня, поэтому рассказал мне все. Это заняло некоторое время и потребовало неоднократного повторения выпивки, поскольку мы разговаривали на двух разных языках. В итоге оказалось, что ты прикончил его племянника, стащил черт знает сколько кило кокаина и дал тягу. Это объясняет, почему ты остановился в среду у меня. Все еще сечешь?

Я устало закивал.

— Это не племянник его, а сын, и я не убивал его. Я был в это время с Мамутом. Можешь спросить у него.

Мэри подняла выщипанные брови:

— Мамут? Мальчик Тео? Ты сейчас живешь с ним? О боже! Неудивительно, что ты прославился на всю долину! — Она прикоснулась к своему распятию с недоверчивой миной. — Не буду касаться твоей извращенной половой жизни. Меня интересует только, что ты сделал с кокаином.

— Ты знала, как вела себя Луиза?! — воскликнул я. — Ее неверность стала местной легендой, распространявшейся по долине, как тени от сьерры. Почему ты не сообщила мне?

— Не мое дело, — пожала плечами Мэри.