головы и не спеша направился ей навстречу. Несколько служанок, сидевших за завтраком в дальнем углу кухни, как по команде замолчали, не сводя глаз с той, кого когда-то считали своей ровней.

Мари не обращала внимания на приглушенные завистливые голоса.

– У вас на кухне все так же аппетитно пахнет, повар Ридж.

Толстяк конфузливо крякнул.

– Спасибо, мисс. Рад снова видеть вас здесь. – Он оглядел Мари с головы до ног и смущенно повертел головой. – Все-таки платье многое меняет, мисс; а уж если его сиятельство сказали, что вы теперь хозяйка дома, для меня этого достаточно.

–  Достаточно для того, чтобы угостить меня своим знаменитым сливовым пудингом?

– Сливовый пудинг? Да у меня их целых три – на выбор.

– Я хочу тот, что вы приносили мне в замок, незадолго до моего… отъезда.

Ридж просиял:

– Сегодня вы отведаете такого сливового пудинга, какого еще никогда не пробовали!

Мари улыбнулась и, слегка коснувшись руки повара, через кухню вышла в заднюю дверь, а потом пошла по тропинке.

Неожиданно она заметила полковника Гоффа, видимо, все это время наблюдавшего за ней. Не обращая на него внимания, она приподняла юбки и быстро двинулась через сад к коттеджу Бена. Окна в нем оказались заколочены, за исключением одного, открытого всем ветрам.

Внезапно в душе Мари шевельнулся страх, однако любовь к старому учителю, воспоминания о времени, проведенном вместе, в конце концов пересилили, и она взялась за ручку двери.

Словно почувствовав знакомую руку, дверь легко подалась, и Мари вошла внутрь. Повсюду лежал толстый слой пыли. На столе, на камине, на скамье в беспорядке валялись книги; некоторые из них были раскрыты.

Затуманившимися от слез глазами Мари смотрела на обломок мачты с модели корабля; в голове проносились обрывки их с Беном нескончаемых разговоров. Здесь она узнала все тонкости кораблевождения и все премудрости бесконечной войны власть имущих с теми, кто жаждет свободы. И здесь же поведала о своей первой любви единственному человеку из всей челяди лорда Пенскотта, который ее понял и сумел сохранить тайну. Здесь они составляли план спасения пленника, а потом она строила планы собственного побега.

Джейсон… снова Джейсон. Неужели ей так никогда и не удастся забыть его?

Неожиданно из-под опрокинутого глобуса выскочило мохнатое серое существо и плюхнулось к ней на колени.

– Уивер! Неужели это ты?

Мари потерлась щекой о пушистую шерсть. Кот удовлетворенно замурлыкал и лизнул ей ладонь жестким, шершавым язычком. Верный Уивер – он все еще ждет своего хозяина. Так и живет здесь, выходит через щель в двери и возвращается обратно, когда ему вздумается. По-видимому, ему удалось здесь как-то прижиться. Но сможет ли она привыкнуть, даже притом, что в ее распоряжении окажется весь Пенскотт-Холл? А если нет? Неужели для нее нет спасения?

Внезапно кот выскочил и нырнул под стол. На пороге показался полковник Гофф.

– Какое неподходящее место для хозяйки Пенскотт-Холла. – Гофф с отвращением посмотрел на свои сапоги, покрывшиеся пылью и сразу потерявшие блеск. Это явно не улучшило его настроения, и он поморщился. – Пойдемте, я провожу вас.

Она взяла его под руку и проследовала из царства воспоминаний в ярко освещенное солнечными лучами настоящее.

Они прошли сначала к дому, потом свернули направо, к живописному лесному массиву, который окружал замок и спускался к реке. Стоял один из тех неповторимых теплых ясных дней, какими славится начало лета в Англии, когда воспоминания о зиме уже ушли в прошлое, а жара и пыль еще впереди.

Постепенно Мари ощутила растущее напряжение. В голове проносились различные варианты дальнейшего развития событий. Холодно и бесстрастно она попыталась оценить каждый из них.

За две недели ее пребывания в Пенскотт- Холле Гофф, разговаривая с ней, утратил прежнюю настороженность. Нельзя ли извлечь из этого пользу? Она мельком оглядела себя. Платье из шелка и тафты скроено скромно, почти по-крестьянски. Улучив минуту, когда Гофф загляделся на кролика в кустах, Мари повела плечами так, чтобы вырез платья опустился чуть ниже. Теперь ее полная грудь выступала поверх корсажа, словно требуя ласки. Однажды она уже использовала свое тело для того, чтобы получить свободу; не удастся ли сделать то же самое еще раз?

Полковник посмотрел на нее и тут же опустил глаза, но Мари успела заметить на его губах довольную улыбку. Рука его заметно подрагивала.

Они вышли на небольшую поляну, ярко освещенную солнцем.

– Не правда ли, здесь намного лучше, чем в той гробнице?

Сердце Мари колотилось так громко, что она испугалась, как бы он не услышал. Чистый прозрачный воздух дышал ароматом сирени. Высокие ели тянулись своими изумрудными вершинами в небо. Птицы громко защебетали, увидев людей, потом дружно снялись с места и улетели.

Мари опустилась на ствол поваленного дерева, а Гофф примостился рядом в классически живописной позе. Не допуская и мысли о том, что может найтись женщина, которая бы не искала его расположения, он не заметил искусную уловку Мари. Она крепко обхватила себя руками, так что грудь, казалось, вот-вот выпадет из корсажа.

–  Вот вы говорили о гробнице… Знаете, прошлое меня не слишком тревожит, зато будущее внушает страх.

– Вам совершенно нечего бояться. Фаворитка такого могущественного человека, как граф Брентлинн… Кстати, он достаточно дряхл, так что вы можете пользоваться полной свободой. – Полковник многозначительно замолчал.

– Свободой, сэр? С охранниками за дверью?

Гофф поднял руку, провел пальцем вдоль корсажа и остановился у выреза.

– Даже полковнику приходится подчиняться приказаниям, однако он может позволить себе некоторую вольность, например, беседовать с пленницей, удалив охрану, столько времени, сколько потребуется.

Мари чуть наклонилась вперед, так что его палец крепче прижался к ее телу.

– И много времени, вы думаете, может потребоваться?

Гофф облизнул губы, глаза его сузились.

– Столько, сколько захочет мадам. Притом что она предоставит мне… ну, скажем так, доказательство своих благих намерений.

Значит, так тому и быть, раз это единственный способ получить свободу. Покориться для того, чтобы победить. Позволить его рукам… его губам… Нет! Она не в состоянии это сделать. Ее губы еще помнят вкус губ Джейсона…

Гофф опустил ее на землю, и Мари почувствовала его язык на своей коже. Вот он поднял ее юбки до бедер. В один короткий момент в голове Мари пронеслись воспоминания об их ночах с Джейсоном. Пусть он ей изменил, но она отдалась ему телом и душой, и любовь к нему все еще горит в ней неугасающим пламенем. Если бы сейчас, в этот момент, ей предстояло умереть, и тогда любовь не угасла бы. Нет, даже ради спасения своей жизни не может она предать Джейсона.

Она попыталась вырваться, однако полковник по-своему истолковал ее лихорадочные движения, приняв их за любовную игру, и одной рукой подняв на ней платье еще выше, другой расстегнул бриджи… Набухшая пульсирующая плоть прижалась к ее обнаженному бедру.

– Ну же, дорогая, давай! Ты такая страстная…

– Отпустите меня!

– Сначала я тебя освобожу. И какое же сладкое это будет освобождение…

Руки Мари взлетели к его лицу, но он успел ухватить ее кисть и прижал ногой бедра. Тогда точным движением Мари с силой ударила его коленом в пах. Полковник моментально откатился в сторону, ловя ртом воздух, пытаясь пересилить боль.

– Сука!

Мари с трудом поднялась, оправила платье и стряхнула с себя листья и хвою. Гофф попытался встать, но снова упал и, в конце концов сев на траву, привалился спиной к стволу, ухватившись руками за ушибленное место.

– Ты меня покалечила.

– Вряд ли. Всего лишь преподала вам урок хороших манер.

– Такая же помешанная, как и этот граф. Я дал тебе единственный шанс, а ты упустила его, как последняя идиотка. Ты точно сошла с ума.

– Возможно, и так, полковник Гофф. А может быть, я впервые в жизни в здравом уме.

Угрюмая свинцово-серая грозовая пелена нависла над поместьем. С запада поднимались черные тучи. Мари перевернула песочные часы.

Вот и еще час прошел. Еще один час жизни потерян безвозвратно. Может, из-за дождя ее палач задержится? И что это даст?

Рэчел прошла к