грудь, обтянутая холщовой рубашкой, вздымалась, легко касаясь его обнаженной груди.

Она излучала тепло, силу… какую-то дикую, первозданную красоту… И почему-то казалась родной и близкой, словно ей было самое место в его объятиях, в его постели. Девушка снова выгнулась под ним, пытаясь сбросить его с себя, и желание молнией пронзило тело Дункана. Не в силах выскользнуть из-под него, Элспет теперь пыталась сдвинуть его бедра со своих, и ее невинные движения, слишком похожие на любовную игру, воспламеняли кровь Макрея.

Его рот едва не касался полуоткрытых губ девушки. Он вбирал в себя ее выдох; она вдыхала его. Он ощущал любой ее жест, любое, самое незаметное движение.

Чуть раньше, во время встречи на ручье, ему пришлось бороться с желанием прикоснуться к ней, обнять… Теперь это желание вернулось с новой силой. Восхитительный свежий рот с пухлой нижней губкой манил к себе, и Дункан не устоял. Он опустил голову, и его губы коснулись щеки, скользнули по бархатной коже и на миг – на один только миг! – прильнули к мягким девичьим губам.

Ахнув, Элспет резко повернула голову, и Дункан зарылся лицом в золотистый шелк волос, вдохнул аромат горной свежести и вереска. Девушка не шевелилась; лежала неподвижно, напряженная, натянутая, как тетива лука. Прислушиваясь к бешеному ритму рвущегося из груди сердца, Дункан медленно, осторожно провел большим пальцем по тонкому запястью.

– Элспет Фрейзер, – тихо произнес он. – А ведь ты гладила мои волосы, когда я спал.

– Это тебе приснилось, – чуть слышным шепотом слетело с ее губ.

– Ну нет, я точно помню. Гладила. – Он поднял голову и улыбнулся, заметив сердитую морщинку, что залегла между ее бровей. Даже в полумраке комнаты Дункан увидел, как вспыхнули, точно маков цвет, щеки Элспет.

Он по-прежнему прижимал ее к кровати, и эта поза, несмотря на все его самообладание, уже отозвалась недвусмысленной реакцией в теле. Пора бы малышке уйти, решил он… иначе будет поздно.

Дункан шумно выдохнул.

– Твое предсказание вполне может сбыться, – со вздохом произнес он. – Причем сегодня же ночью. Останься ты еще на несколько минут в этой спальне, и разгневанные Фрейзеры разорвут меня на части. Уходи, Элспет. Сию же минуту уходи. – Дункан отпустил ее руки и сел на кровати, набросив на обнаженные бедра край мехового покрывала.

Элспет в тот же миг соскочила с постели и отпрыгнула от него, как дикий зверь от огня.

– Не смей больше прикасаться ко мне! – прошипела она.

– Ну а ты, – рявкнул Дункан, натягивая на себя покрывало, – не смей больше мне угрожать.

Одним неуловимо-быстрым движением он схватил свой кинжал и нож Элспет, сунул их под подушку и лег, небрежно закинув руки за голову.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался он, насмешливо приподняв бровь.

Девушка какое-то время молчала, вглядываясь в него в полумраке спальни. Дункан слышал лишь ее дыхание, взволнованное, частое.

– Думаешь, я шучу? – произнесла она наконец. – Ошибаешься. Я – провидица, и мне открылось твое будущее. Так ты уедешь?

– Дай мне как следует выспаться, и тогда, надеюсь, я смогу выслушать любое предупреждение, даже из уст сумасшедшей провидицы с кинжалом в руке. – Он понизил голос: – Но учти… В Гленран меня привел приказ королевы, и я не уеду, пока не исполню его. И запомни вот еще что, – совсем тихо добавил Дункан, – я непременно выясню, что это за видение, о котором ты твердишь. – Поставив в разговоре точку, он повернулся к девушке спиной.

Она буркнула нечто неразборчивое, шагнула в сторону. Дункан затаил дыхание, ожидая, когда захлопнется дверь. Но услышал лишь мягкий звук удаляющихся шагов.

Озадаченный, он оглянулся на дверь. Массивная железная задвижка была на месте. Что за черт! Другой-то двери в комнате нет! Куда же исчезло это воинственное создание?

– Святой крест… – пробормотал Дункан. Да здесь, должно быть, есть потайной ход, как и в Далси, как и во многих других замках. Какая-нибудь плавно отъезжающая в сторону деревянная панель, за которой открывается узкий длинный коридор… – Хорошенько дело, – раздраженно буркнул он, натягивая одеяло на плечи. – Знать бы, кому еще из этих ненормальных Фрейзеров известно о потайном ходе.

Чернота навалилась, непроглядная, вязкая; стянула грудь железными обручами, камнем повисла на ногах. Элспет хотела закричать, но рот был забит чем-то вязким, холодным, мерзким. А самое ужасное – нечем было дышать.

Элспет очнулась в холодном поту; виски ломило, сердце под ребрами ухало неведомой болотной птицей. Задыхаясь и путаясь в смятых простынях, она подскочила на кровати. Теплый оранжевый свет очага помог избавиться от ночного кошмара.

Чуть слышный шорох, а затем и негромкий стук привлекли внимание Элспет. Кутаясь в шерстяное одеяло, она поднялась с кровати и прошла в угол спальни, туда, где под плотной занавеской скрывалась в стене маленькая дверца. В открывшийся проем заглянул Кеннет. Над головой у него Келлам держал факел.

– Что, сегодня? – шепнула Элспет, зажмурившись на миг от неожиданно яркого света.

Кеннет кивнул.

– Я с вами. Только оденусь.

– Давай, но поскорее. – Кеннет пригнул голову и исчез за дверцей.

Элспет мигом надела длинную холщовую сорочку, подпоясала кожаным шнурком, края сорочки просунула между ног и под шнурок – получилось что-то вроде узких бриджей. Разложив накидку на кровати, обернула вокруг талии, свободный конец перебросила через левое плечо и стянула вместе с сорочкой