холодильником обертки от печенья и фантики от шоколадных конфет. Соседка Анны считала, что страдающая «жирофобией» Ру, которая наверняка взвешивается каждый раз до и после того, как сходит в туалет, когда-то и сама была толстушкой. Анна признавалась, что она не видела ни одной фотографии Ру в подростковом возрасте.

У Анны была та же проблема, что и у большинства женщин, – проблема непостоянного веса. Иногда ей хотелось немного похудеть, а иногда – набрать умопомрачительный вес просто для того, чтобы в ее жизни появилась настоящая цель – сбросить его.

Но Ру была единственной из всех знакомых Анне женщин, которая всегда была готова к взвешиванию на весах общественного пользования, выпущенных в 1950-х годах. Анна не знала, где Ру умудрялась их находить; она думала, что такие весы, как и музыкальные автоматы, больше не существуют на свете. Даже во время беременности, когда зад у оставался маленьким и угрожающе тощим, она все равно продолжала называть себя толстой. Она морила голодом себя и, между прочим, свой плод.

Страх Ру перед ожирением, как и другие ее страхи, отражался и на ее детях. Анна иногда думала:

неужели женщины заводят детей лишь потому, что им необходимо выплескивать все свои эмоции и переживания на какое-нибудь беззащитное существо. Ру, к примеру, была необыкновенно горда худенькой попкой своей пятилетней дочери и с удовольствием обсуждала ее фигуру. А еще больше настораживало то, что она говорила о фигуре своей дочери с завистью. Анна жалела Дэйзи, которой приходилось жить под таким давлением еще задолго до того, как она начнет почитывать женские журналы.

Анна остановилась в отделе, где продавалась всякая всячина. Ру стояла рядом с ней и говорила, что пожилым людям нельзя доверять.

– Никогда не знаешь, что взбредет им в голову, – сказала она.

Ру говорила, что когда она ходит за покупками, ее постоянно останавливают пенсионеры. Они якобы хотели полюбоваться детишками Ру, но потом начинали задавать ей всякие вопросы. В лютый мороз они сомневались: не слишком ли тепло ваш ребенок одет? А если на улице было пекло, то, посюсюкав с малышом Оскаром, они изумлялись: «Почему у него ножки босые?» Ру говорила, что старики используют любой предлог, чтобы сунуть свой нос в ее коляску и дать ей пару своих дурацких советов.

– И это только потому, что я делаю все правильно и с самого раннего детства кормлю его здоровой пищей, – говорила Ру.

Каждый раз, когда Ру разговаривала о детях, она напоминала Анне аудиовизуальное пособие для родителей. Несмотря на то, что у Анны пока не было никакой необходимости в подобном инструктаже, Ру все равно просвещала ее по части современных методов ухода за детьми.

Анна взвесила свой пакет со сладостями, не обращая особого внимания на рассуждения Ру о пользе перехода на твердую пищу в раннем возрасте. Вместо этого она думала о руках Шона, с пальцами, сомкнувшимися на кружке пива. О его жестикулирующих руках. О его глазах, раздевающих ее, и затем о его…

– Я, например, начала кормить его детским рисом, когда ему было всего четыре месяца, – прорвался голос Ру сквозь мысли Анны. – Некоторые так называемые специалисты говорят, что это вредно, но мне так хотелось перевести его со смесей на твердую пищу.

– Ты уже отучила его от молока?

Анну сейчас меньше всего волновало, что ответит Ру, но та вдруг неожиданно и без всякой необходимости взялась оправдываться.

– Ему же всего одиннадцать месяцев, – вздохнула она. – Ему до сих пор требуется по одной пинте молока в день.

– Хорошо. Я ничего такого и не имела в виду, – пробормотала Анна, пытаясь придумать новую тему для разговора, в которой она была бы более сведущей, чем Ру. Но на ум ничего не приходило.

– Я хочу сказать, что я уже почти отучила его, – сказала Ру с озабоченным видом. – На самом деле он уже пьет из кружки, как полагается, и очень редко из бутылочки.

– Как Уоррен?

Ру остановилась, тяжело дыша.

– Что ты хочешь этим сказать? – резко спросила она, как будто каждое слово Анны было умышленно подобрано и тщательно обдумано.

– Это была шутка, – ответила Анна, наблюдая за тем, как Ру раздавила сонную муху, которая села на живот спящему Оскару. Интересно, каким образом мухе удалось проникнуть в такое стерильное место, как этот супермаркет? В нем даже овощи были неестественно яркими, словно начищенными.

Она даже не заметила, как Оскар, который бодрствовал еще секунду назад, успел заснуть. Анна смотрела на его свесившуюся набок голову. Иногда ей казалось, что Ру дает ему наркотики, чтобы он отключался и не мешал Ру строить карьеру.

– Ты собираешься писать еще рецензии? – спросила Ру. – Художественному редактору очень понравилась твоя рецензия. Он сказал. – «Эта женщина – настоящая стерва, да?»

– Не собираюсь. Если я когда-нибудь и уйду с радио, то только ради сцены. Я действительно очень скучаю по театру, – сказала Анна, осознавая, что это прозвучало весьма претенциозно. Она попросту пыталась затронуть такую тему, в которой Ру плохо разбиралась. Если бы Шон узнал, что Анна позволяет в отношении себя такому человеку, как Ру, то он перестал бы ее уважать. Она начала ощущать себя если и не ровней Шону, то, по крайней мере, уже и не школьницей, влюбленной в своего учителя. Хотя она и вправду была влюблена.

– А, ну ладно, – разочарованно отозвалась Ру.

– Все-таки я надеюсь, что как-то помогла тебе, написав ту рецензию. В тот вечер у тебя был такой нездоровый вид, – сказала Анна, твердо намереваясь воспользоваться советом Шона, данным Розмари. Начиная с сегодняшнего вечера она постарается изменить расстановку сил. Она должна перестать играть в их отношениях роль «ребенка» и занять позицию равного.

– Да, – сказал Ру, сбитая с толку новой темой разговора. – Так тебе нравится, что Том живет в твоей квартире?

– Да. Сейчас у меня отличный секс каждую ночь, – рассмеялась Анна, осознавая, что хотя Ру во времена учебы в Политехе имела репутацию эксперта по постельным делам, за годы замужества она могла уже утратить эту репутацию. Если отношения холостых мужчин и незамужних женщин сосредоточены на постели, то семейные пары, как известно, озабочены такими вещами, как духовки и детские кроватки.

– Я могу спать и с Томом, и с Шоном. Как видишь, у незамужних тоже есть некоторые преимущества, – рассмеялась Анна, подумав о том, не будет ли возражать Ру, если на обратном пути они заедут в аптеку. Анна сказала бы ей самым беспечным голосом, что ей нужно купить упаковку цветных презервативов.

– Что! Беспорядочный секс с незнакомыми мужчинами, которые пытаются найти у тебя эрогенную зону? – рассмеялась Ру, читая обертку на плитке темного шоколада. – Как же, я помню эти времена. Мужчины, которых ты едва знаешь, используют тебя для своего собственного удовлетворения.

– Ну, в наши дни все по-другому, – не совсем убедительно соврала Анна.

Анна положила в тележку шесть плиток полезного заменителя шоколада. Она намеревалась продолжить разговор о сексе, но ей трудно было выговорить в общественных местах такие слова, как «оргазм». К тому же она знала, что если продолжит разговор на эту тему в тоне эксперта, Ру захочет услышать от нее, по крайней мере, правильную терминологию.

– Ты разве не знаешь, что этот шоколад делается не из бобов какао? – спросила Ру, глядя на шоколад Анны. – Он делается из заменителя сахара.

– Ну и что, – ответила Анна, делая вид, что ее это нисколько не волнует.

– А заменитель сахара делается из насекомых.

– Это неправда. Ты говоришь глупости.

– Именно на это и рассчитывают производители продуктов питания. На то, что ты не поверишь, будто они действительно используют ножки насекомых…

– Ради бога, заткнись, – сказала Анна, думая о прошедшем выпуске «SOS!» и о звонке «Розмари». С того момента прошло уже два дня, но у нее еще не было времени серьезно поразмыслить над советом Шона Однако сейчас настал как раз такой момент. – Если я захочу, то буду есть ножки насекомых.

Хотя при одной мысли об этом ей сделалось дурно.

Ру и Анна постоянно играли в одну и ту же игру: наигранная злоба и долгая обида. Они таким образом