океану.
Голос у Френча в голове снова ожил:
— Отражатели готовы, сэр.
— Давайте сразу с севера и с юга. — Командор повернулся к Несбитту: — Включить все ЕФ-7. Имейте в виду, что связь прервется.
Морские пехотинцы засуетились вокруг прожекторов, воздух прорезали три синих столба света, появились перекрещивающиеся красные лучи. Их густая сетка встала над морем непреодолимой стеной до самого неба. На холмах все ярче разгорались зеленым гигантские диски. Красные нити заполнили все. Они отражались от людей, земли, утеса, дороги, воды, устремлялись ввысь и постепенно гасли. Между ними появлялись черные бреши. Через тридцать секунд сетка окончательно растворилась в ночном небе, в тишине стало слышно, как гудят мощные прожекторы.
— Выключить ЕФ-7, — крикнул Френч. Команда пошла по цепочке.
Три столба синего света погасли. Командор молча смотрел вверх. Остальные тоже подняли головы. Звезды вспыхнули ярче, начали пульсировать, а потом рассыпались в мелкую янтарную пыль. Пылинки собрались в лучи, сквозь них снова проступило звездное небо. Это не звезды рассыпались, как всем показалось сначала, это понеслись к земле потоки оранжевого света.
— Доложите, что видите в небе, — пробормотал в микрофон Френч. Как он и предполагал, произошел огромный выброс энергии.
Наушник молчал. Связь прервалась, а командор совсем об этом забыл. Тихо, даже фона не слышно. Френч вдруг особенно остро ощутил свое одиночество.
Над Уимерли кружились оранжевые хлопья. Они падали на пляж, принимали очертания людей. Их глаза пристально следили за группой на берегу, словно искали товарищей и родных. На секунду все замерло, а потом лучи помчались к домам. Они проходили сквозь стены, крыши и закрытые двери, разгорались ярче, бросали янтарные отблески на оконные стекла и зеркала.
Еще мгновение, и они, вылетев из домов, устремились на восток, к морю.
Наушник Френча внезапно ожил:
— В секторе семь — трехкратное усиление электромагнитной активности. Ветра нет, но волны достигли высоты, характерной для урагана. Сэр, наблюдаются молнии. Море как будто… расступается.
Подтвердилось то, чего Френч ждал, о чем знал и даже видел мысленным взором.
Командор смотрел на своих спутников. Они пока не догадывались о происходящем в ста километрах от берега. Мисс Лэрейси лукаво улыбалась, взволнованно потирала руки и напевала какую-то песенку. Старушка весело подмигнула Томпсону.
И снова голос:
— Зарегистрирована сейсмическая активность. Два балла по шкале Рихтера… Похоже, энергия стекается к воронке в море, сэр. По данным локатора, подземные толчки вызваны давлением мощного электромагнитного поля на дно океана.
Френч оглянулся на светящиеся зеленые диски. Может, они перестарались? Так и весь мир затопить недолго. Синей ракетой командор подал сигнал «выключить отражатели», бросил ракетницу на песок и посмотрел на холмы в бинокль. Потом вытянул руку вперед, словно ощупывая перед собой воздух.
— Сэр! Гамма-лучи и ультракороткие волны направлены в открытое море. Турбулентность растет.
Второй голос поправил:
— Это не лучи. Это духи, которые не могли найти своих родных.
Диски на холмах погасли, звезды тоже потускнели.
Френч опустил бинокль:
— Похоже, энергия долбит дырку в морском дне.
В наушнике продолжало тарахтеть:
— Толчки достигли семи баллов, сэр.
Командор посмотрел на Томпсона, на сержанта, на мисс Лэрейси. Старушка перестала веселиться и теперь внимательно изучала мокрые камни под ногами. Камни шевелились, с треском ударяясь друг о друга. Ветер крепчал. Где-то внизу глухо зарокотало, земля дрогнула. Френч чуть не потерял равновесие и схватился за мисс Лэрейси, но старушка не удержалась на ногах и упала.
Выше по берегу раздался громкий звон бьющегося стекла, рухнул один из прожекторов.
Рокот стих. Томпсон помог мисс Лэрейси подняться.
— Уж и прилечь на минутку нельзя, — сказала старушка, взволнованно отряхиваясь. — Цела я, цела. Не тревожься.
— ЕФ-7 номер три вышел из строя, сэр, — доложили по рации.
— Потери есть?
— Нет, сэр. Направляюсь к вам.
Они помолчали, слушая, как волны с ревом накатываются на пляж. Высоко в небе раздались пронзительные птичьи крики. Странно. Перед бедствием ни чайки, ни вороны так себя не ведут. Один за другим люди поднимали головы. Крики, хлопанье крыльев. Тьма пробудила все живое. Над водой снова разнесся безысходный человеческий плач.
— Кто же это? — прошептал Френч. Метрах в пятнадцати от берега с воды снялась огромная птичья стая. Море вскипало стаями экзотических рыб, они вылетали из волн и бросались на берег.
В воздухе было так тесно, что крылья били по крыльям. Горизонт заслонила сплошная черная стена. Птицы выхватывали из воды добычу, и вскоре у берега не осталось ни одной рыбы. Голос в наушнике Френча доложил:
— Цунами, сэр.
Люминесцентные лампы начали мигать, заливая больничные коридоры синим потусторонним светом, очень подходящим для этого места.
Ким обеими руками вцепилась в край пластмассового больничного кресла. «Ничего, — сказала она себе, — ничего, ничего». Ким посмотрела на двери реанимационной палаты, потом на Джозефа. Его лицо на секунду скрылось в темноте, и лампы снова зажглись.
— Ты видел? — спросила она.
— Что? — не понял Джозеф.
Свет вспыхнул ярче. Ким и Джозеф, щурясь, подняли глаза к потолку. Лампы опять мигнули. Ким схватила мужа за руку в ту самую секунду, когда коридор окончательно погрузился во тьму.
— Джозеф!
В дальнем конце коридора загорелся знак выхода.
— Ну все! — Джозеф вскочил. — Пошли.
Он потянул Ким за собой, подбежал к дверям бокса и яростно надавил на кнопку звонка. В проходе появилась медсестра, Джозеф протиснулся мимо нее в палату. Вторая медсестра взволнованно суетилась. Она нажимала на кнопки, переключала тумблеры, проверяла мониторы и аппараты искусственного дыхания.
— Где Тари? — крикнул Джозеф.
— Я не знаю, — ответила Ким, хотя и понимала, что вопрос адресован не ей. На кровати Тари лежал лысый старик, на соседней — пожилая женщина. В следующей палате они нашли темноволосого мужчину лет сорока и ребенка. Ребенка, которого Ким узнала бы в любой толпе. Сердце матери наполнилось любовью, и горем, и желанием во что бы то ни стало защитить свое дитя.
— Вон она.
Родители бросились к кровати. Медсестра вошла следом и попыталась выставить их вон:
— Девочка только что из операционной! Подождите за дверью…
Джозеф с такой силой рявкнул: «Тихо!», что женщина отпрянула и выскочила из палаты.
— Тари! — позвал он и взял дочь за руку.
Лицо девочки было спокойным и равнодушным. На груди тускло белела в полутьме марлевая повязка.
— Тари, — прошептала Ким.
— Доченька, — сказал Джозеф. На детской ладошке еще виднелся полустертый рисунок
