— А не репортер.

Адвокат прорычал что-то ненормативное, извинился и в растерянности отступил. Глаза застилала белая пелена. Предметы расплывались. И тут Джима осенило:

— У меня там брат! Полицейский! — закричал он и назвал имя брата.

Фараон вдруг ожил и впервые посмотрел адвокату в глаза.

— Да. Вижу. Вы и в самом деле похожи.

Сказал он это с какой-то странной интонацией, мягко, почти ласково. Джим насторожился.

Один из патрульных толкнул другого в бок и что-то зашептал ему на ухо. Оба уставились на Джима.

— В чем дело? — спросил адвокат.

— Примите наши соболезнования, — хором ответили они.

— Что? — переспросил Джим. — Какие соболезнования?

К ним подошла Андрена. Она вернулась, увидев, что муж стоит у кордона в полной растерянности. До нее донеслись слова полицейского:

— …на пожаре.

Небо рухнуло Джиму на голову. Душа вагонеткой покатилась из опустевшего тела.

— Соболезную, — повторил фараон, освобождая проход. — Вы извините, я вас не сразу узнал.

Джим заковылял вперед. Над больничным двором взлетали в воздух снопы искр. Пожарные карабкались по лестницам, тянули непослушные шланги, из которых била пена. Джиму казалось, будто вокруг не воздух, а белая мутная жижа.

Пожарные боролись с огнем, а Джим — с собой, пытаясь заставить себя дышать. До чего все похоже! Кто-то дотронулся до его лица Андрена. Смотрит. Глаза в глаза.

— Что он там делал? — спросил Джим.

Он отшатнулся от жены и пошел по замусоренной улице к воротам. Жар обволакивал. Джим услышал цоканье каблуков. Значит, Андрена идет следом.

Джим оглянулся на полицейских. Набежала толпа. Люди, словно комары, присосались к его горю. В колеблющемся свете лиц было не разглядеть.

Джим остановился у ворот. Поодаль испуганными животными кричали больные, их сажали в фургоны и автобусы. Здание почти совсем исчезло за стеной огня. Джим снова оглянулся на кордон. Кордон. Граница. Он перешел границу и теперь бредет по нейтральной полосе. А рядом плетется жена, не зная, что предпринять.

«Никого она не может утешить», — сказал себе Джим.

Воздух напирал со всех сторон, не давал останавливаться.

Толпа завороженно ждала. Вдруг удастся стать свидетелем чьей-нибудь трагедии? Раньше Джим никогда не замечал этой жадности. Люди готовы вытерпеть все, лишь бы увидеть сцены пострашней да покровавей. Зачем? Чтобы забыть о своем жалком безрадостном существовании. Чужой кошмар напоминает, что с тобой самим все в порядке и все твои страхи ничтожны.

Джим подошел к горящему зданию. Он и так плохо соображал, потрясенный смертью брата, а пляска огненных струй окончательно его загипнотизировала.

Андрены рядом уже не было. Она стояла у чугунного забора, закрыв лицо руками и содрогаясь всем телом. Или это всего лишь игра теней?

— Что случилось? — спросил Джим.

Кому это он? Себе или Андрене? Или тому голосу, что бормочет где-то в глубине сознания? Просто так этот голос не вытащишь. Нужен пинцет. И то наверняка застрянет. Джима затрясло от таких мыслей.

Андрена всегда была сильной. Что же случилось? Он подошел к жене и попытался отнять ее ладони от лица, но ничего не получалось. Андрена боялась его. Боялась его взгляда.

— Андрена! — Джим потряс ее за плечо. — Ну что такое?

Она покачала головой.

— Что?

— Это какой-то сон! Почему он не кончается?! — прорыдала девушка. Джим совсем расстроился. Ниточки, которые его держали, рвались одна за другой.

Тягучий воздух не желал попадать в легкие. Горе перешло в ярость. Это ведь он, Джим, только что потерял брата! С какой стати Андрена-то распускает нюни? Почему она так себя ведет? Это ведь не ей нужна поддержка, не ее надо утешать!

Джим отошел в сторону. Он знал, что успокоить жену не удастся. Предоставив ей страдать в одиночестве, Джим двинулся через ворота к толпе больных. Какие славные у них лица! Почему-то здесь гораздо спокойнее. Джим даже позволил себя потрогать, потеребить одежду. Множество рук оглаживали пиджак, брюки, волосы. Он медленно шел через толпу, закрыв глаза и наслаждаясь этим странным общением. Внезапно руки исчезли. Джим огляделся. Он стоял в толпе, правда, с краю, и в лицо ему заглядывали восхищенные больные. Многие кивали, облизывались, запрокидывали головы. Джим отвернулся и чуть не налетел на мистера Квейгмайера. Тот гаденько ухмылялся, обнажив зубы, которые в отблесках пламени казались почти черными.

Брад отвел девушку к своему столу и выдвинул для нее кресло. Он всегда так ухаживал за мамой. Отец объяснял, что это — знак уважения. Женщины — существа особенные, с ними нужно обращаться очень бережно. Их надо обожать. Они продолжают род. Их самопожертвование дарует нам жизнь. Жизнь возникает в теле женщины.

— Привет, — обрадовался новой компании Щен. Он широко раскинул руки и спросил с глуповатой улыбкой: — Как тебя зовут?

Девушка устало повернулась к нему и только тут заметила, что перед ней ребенок. Маленькие перепачканные ручки, обкусанные ногти, которые не мешало бы подстричь. Она с отсутствующим видом погладила воротник своей черной водолазки, послюнявила палец и принялась выводить буквы на грязном, засыпанном пеплом столе.

Щен отхлебнул из бутылки. Буквы сложились наконец в слово, и он прочитал:

— Д… ж… о… й. Джой. Классное имя.

— Джой, — повторил Брад.

Мальчик попытался снова глотнуть пива, но, сколько он ни запрокидывал голову, ничего не получалось. Бутылка опустела Щен сердито стукнул ею по столу.

Джой вздрогнула. Брад отнял бутылку у мальчика и кивнул подруге, показывая, что повода для беспокойства нет.

— А я ведь даже не знаю, как тебя звать. — Щен обиженно ткнул пальцем в Брада и подумал: «Дурак, дурак, дурак».

Брад улыбнулся и стал тыкать в ответ.

Мальчик захохотал, голова его как будто на шарнирах мотнулась вперед. Но уже через миг он встрепенулся и посмотрел на дверь. В дверях стоял новый посетитель. Улыбка сползла у Щена с губ.

— Эй! — гаркнул он, выпрямился, снова гаркнул и повернулся к Браду: — Это он!

Брад улыбнулся.

— Он. Ладно.

— Эй, убийца! — крикнул Щен.

Он хотел вскочить, но кресло никак не отодвигалось. Щен рухнул обратно, сложил ладошки рупором и стал звать отца с новой силой.

Народ притих. Все разом повернулись. Одноглазый прищурился. Мать пьяного семейства подняла с пола коричневый бумажный пакет, встала, с грохотом налетела на стул и целеустремленно двинулась к выходу. За ней потянулись муж и дочь. Алкоголики протиснулись мимо убийцы, и вышибала заботливо