быстрым. Остальные так, сосунки. Но ты говорил, что главным был старик. Ты это говорил?

— Точно, это. Но я слышал только имя Эрл. «Эрл, это был отличный выстрел», — что-то в этом роде старик сказал ковбою, после того как тот замочил Гарнета. Но больше никаких имен не называлось. Старый был за главного, а ковбой — чем-то вроде сержанта.

— Ладно, — проворчал Оуни. — Они снова наедут на нас, эти ублюдки. Можете не сомневаться. Они ищут центральную контору, так как знают, что если покончат с нею, то покончат и с нами. А мы тем временем будем охотиться на них. Поставим людей пасти Беккера. Будем ходить за Беккером по пятам. Он будет держать с ними контакт и так или иначе приведет нас к ним.

— Да, сэр, — сказал Флем Грамли. — Паршиво только то, что Беккер не пришел в офис нынче утром, и когда мы послали несколько парней проверить его дом, там тоже никого не оказалось. Он вывез свое семейство. Значит, он тоже ушел в подполье.

— Он объявится. Ему надо говорить речи и давать интервью. Он мечтает стать губернатором и хочет въехать в губернаторский дворец верхом на этой гребаной истории. Но он всего лишь наглый шустрила. Он меня не пугает. Кто меня пугает, так тот проклятый ковбой. Впрочем, на меня уже охотились, бывало и такое.

— Оуни, умоляю, скажите кто, — заинтересовался Гарри.

— Когда-нибудь слышали про Колла Бешеного Пса?

— Да.

— Ну так, в общем, у Бешеного Пса чесалось меня замочить. Он захватил моего лучшего человека, был такой раздолбай Джимми Лаптон, и потребовал за него выкуп. Мне пришлось заплатить пятьдесят штук, чтобы вернуть Джимми. Он был тот еще чмырь, этот чертов парень. Яйца, как кулаки у долбаного боксера. Начисто безбашенный, но с гигантскими яйцами. И знаете, какой из всего этого урок?

— Нет, сэр.

— Бо Уэйнберг с автоматом в руке застукал его в телефонной будке. И сделал из этой затраханной ирландской свиньи кучу дерьма. Так что неважно, какие у него были яйца. Автомат расколет любые. А урок вот какой: все смертны. Каждый человек рано или поздно сдохнет.

После совещания Оуни сел в свой автомобиль. Взглянув на часы, обнаружил, что было ровно пять, то есть ровно шесть по нью-йоркскому времени. Сказал водителю, куда ехать.

Машина отчалила от ресторана синьора Джузеппе, проехала по Сентрал-авеню, повернула на Малверн-авеню и покатила по негритянской части города, мимо отеля «Пифийский» и одноименной водолечебницы, мимо разных забегаловок, игорных заведений и домов терпимости, затем повернула на большое общенациональное 65-е шоссе, идущее в Литл-Рок через Малверн, но проехала по автостраде совсем немного и остановилась возле бензоколонки на берегу озера Кэтрин.

Оуни вышел и прошелся взад-вперед, зорко глядя по сторонам, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит. Лишь после этого он вошел в помещение бензоколонки, вонючую будку с эмблемой «Тексако», почти не изменившуюся со дня постройки в начале двадцатых годов. Дежурный, дряхлый старикашка, который, судя по облику, должен был носить имя Зик, Лам или Джетро[24], кивнул и вышел, не сказав ни слова, но не забыв выставить в окне заметную издалека надпись «ЗАКРЫТО». Оуни еще раз посмотрел на часы, подошел к холодильнику, достал маленькую бутылочку кока-колы, сорвал крышку и выпил содержимое одним большим глотком. После этого он вытащил из пачки сигарету, вставил ее в мундштук, прикурил от зажигалки «Тиффани», стоившей за двести долларов, и глубоко затянулся.

Он докурил сигарету до половины, когда телефон зазвонил.

Оуни взял трубку.

— Да?

— Личный междугородный телефонный звонок мистеру Брауну от мистера Смита из Нью-Йорка, — произнесла телефонистка.

— Браун у телефона.

— Спасибо, сэр. Я вас соединяю.

— Спасибо, лапочка.

Сначала в трубке потрескивало и хрюкало, но затем шумы утихли и раздался четкий голос:

— Оуни?

— Да. Это ты, Сид?

— Да.

— Что фигня творится, Сид? Говно какое-то!

— Оуни, говорю тебе: ничего.

— У меня здесь завелся парень, желающий надавать мне по яйцам. Какой-то шериф из отставных солдат, вообразивший себя долбаным Томом Дьюи.

— Паршиво.

— В общем, да. Но с этим я смогу разобраться и сам. Что меня волнует, это чокнутый Багхаус Сигел. И Фрэнк, и Альберт, и мистер Лански, все они любят малость повыдрючиваться. Не может ли он стоять за моими неприятностями? Вдруг он затеял вышибить меня из бизнеса? Он мог бы на этом кое-что выиграть.

— Оуни, я же сказал, что задал кое-кому кое-какие вопросы. И услышал, что он сейчас занят только одним: сыплет бабки в здоровую дыру в земле посреди какой-то пустыни. Та телка, что была с ним, ну, эта любительница потрахаться, она, знаешь ли, не слишком счастлива и рассказывает кому попало, какая он задница. У нее есть дружки. У нее полным-полно дружков, а он оставляет ее одну в Голливуде, чтобы поехать в пустыню и вывалить еще одну кучу денег в какую-то выгребную яму посреди пустыни. Так вот, я слышал, что девка не сильно скучает. У нее есть кому дать, в том числе Джою Адонису.

— Значит, у Чокнутого найдется достаточно поводов для волнения, прежде чем он захочет добраться до моего огородика?

— По крайней мере, так я слышал. Но, Оуни, я должен сказать тебе, что большие парни и впрямь любят его. Это они послали его в Лос-Анджелес. Они всегда готовы его выслушать. На твоем месте я приглядывал бы за ним. У него большие планы.

— Да, планы большие, только все мысли мои. Это я дал ему идею. Он думает, что может построить свой чертов Хот-Спрингс в чертовой пустыне. Да ведь там нет ничего, кроме песка. Здесь, у нас, есть природа, есть горы, есть озера, есть...

— Да, но в том штате азартная игра не запрещена законом, так что там можно не опасаться всяких облав и рейдов. Не забывай об этом. Это большой плюс.

— Мы тоже не предполагаем опасаться рейдов.

— Это ты так говоришь. Знаешь, Оуни, что говорят парни: Оуни, дескать, управляет тихим городом. Именно поэтому они любят ездить туда. Ванны, дамочки, можно поиграть, никаких проблем, никаких стычек с законом. Вот что они любят. Пока ты сможешь обеспечивать это для них, у тебя не будет никаких проблем.

— Да.

— Оуни, самое лучшее, что ты можешь сделать, это забыть о Багси и следить за тем, чтобы в твоем городе сохранялся покой. Это твой страховой полис.

— Верно, — согласился Оуни. — Спасибо тебе, Сид.

Именно на обратном пути ему в голову пришла замечательная мысль.

— Домой, сэр?

— Нет, нет. Отвези меня в редакцию газеты. А потом позвони Папаше Грамли. Скажи ему, чтобы немедленно нашел мать Гарнета Грамли. Или какую-нибудь другую бабу, лишь бы она была похожа на нее.