– Я все знаю. Я видела Жюли, она все мне рассказала.

– Наверняка не все, – возразил Лефор. – Мне нужно сообщить вам еще кое-что. Во-первых, ваше высокопревосходительство, у Мерри Рулза отныне будет своеобразный тик. Вы увидите: он то и дело станет потирать уши. Но вы не должны беспокоиться. Пока это будет продолжаться, можете спать спокойно. Во- вторых, завтра по случаю дня святого Людовика население острова снова принесет вам клятву верности.

– Спасибо, Лефор, – с волнением в голосе поблагодарила она.

Он прошел несколько шагов с ней рядом, не произнося ни слова. Они, сами того не сознавая, направлялись к потерне, и Ив увидел, что Жюли стоит все на том же месте и держит его лошадь.

Вдруг мимо поста охраны промчался всадник и сейчас же спрыгнул наземь.

Лефор признал в нем Каната. Дернув подбородком, он приказал ему подойти, и тот повиновался, остановившись всего в нескольких туазах от высокопоставленных особ, главным образом из уважения к генеральше.

– Капитан! – обратился он к Лефору. – «Вааи-Оп», голландский фрегат, идущий из Бас-Тера на Сент- Кристофер, только что бросил якорь в Сен-Пьере. Отец Фейе находится на его борту и желает видеть ее высокопревосходительство.

– Проводите его в замок Монтань, – приказал флибустьер. – Госпожа Дюпарке примет его. Это хорошо, – продолжал он, поворачиваясь к Мари. – Отец Фейе подоспел вовремя: завтра же он зачитает населению королевские грамоты.

– Капитан! – продолжал Канат, когда Лефор замолчал. – Капитан Вриккен с «Вааи-Опа» сообщает: он встретил в море английскую эскадру, которая держит курс на Мартинику.

– Отлично! – воскликнул Лефор. – Возвращайтесь на судно, Канат, и передайте, что я скоро прибуду.

Когда матрос направился прочь, Лефор обернулся к генеральше.

Он увидел, что госпожа Дюпарке необычайно взволнована. Обе руки она прижимала к бурно вздымавшейся груди.

Лефор почесал в затылке и загадочно усмехнулся:

– Полагаю, мадам, сейчас у нас с вами на уме одно и то же имя.

Она вздрогнула.

– Да-да, – продолжал он, – готов голову отдать на отсечение! Я ни в чем не стану вас упрекать, но позволю себе напомнить вам, что предупреждал вас относительно шевалье де Мобре.

– Лефор! – вскрикнула она, повиснув у него на руке. – Что с нами будет? Не покидайте меня…

Лефор не отвечал. Он бросил быстрый взгляд на Жюли, державшую его лошадь. Он поморщился и, наконец, приняв решение, потер руки:

– Лошадь мне больше не нужна… Думаю, Жюли позаботится о ней до моего возвращения. Могу ли я просить вас, ваше высокопревосходительство, лично передать ей просьбу позаботиться об этом животном до тех пор, пока я не вернусь?..

– Что за странные причуды, капитан?.. Почему вы говорите так о Жюли?

– Ах-ах! – всплеснул он руками. – А вы почему говорили мне о Мерри Рулзе в таком тоне? Разве же я могу забыть, что обязан жизнью этой милой девочке?.. Нет, никогда, никогда мне не хватит смелости ей сказать, что я поднимаю якорь… Уведите ее. Уведите и успокойте. Скажите ей… скажите…

Он помедлил, а затем продолжал:

– Скажите ей, что Лефор вернется и что, черт подери, он еще никогда не нарушал своего слова.

Мари взяла его за руку и с чувством ее пожала.

– Если я этого и не скажу, – благодарно улыбнулась она, – утешить ее я все же смогу! Доверьтесь мне!

Он казался очень взволнованным. Мари увидела, как Лефор круто повернулся на каблуках и пошел в противоположную сторону. Мари поняла, что Лефор хочет избежать душераздирающего прощания. Она поспешила к выходу.

– Садись верхом, Жюли, – приказала она, после того как ей тоже подали лошадь. – Позаботишься о лошади капитана. Он нас догонит… Едем, детка, едем. Я тебе потом все объясню…

На рассвете все три фрегата приготовились к выходу в море.

Матросы «Пресвятой Троицы» поднимали якорь. Другие поднимали паруса.

Корабль Лефора первым отдал швартовы, опередив «Принца Генриха IV».

Жители острова все прибывали в бухту Сен-Пьер. Берег уже кишел любопытными поселенцами, нарядно одетыми по случаю принесения новой клятвы верности ее высокопревосходительству.

Стоя на юте, флибустьер не мог оторвать глаз от берега, которого, возможно, ему никогда не суждено больше увидеть. Он видел возвышение, на которое скоро поднимется Мари об руку с Мерри Рулзом.

Он улыбнулся. Ему вдруг пришло в голову, что жизнь богаче фантазии…

Никогда, однако, ему прежде не было так тяжело покидать берег.

Солнце уже поднималось, вот-вот оно должно было предстать во всем блеске. Капитан подумал, что Мари, наверное, никогда еще не переживала дня прекраснее, чем этот. И этим она обязана ему!

Он отлично понимал, что память о нем сохранят в своих душах две женщины. Они не могли ревновать его друг к другу, и он про себя отметил, что судьба к нему очень благосклонна с того дня, как он встретил на