следующий день мы собирались произвести предварительную рекогносцировку стены, а затем вместе с Уайли и Уордом выйти на основную разведку. Вместе с нами шли шесть из семи выбранных шерпов; юноша Топкие, который, несмотря на небольшой опыт, сумел в прошлом году подняться до Южной седловины, накануне выбыл из строя вскоре после выхода из Базового лагеря, страдая от сильного кашля. Кроме того, через час после нашего выхода из лагеря III почувствовал себя плохо и также выбыл из строя один из лучших шерпов – Да Намгьял. Поэтому в конечном итоге, после того как мы разделили между собой тюк Да Намгьяла, у каждого из нас за плечами оказался довольно значительный груз, около 23 кг. Мы трое пользовались кислородными аппаратами закрытого типа. Было очень жарко и тяжело идти с аппаратами при ослепительном утреннем солнце, лучи которого нагревали безветренный бассейн цирка. Но все же, несмотря на жару и необходимость затрачивать много сил на протаптывание свежего следа в снегу, выпавшем накануне, мы добрались до лагеря IV за два с половиной часа – на час быстрее, чем несколькими днями раньше при разведке цирка. Шерпы к вечеру вернулись в лагерь III с тем, чтобы на следующий день снова подняться вместе с Уайли и Уордом и занести наверх остальные грузы, необходимые для разведки. Лагерь IV служил идеальным наблюдательным пунктом, с которого удобно просматривался весь предстоящий маршрут. Он был расположен в защищенной от ветра впадине под гигантскими отвесами, спадающими с вершинного гребня Эвереста; лагерь отстоял всего на полтора километра от верхнего конца цирка. С противоположной стороны цирк замыкался длинным, горизонтальным в этой части, зазубренным гребнем Нупдзе, обрывающимся в цирк скальной стеной 1200 м. высоты. Замыкающая верхнюю часть цирка стена даже с этого расстояния казалась огромной, и подъем по ней представлялся почти невозможным. Весь обращенный к цирку склон был покрыт огромными крутыми снежными полями, местами обнаженными ветром до полос сверкающего льда. Однородность снежного покрова заметно нарушалась лишь на двух участках. Непосредственно от широкой Южной седловины начиналось скальное ребро, косо спускающееся направо вниз. Ребро выполаживалось примерно посредине между седловиной и цирком и переходило в снеговое поле. Швейцарцы назвали это ребро «Контрфорс женевцев» (Eperon des Genevois). Мы называли его «Женевским контрфорсом». Скалы контрфорса чрезвычайно крутые, и на них не было видно не только горизонтальных уступов, но даже некрутых участков, где бы можно было поставить палатку. Правее Женевского контрфорса, прямо под вершиной Лходзе, увенчанной башнями, стена пересекалась рядом узких уступообразных терасс, разделенных трещинами и крутыми ледовыми стенками. Это был так называемый ледник Лходзе, который правильнее было бы называть не ледником, а склоном, покрытым льдом. Ледник начинался в 900 м. ниже вершины Лходзе, примерно на расстоянии двух третей пути от верхнего конца цирка до Южной седловины. За исключением места впадения ледника Лходзе в цирк, вся стена отделена от крутого верхнего склона цирка громадной трещиной – бергшрундом (краевая фирновая трещина), очерчивающей подножие стены. Очевидно, что наиболее прямой путь на Южную седловину заключался в форсировании этой краевой фирновой трещины с дальнейшим выходом на Женевский контрфорс и продвижением по одному из его склонов до седловины. Эти крутые склоны, однако, были сильно обледенелыми и не имели пологих участков. На всем этом пути, от цирка до седловины, что составляло около 1200 м, в сущности не было ни одной естественной площадки, пригодной для бивака. Так подымались прошлой весной швейцарцы. Они вышли прямо на седловину, держась правой по ходу стороны контрфорса. Это был выдающийся подвиг, потребовавший, однако, предельного напряжения сил.
Рис. 4. Схема восхождения на Эверест.
А — первый уступ; Б – второй уступ; В – ледник Лходзе; Г – начало траверса (7600 м); Д — Контрфорс женевцев (Женевский контрфорс); Е – кулуар, отделяющий контрфорс от стены; Ж — Южная седловина; З – вершина Лходзе (8531 – к); И — общее направление Юго-Восточного гребня; К – бергшрунд (краевая фирновая трещина); Л – точка, достигнутая Хантом, Эвансом и Бурдиллоном 2 мая 1953 г. (6850 м.).
IV – Передовой базовый лагерь, или лагерь IV (6460 м); V — лагерь V (6705 м); VI — лагерь VI, промежуточный лагерь (7010 м); VII — лагерь VII (7315 м); VIII — лагерь VIII (7880 м.).
Совершенно иной характер носил путь по леднику Лходзе. Покрытые глубоким снегом гигантские ступени отделялись друг от друга отвесными ледовыми стенками. Преодоление небольшого по вертикали участка в таких местах часто требует длинных и сложных обходов. Путь этот идет к вершине Лходзе; для того, чтобы выйти на Южную седловину с верхнего конца ледника, необходимо еще проделать длинный траверс влево по направлению к Женевскому контрфорсу. В целом это был значительно более длинный маршрут.
В предстоявшем нам выборе одного из этих двух вариантов подъема решающую роль сыграло следующее обстоятельство, важность которого подчеркивалась тяжелым опытом швейцарцев.
Именно по пути на Южную седловину необходимо было иметь, по крайней мере, одно удобное место для ночевки. Это позволяло бы производить подъем по стене в два этапа; нам могло понадобиться даже разбить на стене два лагеря и, соответственно, разделить восхождение на седловину на три этапа. Причиной этого были технические трудности подъема, осложненные тем, что их приходилось преодолевать на высотах 6700—7900 м. Промежуточные ночевки на стене можно было организовать, только проложив трассу по отклоняющемуся в сторону леднику Лходзе. Этого же мнения придерживался и Шиптон, просматривавший эти участки подъема с далеких склонов Пумори в 1951 г. Выбор был нами почти что сделан еще до выезда из Лондона. Задачей разведывательной партии было отыскание наиболее удобного пути по леднику Лходзе. Предполагалось, что разведывательная группа найдет места для ночевок, использованные швейцарцами в их осенней попытке, хотя не было никакой уверенности в том, что наша группа в точности повторит путь своих предшественников.
2 мая мы продолжали продвигаться вверх, все еще пользуясь кислородом. В кислородных масках было невыносимо душно и жарко. Мы шли, как обычно, глубоко увязая в свежевыпавшем снегу, но уже по пути, по которому никто из нас еще не проходил. Вторая и последняя ступень, или небольшой ледопад, преграждает путь к впадине в верховьях цирка, но, держась северной стороны ледника, мы легко обошли это препятствие и встретили очень мало трещин. Выше этой ступени, придерживаясь направления, делящего пополам угол между Лходзе и Южной седловиной, мы обнаружили следы швейцарского лагеря V: шесты, определяющие границы лагеря, и несколько наполовину занесенных снегом ящиков с продуктами. Мы шли до лагеря V два часа, то есть примерно вдвое дольше, чем последующие группы, проходившие этот участок. Этот лагерь, по нашим расчетам, находился на высоте около 6700 м.
Далее мы обследовали подножие стены Лходзе и в стороне справа нашли место, где ледовая стенка пересекалась косым уступом, по которому, по-видимому, можно было продвигаться вверх, преодолевая крутой склон. Этот уступ представлялся нам доступным. Задолго до того, как мы его достигли, начался сильный снегопад, и темп нашего продвижения ещё больше снизился. Впервые за все время пользования кислородным аппаратом я стал испытывать ощущение напряженности и вынужден был часто отдыхать, когда наступала моя очередь идти первым; примерно в таком же состоянии находились и мои спутники. Через полтора часа после выхода из швейцарского лагеря V мы преодолели первый крутой подъем от подножия стены Лходзе. В конце подъема пришлось вырубить ряд ступеней в обнаженном льду, и мы достигли ясно выраженной террасы, над которой возвышалась слегка нависавшая громадная ледовая стена. Так как даже на этих сравнительно умеренных высотах мы не могли подниматься в час более чем на 150
