Джек не пошел за ней. Он не мог заставить себя сдвинуться с места и нести ее чемоданы, когда единственное, чего ему хотелось, – это взвалить ее на плечо и покончить с этим безумием.
Как он мог ее отпустить?
Лиззи была уже на полпути к самолету. Джек был готов броситься к нему и оторвать крылья. Только она бы позвонила по телефону и вызвала другой.
Он был бессилен. Лиззи уходила из его жизни, и наблюдать за этим было все равно, что медленно двигаться к эшафоту.
Как он сможет без нее жить?
Вдруг Лиззи остановилась и оглянулась.
Его сердце замерло.
Она посмотрела на самолет, затем снова на Джека.
Она определенно колебалась. Джек стоял на месте с ее чемоданами в руках. Его сердце бешено заколотилось, кровь застучала в висках.
«Еще несколько шагов…»
Широко раскрытыми глазами Лиззи уставилась на самолет, словно это как-то могло ей помочь. Но единственное, что она видела, – это саму себя во всем белом, выходящую из кабины, чтобы впервые встретиться с Джеком. Так все начиналось…
Она снова обернулась и посмотрела на Джека. Он стоял на месте.
Неужели он хотел, чтобы она сама несла свои чемоданы?
Его напряженная поза говорила о том, что ему было очень больно.
«Что я делаю?
Возвращаюсь к своим обязанностям.
Зачем?
Хороший вопрос».
Слишком долго она ставила на первое место карьеру. Даже сейчас она уходила от Джека потому, что он не вписывался в ее привычный мир.
Внезапно перед ее глазами пронеслась вся ее жизнь в «Саванне», как при ускоренном просмотре кинофильма. Она увидела гараж, где помогала Джеку чинить тормоза старого грузовика, себя за рулем этого же самого грузовика в тот день, когда они кормили телят. Вечер, когда она готовила оссобукко. Джека, перепрыгивающего через ворота, и их поцелуй, последовавший за этим. Их ночи, полные нежности и страсти. Их задушевные разговоры о семье.
Семья.
О боже…
Джек любил ее и хотел создать с ней и ее мальчиками семью, а она ушла от него, как мать Алессандро и Анжело ушла от дяди Луки. Как ее мать ушла от ее отца…
«Что-я-делаю-что-я-делаю-что-я-делаю?»
Как она могла так поступить с собой? Со своими сыновьями?
Как она могла так поступить с Джеком?
Как она могла притворяться, что ему будет лучше без нее? Сколько раз ему нужно было сказать ей о своей любви, чтобы она ему поверила?
Ее сердце пронзила острая боль.
Тогда она повернулась и побежала.
Джек увидел Лиззи, бегущую назад.
По ее лицу ручьями текли слезы, но она улыбалась.
Чемоданы выпали у него из рук, и в следующую секунду она бросилась в его объятия.
– Я не смогла этого сделать, – всхлипывала она. – Я люблю тебя.
– Разумеется, любишь.
– Я думала, что смогу оставить тебя, но не смогла. У меня были неправильные причины. Я хотела, чтобы ты был счастлив, но ты не смог бы стать счастливым, правда? Если бы я уехала, мы оба до конца своих дней были бы несчастны.
– Моя дорогая девочка.
– Я осталась вовсе не потому, что мне было бы тяжело одной растить детей. – Она приложила кончики пальцев к его губам. – Я осталась только из-за тебя. Из-за чувств, которые к тебе испытываю.
Он поцеловал ее пальцы, кончик носа, веки.
– У нас все получится. Я уйду из политики.
– Только если сама этого хочешь. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня ты поставила крест на своей карьере. Уверен, мы сможем найти выход.
– С меня достаточно политики. Я устала. Я хочу тебя, Джек. Хочу, чтобы мы стали семьей. Обещаю, что сделаю тебя счастливым.
– Ты уже сделала меня счастливым. – Не будь она беременна, он бы поднял ее и закружил. Вместо этого он поцеловал ее в подбородок, затем сказал: – Есть только одна вещь, которая может сделать меня еще счастливее.
– Я люблю тебя и сделаю все, что ты захочешь.
– Тогда выходи за меня замуж.
Неожиданно у них за спиной послышался голос пилота:
– Все в порядке, сенатор Грин?
– Да, – обернувшись, ответила Лиззи. – Джек только что сделал мне предложение, и я думаю над ответом.
Повернувшись спиной к самолету, она с радостной улыбкой посмотрела в глаза Джеку:
– Мой ответ «да». Тысячу раз «да». Обещаю, что наш брак будет самым счастливым из всех, что когда- либо совершались на земле.
Хотя до знойного итальянского лета оставались считанные дни, было прохладно, когда Лиззи вывела Джека на террасу «Сореллы», чтобы показать ему свой любимый вид Монта-Корренти.
– Иди сюда, – произнес он и обхватил ее руками. – Позволь мне тебя согреть.
– Всегда пожалуйста, – рассмеялась Лиззи.
Прижавшись к нему, она окинула взглядом бледные терракотовые крыши, зеленые виноградники, оливковую рощу и лиловые холмы вдалеке.
– Что ты думаешь о моем родном поселке?
– Здесь очень красиво. Не понимаю, как ты смогла отсюда уехать.
– Одних лишь красивых пейзажей мало для того, чтобы сделать человека счастливым, – ответила она.
Джек поцеловал ее в щеку:
– Не могу с этим поспорить.
Повернувшись в его объятиях, Лиззи улыбнулась и подняла левую руку, чтобы полюбоваться своим прекрасным обручальным кольцом с зеленым сапфиром.
– Эти последние дни самые счастливые в моей жизни.
– И самые хлопотные.
– Да. – Лиззи вспомнила все свои встречи и пресс-конференции… Особенно ту, на которой они вместе с Джеком рассказывали о своих планах на будущее. Теперь все это уже осталось позади. – Я так рада, что ушла в отставку. Я до сих пор не могу привыкнуть к свободе. Это такое блаженство.
– Уверен, ты не будешь об этом жалеть.
– Не буду, Джек. Обещаю. Мне так приятно осознавать, что мы оба свободны и можем вместе готовиться к свадьбе и рождению близнецов.
За эти слова она была вознаграждена поцелуем в губы.
