рассерженное. В ее левом ухе поблескивали четыре серьги, вставленные «лесенкой». – Объясняй. Расскажи про отца.
Отец. Это слово обожгло Мадлен. Она даже вздрогнула. Да какой он отец?! Отец – это тот, кто всегда рядом, кто защищает семью, кто помогает, когда ребенок болен, или утешает его, когда тот испуган приснившимся кошмаром.
Лина деланно вздохнула.
– Слушай, меня на улице Джетт ждет.
– У тебя свидание с парнем по имени Джетт, так?
– Ты рассказывать будешь или нет? Тогда я...
– Видишь ли, я познакомилась с твоим отцом, когда мне было примерно столько же лет, сколько сейчас тебе. – Мадлен попыталась улыбнуться. – Эту историю ты уже тысячу раз слышала. Я забеременела, и... он удрал из города.
Синие глаза Лины сощурились.
– И ты больше никогда не видела его?! Он ни разу не писал и не звонил тебе?!
Мадлен старалась не вспоминать сейчас, как долго она ожидала хоть каких-нибудь известий от него. Старалась забыть, сколько слез тогда пролила напрасно.
– Нет.
– А как его зовут?
Мадлен понимала, что если она ответит на этот вопрос, то испортит все на свете. Не важно, каков будет ответ. Если она скажет неправду, Лина возненавидит ее, а если правду – Лина постарается связаться с отцом. Но он был не из тех людей, которых может обрадовать полночный телефонный звонок и слова: «Привет, я твоя дочь!» Если бы он хотел знать собственного ребенка, то перво-наперво никуда не стал бы удирать.
Если Лина найдет отца, он вполне может разбить ей сердце. Слово, жест, холодный смешок – мало ли каким образом он даст понять, что дочь совершенно не интересует его. Девочка не выдержит этого.
– Ну так как же? – требовательно повторила Лина свой вопрос.
Мадлен поняла, что у нее нет иного выбора. Это следовало бы сделать много лет назад. Но она не могла так вот запросто сказать дочери его имя. Мадлен должна была сначала переговорить с ним. Но эта мысль, – что она поднимет телефонную трубку и после стольких лет наберет его номер, – сама эта мысль казалось ей ужасной. Боже, помоги!
– Я не могу сейчас сообщить тебе его имя, но...
– Хватит! – Лина так стремительно поднялась, что стул, на „котором она сидела, с грохотом опрокинулся.
– Позволь, я все-таки закончу. Я имею в виду, что прямо сейчас не могу назвать его имя. Но я непременно... – Мадлен собралась с духом и закончила свою мысль, – непременно свяжусь с ним и расскажу ему про тебя.
Глаза Лины расширились от удивления. На губах появилась чуть заметная улыбка.
– Хочешь сказать, что он даже не знает обо мне?! Мадлен уже обдумала всевозможные варианты ответа на этот непростой вопрос: исполненные горечи, раздраженные или грустные. В итоге она остановилась на самом простом и правдивом:
– Насколько я знаю, он не знает, что ты родилась, что у него есть дочь.
Лина закусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Мадлен видела отразившееся на лице дочери волнение, видела, как просияли глаза Лины. Дочь отчаянно хотела верить в то, что ее отец – хороший человек, которому судьба просто не дала возможности проявить свою отцовскую любовь.
– Так я и знала.
Мадлен взглянула на дочь с удивлением. Лина, должно быть, не понимала смысла собственных слов, и Мадлен этому тихо радовалась.
– Но ты обещаешь, что расскажешь ему?
– Я тебя никогда не обманывала, Лина.
– Но всегда недоговаривала.
Мадлен нахмурилась, затем твердо произнесла:
– Я непременно расскажу ему.
– Он обязательно захочет увидеться со мной, – убежденно сказала Лина.
И Мадлен почувствовала в словах дочери страстное желание. Она поднялась со своего места, осторожно подошла к Лине: ей захотелось взять и еще больше взъерошить волосы своей милой девочки. Однако Мадлен не посмела и пальцем шевельнуть.
– Боюсь только, золотко, что он тебя разочарует.
– Ничего подобного, – прошептала Лина. Мадлен не сдержалась, погладила дочь по голове и сказала:
– Детка, хочу, чтобы ты поняла...
– Никакая я тебе не «детка»! Это тебя он не хочет видеть,
Лина повернулась и выскочила из комнаты, изо всех сил хлопнув за собой дверью. Мадлен слышала ее
