– Что вы имеете в виду?

– Мардж была влюблена в него, а он в нее – нет. В то же время они в Монджибелло постоянно виделись, и она надеялась… – Том почувствовал более твердую почву под ногами, но сделал вид, будто с трудом подбирает слова. – Он, собственно, никогда не обсуждал это со мной. О Мардж всегда говорил с восхищением. Относился к ней очень хорошо, но всем, да и ей самой, было ясно, что он никогда на ней не женится. Однако Мардж не сдавалась. Думаю, что это было основной причиной, по которой Дикки покинул Монджибелло.

Мак-Карон слушал Тома внимательно и сочувственно.

– Что вы имеете в виду, говоря, что Мардж не сдавалась? Как она, собственно, действовала?

Том подождал, пока официант расставил перед ними дымящиеся чашки капуччино и положил под сахарницу счет.

– Она продолжала писать ему, просила о встрече, хотя конечно же, я убежден, делала это очень тактично, давая возможность побыть одному, раз ему этого хотелось. Он рассказал мне обо всем этом во время нашей встречи в Риме. Сказал, что после смерти Майлза у него совершенно пропало желание видеть Мардж, и он боялся, что она, услышав о начавшихся у него неприятностях, надумает приехать из Монджибелло в Рим.

– Как вы думаете, а почему, собственно говоря, он так нервничал после убийства? – Мак-Карон отхлебнул кофе, поморщился, ощутив горечь, и принялся мешать его ложечкой.

Том объяснил. Они были очень хорошими друзьями, а Фредди убили через несколько часов после того, как он ушел от Дикки.

– Как вы думаете, Ричард мог убить Фредди?

– Нет, не мог.

– Почему?

– Потому что у него не было на это никакой причины. По крайней мере, известной мне.

– Обычно в таких случаях люди говорят: потому, что тот-то и тот-то не способен убить. Том заколебался:

– Неужели? Не знаю. Я, собственно, никогда не задумывался над тем, какие именно люди способны на убийство. Один раз мне довелось видеть его очень рассерженным…

– Когда?

Том рассказал о тех двух днях в Риме, когда Дикки был одновременно раздражен и удручен из-за допроса в полиции, после чего съехал с квартиры, дабы не отвечать на звонки знакомых и незнакомых людей. Том связывал это с ухудшением общего душевного состояния. У него как раз была полоса творческих неудач. Он обрисовал Дикки как упрямого молодого человека. Его содержит отец, и потому приходится считаться с его желаниями. По словам Тома, Дикки сумасброд, способный проявить щедрость по отношению как к знакомым, так и к незнакомым людям, человек, весьма изменчивый в настроениях: то очень общительный, то угрюмый, жаждущий уединения. Том закончил тираду утверждением, что Дикки – весьма заурядный молодой человек, которому очень хотелось быть необыкновенным.

– Если он и вправду покончил с собой, это могло произойти потому, что он знал свой основной недостаток: несоответствие собственных возможностей и претензий. Для меня гораздо проще представить его самоубийцей, нежели убийцей, – заключил Том.

– Но я отнюдь не уверен, что он убил Фредди Майлза. А у вас какое мнение на этот счет?

Том не сомневался: Мак-Карон ведет себя по отношению к нему совершенно искренне, ожидает, что Том начнет защищать Дикки – ведь они были близкими друзьями. Страх начал понемногу отступать, хотя и очень медленно, будто внутри Тома начал таять лед.

– Полной уверенности у меня нет. Но мне невероятно трудно в это поверить.

– У меня тоже нет такой уверенности. Но ведь это объяснило бы очень многое, не так ли?

– Да, – согласился Том. – Это объяснило бы все.

– Ну что ж, работа еще только начинается. Это всего лишь первый день, – произнес Мак-Карон с оптимистической улыбкой. – Я даже еще не ознакомился с отчетом римской полиции. Вероятно, после поездки в Рим мне захочется снова побеседовать с вами.

Том пристально взглянул на сыщика. Кажется, их разговор уже закончен.

– Вы владеете итальянским?

– Не так чтобы очень, но могу читать. Гораздо лучше владею французским. Думаю, языковых проблем у меня не будет. – Мак-Карон сказал это таким тоном, будто знание языка не имело особого значения.

А на самом деле оно имело решающее значение. Невозможно себе представить, чтобы, общаясь исключительно с помощью переводчика, Мак-Карон смог получить от Роверини все сведения по делу Ричарда Гринлифа. К тому же в этом случае Мак-Карон вряд ли сумеет поговорить с такими людьми, как квартирная хозяйка Дикки в Риме. А это весьма немаловажно.

– Я беседовал с Роверини здесь, в Венеции, несколько недель назад, – сказал Том. – Передайте ему от меня большой привет.

– Передам. – Мак-Карон закончил пить кофе. – В связи с тем что вы так хорошо знаете Дикки, как вы думаете, куда бы он мог направиться, желая скрыться от всех?

Том слегка выгнул спину, прислонившись к спинке стула. Кажется, американец подбирается к самой сути.

– Ну, насколько я знаю, больше всего он любит Италию. Франция маловероятна. Любит также Грецию. Одно время упоминал о Мальорке. Я думаю, он также вполне мог отправиться в Испанию.

– Понятно, – произнес Мак-Карон со вздохом.