серьезно относился к возможности продать их, что, если он не остановится, то жизнь ее грозит превратиться в сущий ад. Неожиданно Алисии захотелось вновь очутиться в Брайтоне вместе с Эдвардом и провести с ним весь вечер, и ночь…

– Ну что же, будем надеяться, что ты продашь его, – сухо сказала она и отвернулась к раковине.

Каждый звук это фразы вызвал раздражение у Сиднея. Когда будет отвергнут второй, а потом и третий сценарий, она наверняка скажет: «Видишь, я же тебе говорила».

– И все-таки я буду продолжать свои попытки, – так же сухо ответил он.

В четверг за завтраком Сидней предложил съездить в Ипсвич. Всегда можно найти повод для поездки: библиотека, что-нибудь, чего не купить во Фрамлингеме, обед или ужин в китайском ресторане, чтобы хоть какнибудь разнообразить меню, но Сидней предложил съездить в четверг – ему просто захотелось сменить обстановку. Алисия согласилась, хотя и без особого желания. Сидней чувствовал, что она уже презирает его и считает недостойным себя. Но, с другой стороны, она обладала слишком мягким характером, чтобы решиться бросить его. Развод, видимо, казался ей делом слишком сложным и наверняка не порадовал бы ее родителей. Сидней прекрасно видел, что она, как и он, ждала какого-нибудь проявления ненависти или любви, – чтобы решиться на что-то. Если, к примеру, Алисия обнимет его и скажет: «Сидней, дорогой, я люблю тебя, продашь ты что-нибудь или нет», – возможно, все и переменится… Или если он сам найдет в себе силы и подойдет к ней со словами: «Алисия, я и сам понимаю, что в последнее время стал не слишком приятным, но обещаю исправиться и больше не буду вести себя так». Но на самом деле они продолжали жить словно два старика, не выходя из наезженной колеи: вставали, завтракали, заправляли постель, подметали на кухне, и все это – в полном безмолвии; в их отношениях не было неприязни, они просто терпели общество друг друга.

Когда утром в четверг они выходили из дома, зазвонил телефон, и, поскольку ближе к телефону оказался Сидней, он и снял трубку. В этот момент он заметил встревоженное выражение на лице Алисии, а следом – деланное равнодушие, с которым она смотрела в открытую дверь, ловя вместе с тем каждое слово разговора. Может быть, боялась, что звонит мужчина?

– Алло! – сказал Сидней.

– Сид, это Алекс. Утром получил твой сценарий и теперь звоню с работы. Мне он очень понравился.

– Тем лучше. У тебя есть какие-нибудь замечания по тексту?

– Мне кажется, нужно уделить немного больше внимания подозреваемому, другу жены. Сделать так, чтобы в глазах полиции он действительно выглядел виновным. Но я напишу об этом. Я, собственно, звоню, чтобы узнать, вернулась ли Алисия?

– Да, во вторник.

– Прекрасно. Но ты сказал это каким-то подавленным тоном, – заметил Алекс, как будто с усмешкой, словно муж и должен был быть в подавленном настроении из-за возвращения жены.

– Возможно, так оно и есть.

– Надеюсь, что в следующий раз тебе повезет больше, старик. Может, она и совсем не вернется. (Алекс вдруг заговорил зловещим голосом.) Может быть, Алисия – алкоголичка, кто знает, что она делает в Брайтоне. О, ее муж расстроен, но знает нечто такое… (Алексу показалось, что он пошутил удачно, и он расхохотался.)

Деньги Алисии. Эта мысль весьма и весьма во вкусе Алекса.

– Благодарю тебя за добрые пожелания. Только бы не сглазить, когда это произойдет в следующий раз.

– Три минуты кончаются. Я пошлю письмо, поцелуй за меня Алисию.

Алисия, все это время стоявшая в дверях, вышла.

Направляясь в библиотеку поменять книги, Сидней предложил Алисии взять и для нее, но она отвечала, что дома у нее есть несколько книг, которые она еще не прочла. Возможно, она купила их в Брайтоне, и у нее еще не было времени прочесть, подумал про себя Сидней. Они договорились встретиться на стоянке «Кокс Лейн» через полчаса. Сидней отправился прогуляться, и ноги привели его к магазину подержанных вещей, где он видел бинокль.

На витрине было выставлено множество интересных вещей: медные трубы, старые солдатские ранцы, кованые сундуки времен Веллингтона, но бинокль исчез. Сидней просмотрел еще раз все, что было свалено на витрине, и заглянул внутрь магазина, но так и не увидел его. Конечно, его уже могли купить. Сидней был слишком робок для того, чтобы зайти и спросить про бинокль, к тому же он не был уверен, что хочет его купить и что у него хватит денег. Он повернулся и пошел назад к торговому центру, где была стоянка.

Небо нахмурилось, и слегка накрапывал дождь. Предусмотрительные прохожие раскрыли зонтики, а потом, когда дождь полил сильнее, люди побежали. Алисия стояла рядом с машиной, под плащом, она прижимала к себе пакеты и оттого была похожа на беременную. Рядом стояла корзинка для продуктов, наполненная доверху.

– Я выбрала подходящий день, чтобы забыть свои ключи, – смеясь, сказала она.

– Извини.

Сидней слизнул дождевую воду с верхней губы и поспешил открыть машину.

Все время, пока они в полном молчании ехали назад, шел дождь. Так же молча они распаковали покупки. Наконец Алисия сказала:

– Я купила печенку на ужин. Печенку и бекон.

– Хорошо.

В этот момент зазвонил телефон.

– Наверное, миссис Лилибэнкс, – сказал Сидней, – ты подойдешь к телефону?

Алисия ушла, он продолжал разбирать покупки. Алисия вернулась на кухню, она улыбалась:

– Это снова Алекс. Он пригласил нас к себе на ужин в субботу. Сказал, что мы сможем переночевать у них.

Они уже как-то оставались у Полк-Фарадейсов и спали на раскладном диване в гостиной.

– Мне не хочется туда ехать. Поезжай ты, если хочешь.

– Алекс сказал, что там будет Хочкисс, и он хочет тебя с ним познакомить.

Хочкисс был молодой автор, пишущий для издательства, в котором работал Алекс. Алекс как-то говорил Сиднею, что тому двадцать шесть лет. Как Китсу.

– Мне и в самом деле не хочется к ним. Можешь взять машину и отправиться сама. Или поезжай до Ипсвича, а там сядешь на поезд.

– Ну пожалуйста, Сид… Алекс будет ждать тебя.

– Я не могу, – упрямо повторил Сидней. – Езжай одна. (Ему надоело повторять, и он был готов уже закричать.) Скажи, что у меня работа.

Алисия вернулась к телефону, проговорила еще минуту и вернулась. Выходя их кухни, Сидней даже не взглянул в ее сторону.

Оба они забыли пообедать, а по виду, с которым Алисия ходила по дому, он понял, что она не собирается никуда ехать в субботу.

В восемь часов утра Алисия выставляла пустые молочные бутылки за дверь, когда приехал почтальон и вручил ей почту. Счет от Истерн Электрик и письмо для нее. Она сразу поняла, что оно от Эдварда Тилбери, сложила его, сунула в карман халата и прочла после завтрака, в мастерской. Тон письма развеселил ее: Эдвард церемонно благодарил ее за приятный день, который они провели в Брайтоне, и выражал надежду, что она уже дома и чувствует себя отдохнувшей после короткого путешествия к морю.

«… Ваше общество было мне очень приятно, и я буду счастлив сопровождать вас или присоединиться к вам, если вы решите снова совершить поездку в эти места…»

Он посылал ей свой адрес и номер телефона на Слоан-стрит, сам же не указал адреса и имени отправителя на конверте. Алисия поняла, что причиной тому было его нежелание, чтобы Сидней увидел адрес и стал задавать вопросы. Эта таинственность и то, что Эдвард выражал желание вновь встретиться с ней, приятно взволновали Алисию, и весь остальной день она была счастлива, даже несмотря на то, что вся промокла в Испвиче. Но отказ Сиднея ехать к Полк-Фарадейсам все испортил. У Сиднея не было никаких причин отказываться от приглашения и никаких особых дел, он просто делал все назло, из свойственной ему сварливости, что было в его характере. В четыре часа Алисия пошла к миссис Лилибэнкс, ей просто необходимо было уйти из дома. Она сказала миссис Лилибэнкс, что неплохо провела время в Брайтоне, и