А мы в результате получили тройняшек месячного возраста!..
Юрист из ясель так и не объяснил, как все вышло. Он просто не хотел заводить разговор о том, как это их система идентификации, которая на десять рядов все автоматически проверяет, смогла допустить такой смачный ляп. Я и сама в недоумении — хотя, если поразмыслить логически, в непрошибаемой шеренге автоматов, сверяющих серийные номера, отпечатки всех двадцати пальцев и далее в том же духе, имеется одно весьма слабое звено. Допустим, клерк принимает радиограмму, звонит в архив и говорит: «Бриз — на разморозку!» Тот, что в архиве, ослышавшись, говорит: «Ага», вводит в машину «Фриз» — и поехало…
Но их крючкотвор даже и не думал разбираться, в чем промашка. Он просто-напросто жутко не хотел, чтобы мама с папочкой подали на ясли в суд, пусть бы, мол, лучше согласились на компенсацию и не предавали дело огласке.
Сговорились на сумме в размере маминого жалованья за три года, и этот тип, кажется, снова почувствовал вкус к жизни.
Но вот мне — за поломанную судьбу, за крушение всех надежд и чаяний! — никто никакой компенсации не предложил…
Только Кларк выдвинул было хоть какое-то предложение. Он, дескать, считает самым разумным поменяться с Бризами. Пускай размороженные останутся им, а мы сохраним за собой законсервированных. И все довольны, и все улыбаются, и вся наша семья летит на Землю…
Братец мой помимо собственной персоны ровным счетом ничего вокруг не замечает и даже не понял, что в этот момент Ангел Смерти, считай, погладил его по макушке крылом. Папочка — добрейшей души человек, но… Слишком уж много сразу на него обрушилось.
На меня, кстати сказать, тоже. Еще утром я была все равно что уже на полпути к Земле… Я ведь в жизни нигде не была дальше Фобоса! Да и то — просто школьная экскурсия; знаете — обычная ерунда «для сплочения коллектива».
Вот попробуйте догадайтесь, чем я сейчас вместо полета на Землю развлекаюсь?
Вы хоть представляете себе, сколько раз за день всю эту троицу приходится перепеленывать?
Глава 3
Тише ход! Двигателям — стоп! Бортжурнал переписать и отозвать все сводки!
Не все, конечно. Мама с папочкой остаются дома. Тройняшки — тоже… Но лучше я расскажу обо всем по порядку.
Вчера чаша терпения моего переполнилась. Мне пришлось пеленать малышей без остановки, по кругу: только закончишь с последним, глядишь, первому снова требуется. С тоской представляя себе, что вот в этот самый момент могла бы входить в клуб на КК «Уондерласт», под звуки нежной музыки, возможно, под руку с кем-нибудь из офицеров, а может, даже с капитаном (мне бы только единственную Случайную Встречу, а уж там я бы сыграла своего коронного «озадаченного котенка»)…
И стоило мне домечтать до этого места, обнаружилось, что всю работу опять нужно начинать заново! Мне пришли на память авгиевы конюшни, и вот тут чаша терпения моего переполнилась, да так, что из глаз в три ручья потекло!
В комнату вошла мама, и я спросила, «
И что вы думаете? Она отвечает: «Конечно, милая» и даже не смотрит на меня! Будьте уверены, она и не заметила, что я плачу, а сразу принялась без малейшей необходимости пеленать малыша, которого я только минуту назад обработала! А перед этим сама же немерено времени висела на телефоне, втолковывала кому-то: решено, мол, и подписано, она с Марса никуда не улетает, но тем не менее никакой работы — даже консультаций — не возьмет, потому что ежу ясно, если она хоть на десять минут маленьких оставит, у нее уже душа не на месте!
В общем, ведет она себя в последнее время нелепо до невероятия. Видно, кора головного мозга отключилась полностью, и живет мама одной подкоркой, здорово напоминая кошку по имени Мисс Крапинка, которая у нас жила, когда я была еще маленькой, и ее первых котят. Мисс Крапинка всех нас любила и всем доверяла — во всем, что не касалось котят. Стоило кого-нибудь из них погладить, как она просто сама не своя делалась! А уж если котенка выставляли на пол, на всеобщее обозрение, она тут же выскакивала из ящика, хватала котенка за шкирку и волокла назад, раздраженно размахивая хвостом и ясно показывая, что она думает относительно безответственных людей, которые даже с маленькими толком обращаться не умеют.
Вот и мама теперь точно так же себя ведет. Мою помощь она принимает только по необходимости — одной бы ей ни за что не справиться, — но в глубине души боится доверить мне даже взять младенца в руки без постоянного надзора.
Оставив ее с малышами, я целиком положилась на свою собственную подкорку, и интуиция безошибочно привела меня к дяде Тому.
Дядя Том, как и всегда в это время дня, торчал в Клубе Сохатых, но мне пришлось подождать его в дамской гостиной. Минут через десять он наконец оторвался от карточного столика и пришел, пересчитывая по дороге толстенную пачку денег.
— Извини, задержался, — сказал он. — Там я землячкам наглядно объяснял тонкости теории вероятности. Должен же был гонорар за урок собрать! Ну, душа моя, как делишки?
Я начала было рассказывать, но тут же разревелась. Тогда дядя Том повел меня в парк, что под муниципалитетом, усадил на скамейку и купил себе и мне по пакетику воздушной кукурузы в шоколаде. Я съела свой, почти весь его и уставилась в потолок, густо усеянный звездами, а потом выговорилась, и мне полегчало.
Тогда дядя Том хлопнул меня по плечу:
— Выше нос! Могет быть и хуже!
Он достал из кармана фон, набрал какой-то номер и сказал:
— Давайте, девушка, без протокола. Говорит сенатор Фриз; мне нужен директор, — он пару секунд помолчал. — Хайми? Том Фриз говорит. Как жена, детишки?.. Ну и хорошо. Хайми, я скоро приду и заткну тебя в один из твоих баков с гелием. Часа так в два или чуть попозже. Короче, еще успеешь убраться из города. Все, — он спрятал фон, — айда обедать. На пустой живот вредно из жизни уходить — на пищеварении сказывается плохо.
И повел меня в Клуб Пионеров! Я там раньше только раз была, и теперь клуб показался мне еще солиднее. Там настоящие, живые официанты! Такие старые, что еще сами, наверное, когда-то пионерами были — а то и встречали этих самых пионеров уже на месте! Все вокруг дяди Тома забегали, а он каждого звал просто по имени, и его называли просто «Том», но произносили это словно «Ваше Величество», а еще метрдотель сам лично приготовил мне десерт, а рядом стояли человек шесть, не меньше, и все ему подавали, будто знаменитому хирургу во время операции, где счет идет на секунды…
Наконец дядя Том, прикрывая рот салфеткой, удовлетворенно рыгнул, и я на прощанье всех поблагодарила, а про себя жалела: знать бы наперед — обязательно надела бы то самое платье, которое мама считает до того неприличным, что чуть не заставила вернуть обратно в магазин и запретила надевать, пока мне не исполнится девять. Не всякий же день удается попасть в Клуб Пионеров!
Мы прошли к линии экспресс-туннелей, на станцию Джеймса Джойса Фогерти, и дядя Том всю дорогу просидел, так что мне тоже пришлось сидеть, хотя я прямо извертелась от нетерпения. Я-то лучше прошла бы по дорожке вперед, по ходу — хоть чуточку, но быстрее оказалась бы на месте… Но дядя Том говорит, что получает все необходимые физнагрузки, глядя, как другие по пустякам надрываются.
Я так переволновалась, что только оказавшись на месте, поняла, куда мы направлялись — в Марсополисские ясли. Мы прошли внутрь, остановились перед дверью с табличкой: «Директор. Просьба не беспокоить». Дядя Том сказал:
— Ты побудь пока здесь, скоро понадобишься, — и вошел.
В приемной сидело ужасно много народу, и все журналы, кроме «Наших крошек» и «Домоводства в
