им по дороге из сада. «Джон! – сказал он мне тихо и торжественно, – Джон, время настало, но я не ожидал тебя увидеть в таком ужасном месте. Не хорошо было заставлять старого отца бежать сюда и оставлять его одного среди этих людей…»

– Правильно! – подтвердил я.

– Конечно, сэр, правильно! Я знаю, уверен теперь, что этот раскаленный горшок не минует меня! – ответил Джон печально. – Отец сказал, что время мое пришло, и ушел, сказав, что мы увидимся с ним очень скоро; и я знаю, что не пройдет трех дней, как уйду к нему!

– Ну конечно! – возразил я. – Ты уверен, что умрешь, потому что видел во сне отца. Что же должно случиться с тем, кто увидит во сне свою мать?

– Ах, сэр, вы смеетесь надо мной, – сказал Джон, – но вы не знали моего отца. Он не любил шутить. Нет, сэр, он говорил правду, и я ничем не могу тут помочь!

– Глупости! – проговорил я.

– Нет, сэр! – печально ответил Джон глубоко убежденным тоном и ушел.

Нам принесли завтрак, пришел и Лео, который ходил гулять, чтобы освежить свои мысли, по его словам. Я был рад видеть и Лео, и Джона, потому что они рассеяли мои мрачные мысли. После завтрака мы снова пошли гулять, чтобы посмотреть, как работают в поле дикари. Курьезно было видеть, как этот угрюмый, дикий народ сеет в поле, и делали они это самым примитивным образом.

Когда мы вернулись, Биллали встретил нас, сообщив, что «Она» желает видеть чужеземцев. Мы тотчас же пошли к ней, правда, не без внутреннего содрогания.

Как обычно, немые слуги доложили о нас, и когда они ушли, Аэша сбросила свое газовое покрывало и приказала Лео обнять и поцеловать себя. Лео повиновался и сделал это с большим жаром и удовольствием, чем прежде. «Она» положила белую руку на его голову и посмотрела ему в глаза.

– Ты хотел бы знать, Калликрат, когда ты сможешь назвать меня своей, – произнесла Аэша, – и когда мы всецело будем принадлежать друг другу? Я скажу тебе. Во-первых, ты должен быть таким же, как я, не бессмертным, нет, но неподвластным разрушительной силе времени! Я не могу стать твоей супругой, потому что мы оба слишком различны между собой, и чрезмерный блеск моего существа может дурно влиять на тебя. Ты не в силах долго смотреть на меня, – твои глаза будут болеть, твои чувства притупятся, и мне придется закрываться от тебя! Слушай! Сегодня вечером, за час до заката солнца, мы уйдем отсюда, и завтра на рассвете, если все пойдет хорошо и я не забыла дороги, мы будем стоять у Утеса жизни, ты омоешься в огне жизни и выйдешь из него победоносным. Тогда, Калликрат, ты можешь называть меня своей женой, а я назову тебя своим супругом и господином!

Лео пробормотал что-то в ответ на это удивительное предложение. Аэша засмеялась над его смущением.

– И ты, Холли, также! – продолжала она. – Я сделаю это для тебя, и ты останешься вечно юным и сильным!

– Благодарю тебя, Аэша, – ответил я с достоинством, – но если в том странном месте, куда ты хочешь вести нас, можно избавиться от смерти, которая приходит за каждым человеком, – благодарю, мне не нужно этого! Мир не был так ласков ко мне, чтобы я хотел жить в нем долго! Земля – жестокосердая мать, она кормит детей своих камнями и утоляет их жажду горькой водой. Кому захочется продлить надолго свою жизнь? Кто захочет нести бремя воспоминаний о прошедшей любви, о прошлых печалях и скорбях, о мудрости, которая не дает утешения?

И как ни убеждала меня Аэша, я решительно отказался. Тогда она заговорила о другом.

– Теперь, – обратилась «Она» к Лео, – скажи мне, Калликрат, как ты нашел меня? Вчера ночью ты сказал, что мертвый Калликрат был твоим предком? Расскажи мне все подробно!

Лео рассказал ей удивительную историю ящика и амфоры. Аэша выслушала внимательно.

– Видишь, – обратилась она ко мне, – эта египтянка Аменартас, царственная дочь Нила, ненавидела меня также, как я ненавижу ее, и сама привела своего возлюбленного в мои объятья. Я убила его, а теперь он снова вернулся ко мне! Ты, мой Калликрат, захочешь ли мстить мне за свою прабабку? Вот, – продолжала она, опустившись к ногам Лео и открыв платье на груди, – ударь меня в сердце, кинжал у тебя под рукой, длинный и острый, отличный нож, чтобы убить такую женщину, как я. Убей же, убей меня!

Лео взглянул на нее, протянул руку и поднял ее.

– Встань, Аэша, – печально произнес он, – ты хорошо знаешь, что я не трону тебя. Я весь в твоей власти, твой верный раб. Как я могу убить тебя? Скорее, покончу с собой!

– Ты уже любишь меня, Калликрат! – ответила она, улыбаясь. – Скажи мне что-нибудь о твоей стране, о твоем великом народе. Ты, наверное, захочешь вернуться туда, и я рада этому, потому что ты не можешь жить в этих пещерах. Мы уйдем отсюда, – не бойся, я знаю дорогу, – поедем в твою Англию и будем там жить! Две тысячи лет ждала я того дня, когда смогу покинуть эти ужасные пещеры и мрачный народ! Ты будешь управлять Англией…

– Но у нас есть королева в Англии! – прервал ее Лео.

– Это ничего не значит! – возразила Аэша. – Ее можно свергнуть с трона!

Мы объяснили ей, что сами погибнем тогда.

– Странная вещь! – произнесла Аэша с удивлением. – Королева, которую любит народ! Вероятно, мир очень изменился с тех пор, как я живу здесь!

Мы пытались объяснить ей, что наша монархиня любима и уважаема всеми, что настоящая власть находится в руках народа, что Англия подчиняется своим законам.

– Закон! Что такое закон? – проговорила она насмешливо. – Разве ты не понимаешь, Холли, что я выше любого закона, так же, как и Калликрат? Все человеческие законы для нас то же, что северный ветер для горы! Теперь идите, прошу вас! Я должна приготовиться к путешествию. Приготовьтесь и вы, да возьмите с собой вашего слугу. Не берите только ничего лишнего: через три дня мы вернемся. Ты, Калликрат, можешь поцеловать мою руку.

Мы ушли к себе. Очевидно, ужасная королева задумала отправиться в Англию. Я содрогался при мысли об этом, потому что знал, что Аэша непременно пустит в ход свою ужасную силу.

Ее гордая, честолюбивая душа захочет возместить долгие столетия одиночества. Умереть она не может, убить ее нельзя.[12] Что же может остановить ее? В конце концов она получит всю власть в Британских владениях, а, может быть, и на всей земле, и ценой ужасных злодеяний сделает Англию богатейшей и цветущей империей во всем мире. После долгих размышлений я пришел к заключению, что это удивительное создание, вероятно, будет орудием в руках Провидения, чтобы изменить порядки одряхлевшего мира и направить его на лучший путь.

Приготовления к путешествию были несложны. Мы засунули в мешок смену платья и несколько пар сапог, взяли с собой револьверы, одну винтовку вместе с запасом амуниции. Все остальное оставили в пещерах.

За несколько минут до назначенного времени мы вошли в комнату Аэши и нашли ее уже готовой, одетой в темный плащ.

– Идем! – сказала она.

Мы вышли из пещеры на свет божий. На площадке нас ожидали носилки и шесть немых носильщиков. Между ними находился старый Биллали, к которому я очень привязался. Очевидно, Аэша решила, что, за исключением ее, все мы пойдем пешком. Мы отправились в путь с удовольствием после долгого пребывания в пещерах. Случайно, или по приказанию Аэши, но у входа в пещеру не видно было ни одного человека за исключением немых слуг, которые умели держать язык за зубами.

Через несколько минут мы переходили большую возделанную равнину, окаймленную угрюмыми скалами; полюбовались чудесной природой местности, удивительной системой орошения, придуманной еще народом царственного Кор. Двигаясь вперед около получаса, наслаждаясь прохладой с моря, мы начали ясно различать вдали какие-то строения. Биллали объяснил нам, что это развалины большого города.

Даже издали мы могли заметить красоту руин. Город вовсе не был велик по сравнению с древним Вавилоном или Фивами, но стены его сохранились и казались очень высокими. Несомненно, народ Кор был защищен от любого внешнего вторжения огромными скалами и утесами и выстроил эти стены только для виду и опасаясь гражданских раздоров.

Стены были толсты, сделаны из камня и окружены рвом, наполненным водой. За десять минут до заката