Конан, благодаря своему цепкому уму, мигом сообразил, что так встревожило хозяина замка.

Перед ним были не гостевые покои, но настоящая монашеская келья, и от убранства ее веяло жутью.

Грубо сколоченный деревянный стол и трехногий табурет. Низкая деревянная лежанка, застеленная грубой дерюгой. На стенах, обитых дубовыми панелями, выделялись следы – там еще недавно висели гобелены и какие-то украшения… но они были сорваны безжалостной рукой. Было в нарочитой нищете комнаты что-то бесстыдное, внушающее отвращение.

Но не это привлекло взор киммерийца.

На полу, полузатертые, ясно виднелись контуры начертанной мелом пентаграммы. Опустившись на колени, по углам ее Конан различил потеки красного воска – там, где стояли свечи.

Киммериец потянул носом воздух. Так и есть, в комнате кто-то недавно жег травы.

Он взял у барона свечу и поднес ее к столешнице. На ее деревянной поверхности виднелись несколько длинных девичьих волосков и крохотный обрезок ногтя.

Не говоря ни слова, северянин обернулся к владельцу замка. Тот съежился перед внушающей страх фигурой воина, не зная, куда девать глаза.

– Я никогда – и подумать не мог – да если б только… – бормотал он бессвязно.

На барона было жалко смотреть.

Подозрения Нумедидеса оправдались! Киммерийцу неловко стало, что он мог усомниться в принце. Сурово сдвинув брови, он окинул взглядом пристанище чернокнижника.

– Под вашим носом, барон, творились бесчинства, а вы говорите, будто ничего не знали об этом!

Тиберий побледнел.

– Клянусь вам, месьор!…

– Хватит клятв! – зло перебил его воин. Возможно, он был слишком суров со стариком, но ненависть к любому колдовству была в нем слишком велика. Эти подлые псы, чинящие смуту, сеющие раздор и несущие погибель всему живому! Презренные чернокнижники, обуреваемые жаждой власти, готовые стереть с лица земли любого, кто осмелится помешать их безумным планам!

Сколько раз становился он у них на пути! Сколько рушил их черные замыслы! Но скверны не становилось меньше. Вся Хайбория, казалось, поражена ею!

Конан стиснул челюсти. Ничего! Рано или поздно он перебьет их всех. А начнет с этого осиного гнезда. Проклятый выродок Сета не уйдет от гнева сына Крома!

– Я немедленно снаряжу людей в погоню! – рявкнул он. – А вам, барон, придется убеждать в своей невиновности Суд Короля!

И, не дожидаясь ответа Тиберия, стремительным шагом вышел из комнаты.

Скорее! Этот жрец не мог уйти далеко – должно быть, он бежал перед самым их приходом. Они успеют его нагнать!

Варвар торопливо сбежал по лестнице на первый этаж, бегом преодолел коридор, ведущий наружу, распахнул тяжелую дверь – и оказался в самом центре схватки.

Его парни во дворе замка отчаянно рубились со стражниками барона.

Кто-то подскочил к Конану, замахиваясь алебардой. Киммериец выхватил меч.

– За мной! – прогремел его голос на весь замок. – За мной!

Когда их капитан удалился в замок, в сопровождении старого барона, отряд остался ждать во дворе, как им и было приказано.

Сперва наемники держались настороженно, памятуя о том, что говорил им Конан на выезде из Тарантии. Но этот мирный замок, где на воротах сидели разомлевшие от жары, обленившиеся толстые стражники, где сновали по двору с ведрами, кадками и охапками белья дородные краснощекие молодицы, хихикавшие в кулак при виде суровых конников, и деловито расхаживали, склевывая крошки, индюшки и куры, – замок этот ничем не напоминал мрачное гнездо чернокнижников, и воины понемногу расслабились.

Неторопливо спешившись, все еще поглядывая подозрительно по сторонам, но уже больше для вида, они привязали лошадей у гостевой коновязи, у самой стены, и сгрудились неподалеку, переминаясь с ноги на ногу в ожидании.

Если бы сразу был дан приказ наступать – дело другое! С такой горе-охраной, они овладели бы замком в считанные мгновения.

Но время шло, а капитан как сквозь землю провалился, и боевой пыл их постепенно начал спадать. Двое зингарцев, по всегдашней своей привычке, принялись вяло переругиваться. Немой офирец Сабрий, опустившись на корточки, чертил в пыли узоры острием кинжала. Барх озирался по сторонам, косясь на служанок, то и дело выразительно сплевывая сквозь зубы. Эх, знать бы, что потасовки точно не предвидится – он бы тут развернулся…

– Нергаловы потроха! – процедил сквозь зубы Невус, оправляя кольчугу. Ему было жарко, и он злился на весь белый свет. – Дернул Эрлик киммерийца взяться за это дело! Надо было тащиться в такую глушь, чтобы выставлять тут себя деревенщинам на посмешище!

– Да будет тебе, танасулец, – отозвался примирительно Барх. – Золотых отсыпали – и то дело! Вспомни, когда в последний раз монету в руках держал! Вот то-то…

Удовлетворенный тем, как отбрил вечно недовольного приятеля, он с новой силой принялся подмигивать служанкам.

Офирец по кличке Жук потянулся лениво, подставляя осеннему солнышку свою уродливую физиономию.

– И правда, Невус, – поддержал он Барха. – Не все ли тебе равно, пока деньги платят. Принц не поскупился – и славно. Глядишь, найдется еще работенка. Будет повод мечом помахать. – Он засмеялся. – Не бойся, на твой век хватит!

Наемники расхохотались. Драться уже никому не хотелось, и они были даже рады, что эта странная вылазка, с самого начала не внушавшая им добрых предчувствий, похоже, закончится мирно.

– А как странно получилось! – пробормотал уязвленный Невус. – Ведь мы недалеко отсюда Бернана отыскали! Когда еще с огненными демонами повоевать пришлось… Эй, Бернан, скажи, приятно небось вернуться в родные места?

Солдат обернулся к гандеру, но того и след простыл. Никто не заметил, когда наемник покинул их.

– Куда подевался? – недоуменно огляделся по сторонам Жук.

– Ну, мало ли… – многозначительно протянул кто-то. Все опять засмеялись. Танасулец предложил перекинуться в кости…

Бернан осторожно выглянул из-за угла конюшни.

Нет, пронесло! Никто не заметил его! Эти болваны стоят как стояли. И капитана нет…

Будь Конан на месте, гандер, боявшийся сурового киммерийца пуще грома, побоялся бы и шаг ступить в сторону. Но северянин ушел куда-то с бароном – и искушение оказалось слишком велико.

За те ползимы, что он разбойничал в амилийской чаще вместе с сыновьями Тиберия, гандер неплохо разжился монетой. Амилийский тракт был наезженным, торговцы посещали его часто, и снимать дань с этих жирных гусей было легче легкого – пока сам Змееголовый не поставил у них на пути проклятого немедийца!

По вине этого бельверуского демона Бернан утратил все свои сбережения. С перерезанными сухожилиями у него недостало сил вернуться в их лесное убежище; а затем его подобрал киммериец с отрядом. Он не мог рассказать им о своем прошлом – а значит, приходилось помалкивать и о закопанных в лесу денежках.

Но теперь у Бернана созрел новый план.

В конце концов, разве Винсент с Дельвигом, резвые отпрыски Тиберия, не были его подельниками? Разве не потрошили они вместе проезжий люд на дороге?

Митра велел помогать друзьям в беде – все жрецы долдонят об этом! Так пусть теперь сынки барона раскошелятся. У них и без того мошна полна, от них не убудет. Зато совесть перед Солнцеликим будет у пареньков чиста.

Зорко озираясь по сторонам, Бернан пытался заприметить, куда подевались сыновья Тиберия. Ему показалось, когда они въезжали в ворота, где-то мелькнула знакомая светлая шевелюра…