– Хорошо, пусть так и будет, – ответил Клиффорд.

В ту же минуту послышался шорох, они посмотрели вверх и увидели Джекоба.

На их счастье, Мейер был до такой степени занят своими мыслями, что не заметил смущенного и виноватого выражения их лиц, и они успели оправиться раньше, чем он поднял голову. Но все же в нем зашевелились подозрения.

– О чем это вы так усердно совещаетесь? – спросил он.

– Мы говорили, удалось ли вам убедить макалангов придти в святилище, – ответила Бенита. – Убедили вы их не бояться привидений?

– Нет, – ответил он, хмурясь. – Эти привидения – наши злейшие враги. Трусы макаланги поклялись, что они ни за что не пойдут на вершину горы, скорее умрут. Мне очень хотелось поймать их на слове и самих превратить в призраки, но, вспомнив наше положение, я удержался. Не бойтесь, мисс Клиффорд, я совсем не вышел из себя, по крайней мере, внешне. Теперь остается одно: раз они не желают помогать нам, мы должны сами усерднее работать. Я задумал новый план, и завтра же мы начнем приводить его в исполнение.

– Нет, не завтра, – с улыбкой ответила Бенита. – Завтра воскресенье, а вы знаете, что по воскресным дням мы отдыхаем.

– Извините, совсем забыл! Эти макаланги со своими привидениями и вы с вашими воскресными днями! Право, не знаю, что хуже. Что делать! Завтра я исполню мою долю работы, да и вашу тоже, вероятно.

И, пожав плечами, он пошел прочь.

На следующее утро Мейер отправился работать по своему новому плану. В чем состоял его план – Бенита не старалась узнать, но угадала, что он имел какое-то отношение к измерениям пещеры, которую он разделил на квадраты для более систематического исследования ее площади.

В двенадцать часов Джекоб вышел из подземелья позавтракать и за столом заметил, что работать в этом месте одному совсем невесело, что он будет рад, когда наступит понедельник, и мисс Клиффорд с отцом присоединятся к нему.

Бенита и Клиффорд с лихорадочным оживлением заговорили о пзсторонних вещах, о военном обучении макалангов, о возможности нападения матабелов, которого теперь, к счастью, не предвиделось; о состоянии своих волов, о предположениях найти новый скот взамен погибших животных. Бенита зашла еще дальше. В своем намерении отвлечь Мейера от подозрений, она продолжала лгать, несмотря на полный упрека взгляд отца, устремленный на нее. Как бы между прочим она упомянула, что они хотят спуститься по лестнице в лагерь макалангов, между первой и второй стенами на несколько часов, унести с собой белье для стирки и вернуться назад с выстиранными вещами, захватив также и книги, которые она, Бенита, оставила в фуре.

Джекоб вышел из задумчивости, на время перестал что-то рассчитывать и мрачно слушал ее.

– Не знаю, не пойти ли и мне с вами, – сказал он, и, услышав его замечание, Бенита вздрогнула. – В этой пещере ужасно тяжело одному; иногда я слышу там какие-то звуки, кажется, будто старые кости стучат одна о другую; будто раздаются вздохи и шепот, но все это, конечно, только движение воздуха.

– Ну так почему бы вам и не пойти с нами? – спросила Бенита.

Это была смелая фраза, но она возымела действие. Если в Мейере и шевелились какие-то сомнения, они теперь утихли, и он ответил:

– У меня нет времени. Мы должны закончить наше дело до наступления периода дождей, которые выгонят нас из этого места, нам следует также уйти из Бомбатце раньше, чем нас измучит лихорадка. Идите вниз, мисс Клиффорд, каждая работающая молодая девушка имеет право отдохнуть. Только, – прибавил он с той заботливостью о ее безопасности, которую всегда выказывал в спокойные минуты, – пожалуйста, будьте осторожны, Клиффорд, вернитесь до заката солнца. Взбираться на эту стену в темноте было бы слишком опасно для вашей дочери. И позовите меня. У вас есть свисток, я спущусь, чтобы помочь мисс Клиффорд. Кажется, я все-таки пойду с вами в конце концов… Нет, нет, не пойду… Я вчера был так неприятен этим макалангам, что вряд ли они с удовольствием снова увидят меня. Надеюсь, вы лучше проведете у них время, чем я. А почему бы вам не поехать покататься верхом за стенами крепости? Наши лошади сильно поправились, им нужно движение, и я не думаю, чтобы следовало бояться матабелов.

Не дожидаясь ответа, он поднялся и ушел.

Клиффорд посмотрел вслед ему.

– Да, я знаю, – сказала Бенита, – мы поступим ужасно низко, но, право, иноща приходится делать нехорошие вещи. Вот наши узлы, все готово, идем.

И они ушли. На гребне стены Бенита обернулась, чтобы проститься с местом, которое она надеялась никогда больше не увидит, однако, ей казалось, что она не в последний раз смотрит на него и даже спускаясь с опасных ступеней, она поймала себя на том, что мысленно делала заметки, как лучше взобраться на них. Не могла она также убедить себя, что навсегда покончила с Мейером. Ей казалось, что еще долго, долго он будет наполнять ее жизнь…

Отец и дочь благополучно добрались до внешней стены. Тут их с удивлением, но без неудовольствия, встретили макаланги. Они все еще учились владеть оружием, очень многие из них уже ловко это проделывали. Клиффорды подошли к той хижине, в которой были сложены их скудные пожитки, взятые из фуры, и стали быстро готовиться к бегству. Тут же мистер Клиффорд написал и письмо, – одно из самых неприятных писем, которые ему когда-либо приходилось писать:

Дорогой Мейер!

Я не знаю, что вы подумаете о нас: мы уезжаем из крепости. Дело в том, что я чувствую себя нехорошо, а моя дочь не может выносить жизни в этом месте. По словам Бениты, если она останется здесь, то умрет. Поиски в этом зловещем кладбище окончательно расшатывают ее нервы. Мне хотелось все сказать вам, но она упросила меня не делать этого. Бенита убеждена, что если бы я не скрыл от вас наших намерений, вы уговорили бы нас остаться, или тем или другим путем заставили бы продолжать искать золото португальцев. Если вам удастся найти клад – возьмите его целиком. Я отказываюсь от своей доли. Мы оставляем вам фуру и волов и уезжаем верхом на наших лошадях. Это очень опасно, но все же менее, чем пребывать в Бомбатце при нынешних обстоятельствах. Может быть, мы с вами больше не встретимся – простите нас. Мы желаем вам всякого блага. Искренно ваш, с великим сожалением, Т. Клиффорд.