сад и заканчивалась древняя гужевая дорога,[19] ради удобства сообщения остававшаяся ничейной.
Садовник тем временем делал свое дело. Не без усилий он удалил булыжники и глину, благодаря которым кол и держался так прочно. Начало темнеть, часы в отдалении пробили пять, но садовник все работал. В пять он обычно уходил домой: его рабочий день начинался рано. Однако садовник был не такой человек, чтобы бросить на полпути задание, когда конец уже близок, и он продолжал орудовать киркой, время от времени проверяя кол на прочность. Кол, естественно, начал поддаваться, верхушка уже ходила туда-сюда на два-три дюйма. Садовник вынимал камни и отковыривал новые. Вдруг кирка звякнула о железо: оказалось, что это ржавая цепь. «Чего только сюда не швыряли», — заметил садовник, высвобождая цепь; в сгущавшихся сумерках ее трудно было разглядеть. Мистер Батчел тем временем принялся за посильную ему задачу: раскачивать кол. Когда кол уже еле держался, садовник положил свой инструмент и присоединился к хозяину. Совместными усилиями они добились своего: кол был извлечен наружу.
Выяснилось, что конец у него очень длинный и острый, отчего кол и сидел так прочно. Садовник отнес его к помпе, чтобы там потом использовать, и приготовился идти домой. Он сказал, что завтра установит кол в новом месте и укрепит помпу так, что никаким юнцам нипочем не расшатать. Он поделился также некоторыми замыслами относительно цени, если она окажется достаточно длинной. Садовник отличался изобретательностью: его хозяин только диву давался, как ловко он находит новое применение для никчемных предметов. Мистер Батчел, как уже было сказано, ценил правильные сады, и всякие кустарные приспособления отнюдь не радовали его взгляд. Давеча ему попались на глаза старые газовые трубы, приспособленные в качестве подпорки для декоративной фасоли, и он не хотел оставлять в распоряжении садовника такое сокровище, как ржавая цепь. Но объяснил он свое намерение иначе, не погрешив при этом против истины: цепь нужна была ему самому. Не то чтобы он собирался как-то ее использовать с выгодой для себя. Однако цепь, погребенную в земле в 1702 году, непременно следовало изучить; человек с антикварными склонностями не мог пройти мимо такой древности.
Когда садовник отлучился, чтобы отнести кол к помпе, мистер Батчел приметил, что цепь ни на чем не держится. Земля вокруг была окопана. Велев садовнику назавтра принести ему цепь, мистер Батчел с ним распрощался и отправился восвояси.
Можно подумать, что я веду речь о пустяках, по всем читателям следует намотать себе на ус, что пустяков вообще не бывает. Предметы и события кажутся нам обыденными, только когда мы рассматриваем их по отдельности. Если же присмотреться к их взаимосвязи, часто оказывается, что самая незначительная мелочь превосходит по важности все остальное. Вот и пустяковые хлопоты (так мы их именуем в последний раз), которые занимали в тот вечер мистера Батчела и его садовника, привели к последствиям, изложенным ниже словами самого Батчела. Однако будем придерживаться хронологии. В настоящее время мистер Батчел пребывает у себя дома, садовник тоже возвратился к семье. Кол вынут из земли, яма с цепью на дне не закопана.
В тот вечер мистер Батчел обедал в гостях. Человек он был добродушный, собеседник в чем-то по- своему занимательный, и потому самые видные семейства, жившие по соседству, были отнюдь не против того, чтобы он время от времени разделял их трапезу. Поспешим заметить, что мистер Батчел не принадлежал к тем гостям, чей аппетит существенно сказывается на кладовой или винном погребе хозяев. Он любил портвейн, но только высокого качества и в малых количествах. Следственно, вернувшись со званого обеда, он никогда не ощущал тяжести ни в теле, ни в голове. Частенько в таких случаях он садился за какую-нибудь работу, требующую большой тщательности. Его письменный стол никогда не пустовал: обычно там лежала какая-нибудь незаконченная статья для того или много из местных журналов. Сочинение заменяло ему отдых. Статья дожидалась, пока у автора появится досуг, и мистер Батчел замечал частенько, что никогда ему так не сочиняется, как в час-полтора после званого обеда.
В означенный вечер мистер Батчел обедал у соседа, отставного офицера, и возвратился домой приблизительно за час до полуночи. Вечер прошел не так приятно, как обычно. Ему случилось вести к столу молодую даму, которая чересчур настойчиво осаждала его вопросами касательно древностей. Во-первых, мистер Батчел не любил на досуге беседовать на профессиональные темы, а во-вторых, смущался в обществе молодых дам, поскольку, как он догадывался, они по самой своей природе не могли высоко ценить его компанию. Будучи к ним бесконечно расположен и радуясь их обществу, он сознавал, что ничем не может им отплатить. Между его жизнью и их не было ничего общего. И он окончательно сникал, когда выяснялось, что его пытаются использовать в качестве ходячего справочника. То есть «расчеловечивают», как он выражался.
Тем вечером юная леди, определенная ему в соседки по столу (вероятно, по собственной просьбе), как раз и превратила его в ходячий справочник, и мистер Батчел вернулся домой несколько расстроенный, но в то же время немало удивленный. Недоволен он был потому, что лишился возможности принять участие в общем разговоре — возможности не столь уж частой и оттого вдвойне отрадной. А удивило его несоответствие между самой юной леди, веселой и беззаботной, и избранной ею темой беседы — а говорила она не о чем ином, как о способах погребения.
Закуривая трубку и опускаясь в кресло, мистер Батчел начал вспоминать этот разговор. Дама то ли посвятила данному предмету немало размышлений, то ли (и это казалось мистеру Батчелу более правдоподобным) что-то о нем читала и наполовину забыла. Он припоминал ее вопросы и свои ответы, посредством которых старался увести разговор к какой-нибудь более приятной теме. Вот например:
Она: Скажите, а почему покойников иногда хоронили на перекрестке дорог?
Он: Видите ли, освященные места погребения ревниво охранялись, а потому преступников лишали права покоиться в окружении добрых христиан. Поэтому близкие преступника устраивали могилу у перекрестка, под придорожным крестом. В поездках по Шотландии мне доводилось видеть кресты…
По увлечь молодую леди в Шотландию не удалось. Она цепко держалась за избранную тему.
Она: А почему покойников стали хоронить в гробах? В нашей заупокойной службе ничего не говорится про гробы.
Он: Верно. Отчасти гробы вошли в обиход из-за суеверного представления, будто тело нужно куда-то заключить, а то оно примется, как отец Гамлета, разгуливать по земле. Вам известно, наверное, что мертвеца всегда выносят за порог вперед ногами, указывая тем самым, что он уходит без возврата; знаете вы и то, что на могилу водружают обычно тяжелое надгробие. Там попадаются иной раз весьма любопытные эпитафии…
Но молодая леди и тут не поддалась. Она заставила мистера Батчела рассказать и о других приемах, с помощью которых духов накрепко приковывают к месту их заточения, оберегая тем самым покой живых. Прежде всего ее интересовало, как поступают с теми, кто при жизни проявлял склонность к насилию и преступал закон. Словом, престранная молодая особа!
Беседа тем не менее освежила память мистера Батчела, и он, подумав, что тема в самом деле не лишена интереса, вознамерился поискать в приходских книгах записи о необычных погребениях. Странно, почему это не приходило ему в голову прежде. Но на время он отвлекся от этих мыслей и, поскольку в небесах стояла полная луна, решил докурить трубку снаружи, в саду.
Близилась полночь, однако мистер Батчел с приятностью прогуливался по саду; свет луны доставлял ему не меньшее удовольствие, чем в дневное время солнечные лучи. В конце концов он набрел на рокарий, над которым недавно трудился. Освещение сейчас было лучше, чем в сумерки, и, забравшись на насыпь и заглянув в подробно описанную нами яму, мистер Батчел ясно различил на дне звенья цепи. Не унести ли цепь от греха подальше, чтобы она не досталась садовнику? Городские часы как раз били полночь, пора было ложиться в постель. Мистер Батчел подумал, что предоставит решать самой цепи; если она поддастся, он ее унесет, если сидит крепко — оставит до утра.
Цепь не просто поддалась — она чуть ли не выскочила сама. Мистер Батчел для проверки легонько ее потянул и тут же, вместе с цепью, опрокинулся на спину. По счастью, отлетел он недалеко, его спас расположенный в трех футах вяз, однако мистер Батчел немало удивился такому толчку.
