всех пассажиров, оно горячее, и его можно подавать, как только они появятся.

Принесли портвейн, и Ланс, не торопясь, стал потягивать его. В этот момент во двор трактира с грохотом въехал дилижанс, из него стали выходить уставшие пассажиры — замерзшие, голодные, с измученными, бледными лицами.

— Входите, — сказал хозяин. — Здесь можно согреться у огня, и вас немедленно накормят. Хозяйка вбежала в гостиную.

— Приехали, — объявила она. — Сомневаюсь, что такие господа, как вы, захотят находиться с ними в одной комнате. Я их задержу, пока вы допьете свой портвейн, милорд.

Мне понравилось, что Ланс сразу поднялся.

— Нет, — сказал он, — пусть они войдут. Я могу взять портвейн к себе в комнату. Бедняги! Мало радости путешествовать в таких дилижансах. Я слышал, их называют «костоломками». Пойдемте, Кларисса, пусть они поедят.

— Благодарю вас, сэр, — сказала женщина. — Очень мило с вашей стороны проявлять заботу о других.

Я улыбнулась Лансу, подумав, что, несмотря на все свои наряды и щегольство, он был истинным джентльменом.

Выходя из гостиной, мы услышали, что кто-то еще подъехал к трактиру, и только мы собрались подняться по лестнице в наши комнаты, как в гостиную торопливо вошли три человека. Они были модно одеты, и один из них, учуяв запах еды, которую готовились внести в комнату для пассажиров дилижанса, воскликнул:

— Господи! Какой аппетитный запах! Что это, женщина?

Жена трактирщика с безошибочным инстинктом узнав в вошедших господ, сделала книксен и сказала:

— Это ужин, которым мы собираемся кормить прибывших пассажиров дилижанса, милорд.

— Тогда подай нам этой аппетитной еды, прежде чем займешься пассажирами.

Хозяин вышел, подобострастно потирая руки, но не скрывая тревоги.

— Любезные милорды, — сказал он, — эта еда только для пассажиров дилижанса. Ее заказывают заранее. Дилижанс ходит по расписанию, и мы обязаны быть готовы к его прибытию. Другой горячей пищи у нас нет. Но я могу предложить вам прекрасный сыр и свежий ячменный хлеб с хорошим вином…

— Прекрасный сыр! Любезнейший, мы хотим горячего! Пусть эта компания поделит между собой то, что останется, когда мы насытимся. Или дай им своего прекрасного сыра. Не сомневаюсь, они будут удовлетворены. А нам подай горячее… и не мешкай. Мы едем издалека и проголодались.

Одна из пассажирок дилижанса услышала разговор. Это была крупная, краснолицая женщина с решительным подбородком; сразу было видно, что она привыкла поступать по-своему.

— О нет, этого не будет! — воскликнула она. — Этот ужин для нас. Он заранее заказан для пассажиров. Так что оставьте эти ваши штучки, мой высокомерный лорд, ибо я и мои спутники не потерпим этого.

Прибывший господин с удивлением осмотрел женщину через монокль, свисающий с его элегантного камзола.

— Хозяин, — сказал он, — это существо оскорбляет меня. Удалите ее.

Женщина подбоченилась и в упор посмотрела на него.

— Поосторожнее, петушок задиристый! — заорала она. — Иначе выводить будут не меня.

— Да эта тварь еще дерзит.

Господин сделал несколько шагов, и она пошла ему навстречу. Он выставил вперед руки, словно желая отстранить ее, но на самом деле нанес ей удар, от которого она отлетела к лестнице.

Тогда вперед выступил Ланс.

— Так не обращаются с дамой, сэр, — сказал он. Человек удивленно посмотрел на него и, казалось, был поражен, столкнувшись лицом к лицу с равным ему.

— Вы сказали — с дамой, сэр? — спросил он, ухмыляясь.

— Да, я так сказал. Я слышал ваш спор. Горячая пища была приготовлена ко времени прибытия дилижанса. Неожиданные гости не могут рассчитывать на то, что предназначено для других.

— Разве, сэр? Разрешите спросить, а вы готовы довольствоваться хлебом и сыром?

— Нет, я только что поужинал замечательной говядиной. Но я приехал вовремя и не взял ничего, что предназначалось не мне.

— Вы вмешиваетесь не в свое дело.

— Наоборот, это очень даже мое дело. Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как хороших людей лишают того, что принадлежит им по праву.

— Вы не собираетесь стоять в стороне? Ланс вынул шпагу и стоял, улыбаясь. Я сильно испугалась за него. Нападающих было трое против одного. Но все равно я гордилась Лансом.

— Будь я проклят, если это не Клаверинг, — сказал один из них.

— А, так это ты, Тимперли, — резко ответил Ланс. — Удивлен, увидев тебя в подобной компании.

— Успокойся, Клаверинг, что тебе за дело до этой черни, путешествующей в дилижансе?

— Люди заслуживают того, чтобы их права уважали, путешествуют ли они в дилижансе или в своей карете. Я говорю, что они получат полагающийся обед, а вы, я уверен, отлично утолите свой голод горячим хлебом и вкусным сыром. «Откормленная куропатка» — отличный трактир. Портвейн тоже хорош. Вам он понравится, Тимперли.

— Послушайте, Клаверинг, — сказал первый человек, — стоит ли беспокоиться из-за этого?

— Все равно, — ответил Ланс. — Просто я беспокоюсь, и все. Я вызываю любого из вас на дуэль. Пусть она и решит этот вопрос.

— Идет, — сказал первый.

— Осторожнее! — предупредил Тимперли. — Ты же знаешь репутацию Клаверинга!

— Боитесь? — спросил Ланс. — Ну же, давайте. Который из вас? Ставим горячую говядину с клецками против хлеба с сыром.

— Я принимаю вызов, — ответил первый из них и выхватил шпагу.

— Джентльмены! — воскликнул Ланс. — Давайте заключим пари. Каковы ваши предложения? Скажем, вы даете мне двадцать фунтов, если я выиграю. Если же нет… но, черт Я так уверен в победе, что даю по двадцать каждому, если он проткнет меня первым.

— Спор решит первый удар? — спросил просиявший Тимперли.

— Пусть будет так, — сказал Ланс.

— Когда начнем?

— Здесь и сейчас.

Хозяин и хозяйка стояли в испуге, несколько пассажиров с изумлением следили за спором Они шепотом обсуждали причину дуэли, глядя на Ланса почти с обожанием. Я гордилась им и в то же время боялась за него, но в глубине души знала, что он победит. Другого исхода я просто не могла представить, и с первым ударом шпаг меня охватило общее возбуждение. Я молилась за успех Ланса.

— Ланс… ну же, Ланс! — шептала я. Пассажиры дилижанса подняли шум, орали и свистели, а хозяин стоял, сжимая и разжимая кулаки.

Через несколько мгновений все было кончено. Ланс победил. Он проткнул своего соперника, забрызгав кровью его элегантные манжеты, издал победный возглас, поднял шпагу и застыл на несколько секунд, словно средневековый рыцарь, победивший в борьбе добра со злом.

— Двадцать фунтов мне и обед для пассажиров! — воскликнул он. — Какая замечательная схватка!

Трое господ опечалились, но смирились со своей судьбой. Деньги перешли из рук в руки, и господа удалились в гостиную, а пассажиры дилижанса толпой повалили в столовую, болтая о приключении, с которым они встретились.

Ланс коснулся моей руки:

— Пора на покой. Нам надо встать рано утром. Он взял меня под руку, и мы стали подниматься по лестнице. Когда мы подошли к моей комнате, он спросил:

— Что вы думаете о нашем маленьком скандале?