— Здесь, на севере, мы едим больше, чем вы, южане, — объяснил дядя Пол.

— Это из-за климата, — подхватил Ральф. — Здесь бывают сильные морозы, и чтобы не поддаться холоду, мы едим горячие супы, кровяную колбасу и горячее жареное мясо.

Меня совсем разморило от обильной еды и непривычного вина, не говоря уже о проделанном пути и открытии того факта, что у меня есть сестра. Наверно, по мне это было заметно, потому что дядя Пол сказал:

— Клариссе сейчас необходим хороший крепкий сон. Эмма, проводи ее в комнату. Она может заблудиться в замке. — Он повернулся ко мне. — Здесь действительно трудно ориентироваться, пока не узнаешь все как следует. Сначала замок был крепостью, но за прошедшие столетия столько было пристроено, что он напоминает скорее лабиринт, чем жилище.

Эмма послушно поднялась и, улыбнувшись мне, спросила, готова ли я пойти. Я ответила утвердительно, поскольку испытывала большее желание побыть одной и еще раз обдумать то, что я услышала. Она взяла свечу с комода и посветила мне на лестнице.

Пока мы поднимались, она поводила свечой из стороны в сторону и обернулась ко мне с улыбкой.

— Всегда немного… как это говорят? Жутко при свете свечи.

Как и Жанна, Эмма иногда вставляла в свою речь французские слова. Это придавало разговору определенный шарм.

— Да, — согласилась я. — Наш дом немного похож на этот.

Она кивнула.

— Но ты не боишься теней… ты не боязливая.

— Стараюсь.

— Стараться — это все, что нам остается. Подойдя к моей комнате, она распахнула дверь, и мы вошли. В камине горел огонь, что делало комнату уютной.

— Я предложила затопить камин в твоей комнате, — сказала она. — Очень холодно, когда дует ветер.

Тяжелые занавеси были задернуты. Одеяло было отогнуто. Кровать манила ко сну.

— В постель положили грелку… ты увидишь.

— Все хотят, чтобы я чувствовала себя уютно.

— Мы с дядей Полом хотим, чтобы ты чувствовала себя как дома.

— Я чувствую это.

— Тебе что-нибудь еще надо… на ночь?

— Не думаю, спасибо.

— Если тебе что-нибудь потребуется, — она сделала широкий жест, — позвони. — Она показала на шнур от звонка. — А если что-нибудь понадобится от меня, то я недалеко, в этой же башенке. Мои окна выходят на запад, на село, а твои — на море.

— Спасибо. Я запомню.

— Спокойной ночи, сестричка. Спи спокойно.

Она тихо закрыла дверь и ушла. Несколько секунд я стояла, глядя на дверь. Это была толстая дубовая дверь со щеколдой, которой можно запереть дверь. Повинуясь внезапному импульсу, я подошла к двери и задвинула засов.

Почти сразу же я удивилась своему поступку. Зачем я это делаю? Словно боюсь чего-то. А что если Эмма вернется за чем-нибудь и услышит, как я открываю дверь? Будет очень неудобно. Я отодвинула засов и разделась. Огонь из камина отбрасывал длинные тени по комнате. Было тепло, уютно и все же… здесь было что-то чужое, что-то настораживающее, и я поняла, что, несмотря на усталость, мне трудно будет заснуть в этой комнате.

Я отодвинула занавеси, словно впустив внешний мир. В небе светила луна, ночь была светлой. Вдалеке ясно виднелось море. Было тихо, ни одна травинка не шевелилась. Я увидела ворота замка, величественные при лунном свете.

Вернувшись в уютное тепло, я легла в постель. Заснуть было и впрямь трудно. Я знала, что в старых домах, когда наступает темнота, можно услышать разные необычные шумы. Словно те, кто раньше жил в этих стенах и не может найти покоя, возвращаются опять сюда. Также было в Эндерби, но там я привыкла к треску дерева. Я знала, какая ступенька громко протестовала, когда на нее наступали. Но здешние звуки мне были незнакомы.

Я лежала уже, наверное, полчаса. Сон не приходил. Один раз я задремала, и мне приснилось, что дверь открылась и вошла Эмма. Улыбаясь, она говорила, что я не такая элегантная как она. Она говорила: «Я твоя сестра… моя сестричка… моя маленькая сестричка».

Я в страхе проснулась, хотя сон не содержал ничего страшного. Я ожидала увидеть Эмму, стоящую у кровати и смеющуюся надо мной. Но в комнате никого не было. Я встала с кровати и закрыла дверь на засов в надежде, что это поможет мне уснуть.

Усталость наконец победила, и я уснула, но внезапно меня разбудил звук голосов, доносящихся снизу. Испугавшись, я села в кровати.

Мне показалось, что послышался звук лошадиных копыт. Я вслушалась, потом подошла к окну. Луна невозмутимо освещала болота, и хотя внизу ничего не было видно, оттуда доносились звуки активной деятельности.

Я вернулась в кровать. Огонь уже погас, и холод опять пробрался в комнату. Ноги у меня замерзли. Я завернула их в ночную рубашку, и увидела, что мои часы, лежащие на прикроватном столике, показывают три часа ночи. Я попыталась уснуть, но опять напрасно. Сна не было.

Ноги мои согрелись, и я стала вспоминать подробности моего прибытия в замок, особенно мои беседы с дядей Полом и Эммой. Таких откровений, которые сделала она, достаточно было, чтобы любого довести до бессонницы, а поскольку я обычно спала хорошо, для меня ничего не значила одна бессонная ночь.

Я размышляла над тем, какая сложная вещь жизнь и как события прошлого влияют на будущее, даже через несколько поколений.

Внезапно я услышала голоса… тихие, приглушенные голоса. Я встала с кровати и подошла к окну. Из замка выходили люди, они прошли через привратницкую. Я увидела дядю Мэтью и Ральфа, с ними были еще три человека. Один из этих троих показался мне знакомым. На нем было коричневое бобриковое пальто и черные чулки, на голове — треугольная шляпа. Я попыталась вспомнить, где видела его раньше. Люди скрылись из виду, и я догадалась, что они пошли в конюшню, где оставили своих лошадей. Так оно и было: спустя некоторое время они появились верхом. Человек в коричневом пальто был с ними.

Они уехали, а я стояла у окна, пока они не скрылись из виду. Потом, дрожа от холода, вернулась в постель и долго лежала, думая, почему мне кажется, что в замке происходит что-то странное. Почему мой дядя и кузен с друзьями, которые приехали после того, как я покинула общество, не могут уехать рано утром? У них нет причин уходить так же рано, как я. Но были еще три посетителя. Наверно, они приехали очень поздно. А почему бы и нет?

Мне мерещилась всякая всячина. Почему? Да потому, что у меня появилась сестра, потому что я покинула тихий мир семьи моей матери. Я вырвалась из кокона и, наверно, жаждала приключений. Я попала в круг храбрых Хессенфилдов. Мне уже стало кое-что известно о моем отце и еще много предстояло узнать.

Наступил рассвет. Я опять встала с кровати и открыла дверь. Мне не хотелось, чтобы тот, кто принесет горячую воду, нашел дверь запертой. Я не хотела выдавать свою тревогу.

Я лежала, ожидая утра, и внезапно меня осенило: человек, которого я заметила внизу, был тем самым, кого я видела в трактире.

Как странно! Тогда он явно проявлял к нам интерес, а теперь очутился в замке. Что бы это значило?

Успокаивающий дневной свет проникал в комнату, рассеивая ночные фантазии.

Сколько мужчин в Англии носят коричневые бобриковые пальто, черные чулки и треугольные шляпы? — Тысячи.

Утром я посмеюсь над собой.

Долго я буду помнить те первые дни в замке Хессенфилд. Были беседы с Эммой — беспечная, легкомысленная болтовня, которая очаровывала меня, потому что с этими разговорами приходило