и дальше' всегда собирается много народу. Это Питер. Это Олдо. Это Марси.

Привет.

Каждый представляется; это Марла Сингер, она с нами в первый раз.

Привет, Марла.

В 'Выше и дальше' мы начали с рэпа 'Подтянись'. Группа не называлась 'Паразитические мозговые паразиты'. Вы никогда бы не услышали, как кто-то говорит: 'паразит'. Каждому всегда становится лучше. О, этот новый препарат. Каждый только что миновал трудный участок. И всё-таки здесь окосевшие от пятидневной головной боли люди. Женщина вытирает невольные слёзы. У каждого табличка с именем, и люди, которых вы встречаете каждый вторник вечером целым год, они подходят, трясут твою руку, а их глаза упираются в табличку.

Я не верю, что мы встречались.

Никто не скажет - 'паразит'. Они говорят - 'болезнетворные организмы'.

Они не говорят - 'лечение'. Они скажут - 'терапия'.

В рэпе 'Подтянись' кто-нибудь расскажет, как болезнетворный организм дошёл до его позвоночника и теперь ничего предсказать нельзя, а он сам уже не контролирует свою левую руку. Болезнетворный организм, как скажет кто-нибудь, высушил оболочку мозга, так что мозг теперь стучится изнутри о череп, вызывая припадки.

В последний раз, когда я здесь был, женщина, назвавшаяся Хлой, рассказала все хорошие новости, которые у неё были. Хлой вытолкнула себя, встав на ноги напротив деревянных ручек её кресла, и сказала, что она больше не испытывает страха смерти.

Вечером, после знакомств и рэпа 'Подтянись', девушка, которую я не знал, с табличкой 'Гленда', сказала, что она - сестра Хлой, и в два часа ночи в прошлый понедельник Хлой, наконец, умерла.

О, это должно быть так сладко. В течение двух лет, когда объявляли - А теперь обнимемся, - Хлой рыдала в моих объятиях, и теперь она мертва, мёртвая в земле, мёртвая в урне, мавзолее, колумбарии. О, это доказательство факта, что в один день ты мыслишь и тянешь себя вперёд, а на следующий - станешь холодным удобрением, буфетом для червей. Это восхитительное чувство смерти, и оно должно быть так сладко, если бы не предназначалось именно этому человеку.

Марла.

Ой, и Марла опять смотрит на меня, выделяясь из толпы всех этих мозговых паразитов.

Лгунья.

Фальшивка.

Марла - фальшивка. Ты - фальшивка. Все вокруг, когда они вздрагивают или дёргаются в судорогах и падают, кашляя, и их джинсы в районе гульфика становятся тёмно-синими, вообще всё это - большая игра.

Сегодня вечером после всех этих неожиданностей направленная медитация никуда меня не привела. За каждой из семи дверей дворца, зелёной дверью, оранжевой дверью - Марла. Голубая дверь - Марла стоит там. Лгунья. В направленной медитации, когда я спустился в пещеры, чтобы отыскать покровительствующее мне животное, этим животным оказалась Марла. Курящая свою сигарету, Марла, выкатывающая глаза. Лгунья. Чёрные волосы и пухлые французские губы. Фальшивка. Итальянские тёмные губы... как диван тёмной кожи. Тебе не спастись.

Хлой была настоящей.

Хлой была похожа на скелет Джонни Митчелл, если бы вы заставили его улыбаться и расхаживать с особой учтивостью по вечеринке. Представьте, что Хлой - знаменитый скелетик размером с блоху, бегущий по склепам и галереям собственных внутренностей в два часа ночи. Её пульс - сирена, объявляющая: приготовиться к смерти... Десять, девять, восемь... Смерть наступит через семь секунд. Шесть.

Ночью Хлой пробежала лабиринт из своих спадающихся вен и лимфопротоков, изрыгающих горячую лимфу.

Всё чаще в ткани появляются нервы. Абсцессы набухли в ткани и выглядят белыми жемчужинами.

Общее объявление, приготовиться к эвакуации кишок: десять, девять, восемь, семь.

Приготовиться к эвакуации души: десять, девять, восемь, семь.

У Хлой отказали почки, и она шлёпает по лужам избыточной жидкости.

Смерть наступит на счёт 'пять'.

Пять, четыре.

Четыре.

Где-то внутри побег паразита разрисовывает её сердце.

Четыре, три.

Три, два.

Хлой подтягивается на руках по ледяному обрыву своей глотки.

Смерть начнётся через три секунды, две...

Луна светит в открытый рот.

Приготовиться к последнему вздоху, поехали.

Эвакуация.

Поехали.

Душа от тела свободна.

Поехали.

Начинается смерть.

Поехали.

О, это должно быть так сладко, я помню тёплое смятение Хлой в моих руках, и Хлой сейчас лежит где-то мёртвая.

Но нет, за мной наблюдает Марла.

В направленной медитации я раскрыл свои руки, чтобы получить внутреннее дитя, и дитя оказалось Марлой, смолящей свою сигарету. Никакого белого исцеляющего светлого шара. Лгунья. Никаких чакр. Вообразите ваши чакры раскрывающимися, словно цветы, и в центре каждого из них замедленный взрыв милого света.

Лгунья.

Мои чакры остались закрытыми.

Когда медитация заканчивается, все потягиваются, крутят головой и поднимают друг друга на ноги, подготавливая к главному. Терапевтический физический контакт. Для объятий я прохожу три шага и встаю напротив Марлы, которая смотрит в моё лицо, пока я высматриваю кого-нибудь для знака 'Обнимитесь!'.

Ага, вот и знак, кто-то обнялся рядом с нами.

Мои руки сомкнуты вокруг Марлы.

Выберите сегодня вечером кого-нибудь, кто кажется вам особенным.

Руки Марлы вместе с сигаретой прижаты к её груди.

Расскажи об этом кому-нибудь; как ты себя чувствуешь?

У Марлы нет рака яичек. Марла не болеет туберкулёзом. Она не умирает. По заумной философии мы все умираем без перерыва на обед, но Марла не умирает так, как умерла Хлой.

Вот и знак, раскройся.

Итак, Марла, нравятся ли тебе плоды рук твоих?

Раскройся полностью.

Вот что, Марла, пшла вон. Выметайся. Выметайся.

Вперёд, поплачь, если тебе надо.

Марла пялится на меня. У неё карие глаза. Её мочки набухли вокруг дырочек для серёжек. Она не носит серьги. Её потрескавшиеся губы заморожены мёртвой кожей.

Вперёд, плачь!

- Ты тоже не умираешь, - говорит Марла.

Вокруг нас шмыгают носом парочки - они все стоят друг напротив друга.

- Ты обвиняешь меня, - говорит Марла. - А я тебя.

Тогда мы можем поделить неделю, говорю я. Марла может взять костные заболевания, мозговых