стука и ей не перестало казаться, будто ее преследуют. Она бежала в кромешной тьме, пока не налетела на стену... Гели рухнула на пол, минутку полежала, оглушенная. Но это был не тупик, а поворот, она быстро разобралась, двигаясь ползком и на ощупь. Когда сердце чуть-чуть успокоилось, она стала прислушиваться. Тишина вокруг была наполнена шорохами, шелестом, где-то капала вода, откуда-то доносилось эхо голосов... Гели поднялась на ноги и прислушалась, пытаясь выбрать направление.
И вдруг - совсем рядом раздался громкий звук, словно бы хруст песка, придавленного тяжелым сапогом!
Вскрикнув, Гели снова понеслась по коридору. Она бежала, бежала, бежала... Пока не зацепилась за что-то ногой. Кажется, по инерции бега она пролетела довольно далеко вперед - и с силой врезалась в пол. Боль оглушила ее, перед глазами вспыхнули оранжевые всполохи... И пропали.
Сколько времени лежала она без чувств - Гели не знала.
Наконец, она начала осознавать себя.
Твердый холод и сырость камней, на которых лежала. Жжение в разбитых коленках и ладонях. Тупую боль в ушибленной голове. Головокружение... И невыносимое страдание души!
Она была в темноте.
Одна.
А Курт превратился в чудовище.
И он совсем не любил ее.
Он просто хотел выпить ее кровь...
Гели разрыдалась - привычно, в голос! - и замолчала, испугавшись покатившегося по подземелью эха. Но слезы рвались изнутри, сдержать их она была не в силах, и тогда принялась плакать - тихо, совсем тихо, давясь слезами, поскуливая, как щеночек.
Она получила все, о чем мечтала. Поцелуи Курта - и даже больше, чем поцелуи! Приключения в старинном замке - даже больше, чем просто приключения, мало кто из героев любимых ею книг переживал такое! Раскрытие тайны, ужасной тайны, о которой она бы и помыслить не могла, даже в самых фантастических мечтах... Она получила все, о чем мечтала. Все - и даже больше. Но как же ей теперь плохо от этого!
Гели плакала, а тьма перед ее залитыми слезами глазами вдруг расцвела многоцветьем радуги... И Гели не сразу поняла, что сгусток слабого света, словно бы парящий во тьме коридора, является вовсе не обманом зрения, а самой что ни на есть реальностью!
Гели поднялась на колени, напряженно вглядываясь во тьму. Она не знала, радоваться ли ей спасению или бежать отсюда прочь... Быть может, это светится фонарик? Быть может, кто-то хватился ее и выслал солдат на поиски? Но для фонарика этот свет был слишком бледным!
Свет - или, правильнее сказать, бледное свечение - все приближался, и Гели в конце концов разглядела, что источником его является лицо! Хорошенькое женское личико в обрамлении темных волос, тонкая шейка, точеные плечики и полуобнаженная грудь, и обнаженные изящные руки - все светилось в темноте бледной фосфорной белизной. И на белом лице ярко полыхали темные, с каким-то странным рубиновым отблеском глаза, и алые губы, и белоснежные зубы, приоткрытые в улыбке. В этом свете нельзя было разглядеть волос или платья. И даже черты светящегося лица Гели разобрала не сразу. Гели была так удивлена уже самим фактом свечения, исходящего от кожи женщины в этой кромешной тьме - где сама она собственную руку-то не могла разглядеть, даже вплотную поднеся к лицу! - что почти не удивилась, когда узнала в сияющей женщине Лизе-Лотту. В конце концов, Лизе-Лотта тоже была в этом замке. И, хотя Гели сказали, что она больна... И Курт болен, и Магда...
Видимо, пережитое потрясение и ушибы очень плохо подействовали на умственные способности Гели. Во всяком случае, впоследствии, вспоминая все обстоятельства того страшного дня, Гели сама на себя удивлялась: как она могла не сопоставить факты? Ведь из троих людей, о которых ей говорили, будто они больны, - двое превратились в чудовищ! И странное свечение, исходящее от Лизе-Лотты, и тот факт, что пугливая Лизе-Лотта преспокойно разгуливает во тьме подземелья - все это должно было навести Гели на соответствующие размышления!
Но - не навело.
Гели обрадовалась, узнав в светящейся женщине - свою старшую подругу. Да что там - обрадовалась! Ее захлестнул прилив счастья! Если бы не головокружение, она сама бы бросилась на встречу любимой подруге и заключила бы ее в объятия... А так - пришлось ждать, когда улыбающаяся Лизе-Лотта приблизится к ней.
- Девочка моя! Бедная моя девочка! Опять он тебя обидел? - прошелестел знакомый, родной, любимый, бесконечно мелодичный, странно тихий голос Лизе-Лотты.
Тихий настолько, что Гели казалось - он звучит только для нее, внутри ее головы.
- Фрау Лизе-Лотта! Миленькая! Как же я рада вас видеть! - всхлипнула Гели, протягивая руки к Лизе- Лотте.
- Я тоже... Так рада тебя здесь видеть... Почему ты плачешь? - спросила Лизе-Лотта, заключая Гели в объятия настолько нежные и легкие, что Гели их почти не ощутила, хотя и видела, что Лизе-Лотта обнимает ее.
- Мне так плохо... Я так боюсь! - пролепетала Гели.
- Я утешу тебя... Ты забудешь все свои горести... Обещаю! Ты ведь веришь мне, милая? Ты мне веришь? - ворковала Лизе-Лотта.
- Конечно, я вам верю! Я вам так верю - как никому на свете! Я так вас люблю! - пылко ответила Гели, любуясь прекрасным лицом Лизе-Лотты.
Прекрасным... Да, теперь она была прекрасна! Она так переменилась! Не только фарфорово-гладкая, атласно-светящаяся кожа и алые, словно зерна граната, губы Лизе-Лотты поразили воображение Гели. Но еще и волосы рассыпавшиеся по плечам пышными упругими завитками, блестящие, как соболий мех! И изящно-округлившееся тело... Все в Лизе-Лотте обрело какую-то новую, яркую красоту.
Так же, как и у Курта... С ним тоже произошло такое!
- Ты плачешь... Он обидел тебя, да? Это он? Он опять? - спрашивала Лизе-Лотта, стирая слезы со щек Гели.
Гели нашла в себе силы только кивнуть. Она не могла рассказывать о том, что случилось между нею и Куртом... Она вообще была не в силах говорить об этом. Возможно, никогда не сможет. Да никто и не поверит. Даже Лизе-Лотта. Даже она не поверит... В то, что Курт превратился в вампира! Разве можно вообще поверить в такое?!
- Голландцы говорят: даже горбатого исправит могила... Но этого и могилой не исправишь! - сочувственно и лукаво улыбнулась Лизе-Лотта. - Все такой же... И по-прежнему обижает тебя!
Руки Лизе-Лотты гладили Гели по волосам, затем заскользили по шее и ниже - по обнаженной груди. Гели смутилась на миг - ведь она так и не успела застегнуть блузку... Но в движениях Лизе-Лотты не было ничего похотливого или грязного. Только ласка, чистая ласка, которую может дарить любящая мать своему захворавшему ребенку!
- Ты такая горячая! - прошептала Лизе-Лотта. - Горячая, юная кровь...
Гели вдруг почувствовала, как сильно она замерзла. Буквально промерзла до костей! Какая уж тут горячая кровь? Ее била дрожь, ей казалось, что вся кровь в ней застыла... А от прикосновений Лизе-Лотты становилось еще холоднее. Там, где скользили ее пальцы, - кололо морозцем.
Гели вспомнилась сказка Андерсена про Снежную Королеву... Но Снежная Королева была бесчувственная и злая! Нехорошо сравнивать ее с милой, доброй Лизе-Лоттой.
И вообще - Снежных Королев не бывает!
Как и вампиров...
- Иди ко мне, моя девочка, я тебя обниму, я тебя согрею, ты забудешь все свои беды, иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне, иди...
Голос Лизе-Лотты неумолчно звучал в голове Гели, словно серебряные молоточки выстукивали по звонким струнам: 'иди ко мне'!
Гели вдруг ощутила странную истому. Захотелось лечь в объятия Лизе-Лотте и ни о чем больше не думать... Все забыть. Отдаться ласкающему голосу и нежным рукам.
Гели закрыла глаза...
