кольчуге стал похож на средневекового воина. А Вихра прицепила бороду, подвязала длинные русые косы и, как была, в платье Марии Стюарт, пустилась отплясывать 'Ча-ча-ча'. Тут мальчишки с радостью убедились в том, что Вихра - всё та же Вихра, их подружка, боевой комиссар и астронавт.

Живописнее всех загримировался Саша Кобальт Болокуду. Он умудрился прицепить сразу две бороды - одну слева, другую справа - и четыре огромных уса: одни закручены кверху, другие свисают чуть не на грудь, как у китайского мандарина.

Кто знает, сколько ещё продолжалось бы это шумное ликование, если бы неожиданно откуда-то издалека не донёсся стук захлопнувшейся двери. Династронавты замерли на месте, прислушиваясь... Кто-то, шаркая ногами и кашляя, с ворчанием поднимался по лестнице.

В тот вечер дежурный вахтёр телецентра дядя Пешо проявлял особую бдительность, так как режиссёр Антон Антонов перед уходом раз сто наказывал ему смотреть в оба. Вот почему дядя Пешо, несмотря на простуду и кашель, решил обойти здание и проверить, всё ли в порядке. Уже на втором этаже он с удивлением обнаружил, что дверь в аппаратную открыта. Выругав про себя техников, столь небрежно относящихся к социалистической собственности, дядя Пешо захлопнул дверь и продолжал обход. Других нарушений как будто не было, и он вернулся в свою комнатку возле главного входа. Сел у окошечка, в которое ему было видно каждого входящего и выходящего, и стал смотреть в оба. Но поскольку никто не входил и не выходил, он достал из ящика истрёпанную книжку 'Убийство на улице Морг' и углубился в чтение этой жуткой истории.

...Когда шаги на лестнице наконец затихли, династронавты собрались в обратный путь. Время дорого, был уже час ночи, приближался долгожданный день 'О'. Майор Димчо напихал в рюкзак всевозможные усы и бороды да ещё на всякий случай прихватил несколько париков и кос. Костюмы за ненадобностью (не повезёшь ведь южноафриканским неграм гитлеровские мундиры!) повесили обратно в шкаф. Разгримировались, привели себя в обычный вид. Только Саша Кобальт Болокуду так и остался в овечьем тулупе, с двумя бородами и четырьмя усами, не мог себя заставить расстаться с ними.

Они тихонько вышли из костюмерной, закрыли за собой дверь и стали спускаться вниз. Спускаться, как известно, легче, чем подниматься. Минуты через две они уже были на втором этаже. И остолбенели: дверь в аппаратную заперта! Та самая дверь, которую они нарочно оставили открытой, чтобы выбраться отсюда на улицу. Майор дёрнул - увы, дверь захлопнута на английский замок. Как быть? Как выйти отсюда?

Провели летучку. На повестке дня один вопрос:

'Как выбраться?' Установили, что существуют три способа. Первый - взорвать замок динамитом; второй - выпрыгнуть из окна двадцатого этажа и третий - выйти через главный вход, мимо комнаты вахтёра. Первая возможность была отвергнута: от динамита столько шума! Вторую тоже отбросили - лень было снова взбираться на верхотуру. Оставался третий путь, самый опасный, но зато достойный династронавтов: через главный вход. Идти решили в следующем порядке: впереди Саша Кобальт Болокуду, потому что, если вахтёр случайно преградит ему путь, Саша в два счёта с ним справится. Потом идёт Рони Дакалка, затем Майор с трофеями, потом Вихра, и последним, в арьергарде, - Миша Эквилибрист.

До комнатки вахтёра оставалось не больше двадцати шагов. Саша набрал в лёгкие побольше воздуху и смело двинулся вниз...

В эту-то минуту дядя Пешо как раз и погрузился в чтение. В книге рассказывалось о таинственном убийстве, которое совершила в Лондоне одна обезьяна. Задушив свою жертву, обезьяна запихала труп в каминную трубу. Бр-р-р! У вахтёра дрожь прошла по коже, когда он представил себе косматое чудище с огромными лапами и низким лбом.

В разгар чтения ему вдруг послышался подозрительный шум. Дядя Пешо приподнял стекло в окошке - кто-то спускался по лестнице. Старик поспешно включил свой фонарик и в ярком луче света увидел перед собой орангутанга... Только этот был пострашнее лондонского: длинная мохнатая шерсть, клетчатая рубаха, узкие штаны, две бороды, четыре уса и такие космы на голове, что сердце славного стража не выдержало, и он рухнул на пол без чувств...

5. У СЕРЖАНТА МАРКО ВЫДАЛОСЬ БЕСПОКОЙНОЕ УТРО.

Да, этот день начался для участкового уполномоченного весьма неспокойно. По дороге в управление милиции, где он хотел посоветоваться с шифровальщиком, что могут означать таинственные цифры, переданные накануне подпольными рациями, ему повстречался товарищ Антонов. Сержант с трудом узнал своего соседа: режиссёр шёл как потерянный, сам не свой, взъерошенный, небритый, без галстука, шёл и бормотал себе под нос что-то невнятное.

- Что случилось, товарищ Антонов? - с участием спросил сержант.

Тот взглянул на него пустыми глазами и произнёс с беспредельным отчаянием:

- У меня похитили усы... И бороды... Сержант решил, что его знаменитый сосед слегка тронулся.

- Но у вас никогда не было ни бороды, ни усов... Товарищ Антонов жалобно покачал головой:

- Да не мои усы... Моей картины... Триста семьдесят бород и четыреста два уса! Не считая париков... бакенбардов... кос... Пропала массовка...

Он чуть не плакал.

- Кто же это сделал? - спросил сержант. Товарищ Антонов сокрушённо пожал плечами.

- Откуда я знаю? Наверно, кто-нибудь из моих завистников. Те же бандиты, что устроили помехи в телевизорах. Сначала сорвали мне две передачи, теперь губят фильм, который принёс бы мне мировую славу.

И он побрёл домой - несчастная жертва коварной судьбы. Жена немедленно вкатила ему солидную дозу касторки.

Сержант помчался в управление. Со вчерашнего дня, после злополучного происшествия с контрабандистом и вечерних передач подпольных раций, мучительное сомнение терзало его сердце, и он размышлял и допытывался, допытывался и размышлял...

В управлении он застал вахтёра телестудии, дядю Пешо. Тот как раз давал показания. Всё ещё не придя в себя от пережитого ночью ужаса, он упорно твердил, что хищение совершено обезьяной.

- Обезьяной? - недоумевал следователь.

- Да, обезьяной! С двумя бородами и четырьмя усами! И вот с этакой шерстью! - Дядя Пешо широко развёл руками. - Честное слово!

- Вы вчера, случайно, не выпили? - спросил следователь.

- Я, когда заступаю на пост, капли в рот не беру! - торжественно заверил его дядя Пешо.

- Гм... А чем вы были заняты, когда появился... э-э... скажем, когда появилась эта обезьяна?

- Караулил! - ответил дядя Пешо, забыв упомянуть об 'Убийстве на улице Морг'.

- Что ещё было похищено?

- Больше ничего. Один тулуп, бороды, усы, косы...

- Нет ли повреждений в аппаратуре?

- Ничего не тронули.

- Не оставила ли эта ваша 'обезьяна' каких-либо следов?

- Оставила. Я нашёл это в костюмерной. И дядя Пешо показал на ледоруб.

- С каких это пор обезьяны стали пользоваться ледорубами? - спросил следователь.

Сердце сержанта Марко учащённо забилось, и таинственное шестое чувство великих сыщиков снова заговорило в нём. Ледоруб... Не династронавтам ли он принадлежит? Разве не с его помощью проникли они в канал в тот памятный день, когда было найдено предсмертное письмо Симеона Бесстрашного? Сержант Марко лихорадочно прикидывал: на телестудии ничего ценного не взято; кинокамеры, приборы, киноленты - всё на месте, только усы и бороды... Кому могла прийти в голову столь бессмысленная затея? Ясно - только династронавтам. Только в их мозгу могла зародиться такая бредовая мысль. Этот ледоруб - последнее и решающее доказательство: 1) что пираты эфира - это династронавты; 2) что похитители бород, усов и кос - тоже династронавты; 3) что воры, которые шарят по чужим чердакам, - всё те же династронавты. Неизвестной остаётся только личность контрабандиста из серой 'Волги' № Б 66-17...

Придя к этому важному заключению, сержант отправился в ракетный центр с твёрдым намерением на этот раз арестовать Федерацию - всю, в полном составе и заставить её во всём признаться. Вошёл во двор, огляделся - ни души. Наведался в соседние дворы - и там никого. Тогда он пошёл обходом по кварталу, заглядывая во все углы и закоулки.

Вот только в сарай, за которым помещался ракетный центр, он заглянуть позабыл...

6. ДЕНЬ 'О'.

...А догадайся он заглянуть в сарай, он бы застал там всю Федерацию, да ещё как раз в тот