шепнула:

— Вы сошли с ума!

— Только от любви, — отвечал я, — но ни в каком ином смысле.

— Вы несносны! Неужто вы не понимаете, каково мне? — продолжала Флора. — Чем вы объясните ваше здесь появление Рональду, майору Шевениксу, моей тетушке?

— Тетушка? — содрогнувшись, ахнул я. — Поделом мне, грешному! Неужто она здесь?

— В карточной комнате играет в вист, — отвечала Флора.

— Пожалуй, она просидит там весь вечер? — с надеждой спросил я.

— Быть может. Обычно так и бывает.

— Что ж, значит, мне надобно держаться подальше от карточной комнаты,

— сказал я. — Собственно, я и не собирался туда заглядывать. Не за тем я сюда пришел, чтобы играть в карты, а за тем, чтобы досыта наглядеться на одну молодую особу, если только сердце мое может когда- либо насытиться ее созерцанием, и сообщить ей кое-какие добрые вести.

— А Рональд и майор? — воскликнула Флора. -

Они-то не станут весь вечер сидеть за картами. Рональд будет бродить по всем комнатам, а майор Шевеникс… он ведь…

— Всегда держится поближе к мисс Флоре? — прервал я. — И они беседуют о несчастном Сент-Иве? Я так и предполагал, дорогая, и мистер Дьюси пришел положить этому конец! Но ради бога успокойтесь: мне не страшен никто, кроме вашей тетушки.

— Почему же именно тетушки?

— Потому что она женщина, дорогая моя, и женщина очень умная, и, как все умные женщины, склонна к поступкам опрометчивым, — пояснил я. — От таких женщин неизвестно чего ждать, разве что удастся застигнуть ее в каком-нибудь укромном уголке, — вот как я сейчас застиг вас, и убедительно и серьезно с нею поговорить, вот как я сейчас говорю с вами. Ваша тетушка не постесняется поднять самый страшный скандал: она будет равнодушна к тому, сколь это опасно для меня и в каком положении окажется наш добрейший хозяин.

— Ну хорошо, — согласилась Флора. — А как же

Рональд? Уж не думаете ли вы, что он неспособен поднять скандал? Вы, верно, еще плохо его знаете.

— А я как раз убежден, что прекрасно его знаю, — возразил я. — Просто мне надобно первым заговорить с ним, не дать ему начать разговор, вот и все.

— Тогда подите и поговорите с ним сейчас же! — умоляюще сказала Флора. — Вот он — видите? — в другом конце залы, разговаривает с девушкой в розовом.

— Но ведь я потеряю место рядом с вами, а я еще не передал вам мои добрые вести! — вскричал я. — Нет! Ни за что! И, кроме того, милая, подумайте хоть немного обо мне и моих новостях. Я-то полагал, что гонец, несущий добрые вести, — всегда желанный гость. И я даже надеялся, что ему немного обрадуются и ради него самого! Подумайте: у меня ведь в целом свете есть только один-единственный друг! Так позвольте же мне остаться подле него. И я жажду услышать лишь одноединственное слово — так дайте же мне его услышать!

— Ах, Энн! — вздохнула Флора. — Ежели бы я вас не любила, отчего бы мне так тревожиться? Я стала совсем трусихой, милый! Представьте себе на минуту, что все приключилось наоборот: вы живете совершенно спокойно, а я в смертельной опасности — и что бы вы чувствовали?

Она еще не договорила, а я уже клял свою безмерную тупость.

— Да простит мне бог, дорогая! — поспешно молвил я. — Мне, признаться, и невдомек, что у этой медали тоже две стороны!

И я поведал ей все, как мог короче, и поднялся, чтобы разыскать Рональда.

— Вот видите, дорогая, я вам во всем послушен, — сказал я.

Взгляд, который бросила мне Флора, уже был немалою наградой, и, когда я отворотился от нее с таким чувством, будто отворачиваюсь от солнечного света, взгляд этот остался у меня в душе, подобно ласке.

Девица в розовом оказалась лукавым кокетливым созданием: она строила Рональду глазки и сверкала белыми зубками, играла плечиками и трещала без умолку. Судя по виду Рональда, он боготворил даже стул, на котором она восседала. Но я был беспощаден. В ту минуту, как он склонился над нею, словно курица над цыпленком, я опустил руку ему на плечо.

— Можно вас на минутку, мистер Гилкрист? — сказал я.

Рональд вздрогнул, круто обернулся и только рот раскрыл от изумления, не в силах выговорить ни слова.

— Да, да, представьте, это я, — продолжал я. — Простите, что нарушил столь приятный tete-a-tete, но, понимаете, дружище, первейший наш долг — не ставить в затруднительное положение нашего любезного хозяина, мистера Робби. Негоже рисковать тем, что в чужой гостиной разыграется неприятная сцена; вот почему мне прежде всего надобно было вас предупредить. И заметьте на всякий случай, меня теперь зовут Дьюси.

— Н-ну, знаете! — вскричал Рональд. — Что вы тут делаете, черт побери?

— Тише, тише! — сказал я. — Здесь не место, дружище, здесь не место. Приходите ко мне, если угодно, нынче же вечером прямо отсюда либо завтра поутру, и мы все обсудим за хорошей сигарой. Но здесь, вы и сами понимаете, надобно соблюдать приличия.

И прежде чем он нашелся что ответить, я уже дал ему свой адрес на Сент-Джеймс-сквер и вновь замешался в толпу гостей. Но увы! Мне не суждено было так легко воротиться к Флоре. На пути моем встал мистер Робби; он был неиссякаемо словоохотлив, он болтал и болтал, а я глядел, как мою богиню вновь окружают прескучные желторотые юнцы, и проклинал свою судьбу и речистого хозяина. Он вдруг припомнил, что мне еще предстоит в четверг присутствовать на бале в Благородном собрании и что мой нынешний выезд в свет — лишь подготовка к этому балу. А потому он вздумал познакомить меня еще с одной молодой особой, но разговор с нею я повел столь искусно, что, оставаясь безукоризненно учтив и даже сердечен по отношению к сей девице, ухитрился в то же время удержать возле себя и Робби и, едва представился случай, отошел от нее вместе с ним. Мы двигались по зале рука об руку, как вдруг я заметил издали моего старого приятеля, майора Шевеникса: он приближался к нам, прямой, как шомпол, и, как всегда, до тошноты лощеный.

— А, вот с кем я очень желал бы познакомиться, — сказал я, сразу беря быка за рога. — Пожалуйста, мистер Робби, представьте меня майору Шевениксу.

— Извольте, мой милый, — сказал Робби и закричал: — Майор! Подойдите-ка сюда и разрешите представить вам моего друга мистера Дьюси; он ищет чести с вами познакомиться.

Майор заметно покраснел, но ничем иным не выдал своего замешательства и пренизко мне поклонился.

— Мне что-то сдается, мы уже встречались? — сказал он.

— Да, но не были друг другу представлены, — отвечал я, возвращая ему поклон. — И я с нетерпением ждал случая и удовольствия свести с вами знакомство по всем правилам.

— Вы очень добры, мистер Дьюси, — сказал майор. — Не поможете ли освежить мою память? Где я имел удовольствие…

— Ну, это значило бы раскрывать тайны мадридского двора, — со смехом возразил я, — да еще в присутствии моего адвоката!

— Бьюсь об заклад, Шевеникс, что когда вы встречались с моим клиентом, а прошлое нашего друга мистера Дьюси — черная бездна, полная ужасающих тайн, — бьюсь об заклад, вы знали его под именем Сент-Ива, — вмешался мистер Робби и изо всех сил толкнул меня локтем в бок.

— Ошибаетесь, сэр, — отвечал майор, поджав губы.

— Что ж, надеюсь, вы не обнаружите за ним особенных грехов, — продолжал адвокат, и никогда еще веселая шутка не была столь некстати. — Сам-то я вовсе его не знаю. По мне, он может быть авантюристом, недаром у него столько разных прозвищ. Напрягите-ка свою память, майор, и как только припомните, где и когда вы с ним встречались, всенепременно мне об этом расскажите.

— Положитесь на меня, сэр, — сказал майор.

— А за хлопоты — с него! — крикнул Робби, удаляясь, и помахал нам рукою.