Она не могла согласиться ни с каким доводом, основанным на реальности и здравом смысле, покуда этого не подтвердил мистер Морланд, показав ей свои часы. После этого невероятным, непостижимым и невозможным было бы всякое сомнение. И ей оставалось только заявить, что никакие другие два с половиной часа в ее жизни не пролетали для нее так незаметно.
Ее подруга, ей казалось, должна была чувствовать то же самое. Но Кэтрин была неспособна ко лжи даже в стремлении угодить Изабелле. Впрочем, последняя не услышала возражений, так как не дождалась ответа: собственные переживания поглотили ее целиком Особенно несчастной она себя чувствовала оттого, что вынуждена была немедленно возвращаться домой. Прошли века с тех пор, как она имела возможность перекинуться словом со своей обожаемой Кэтрин. Казалось, им больше не представится случай побыть друг с другом наедине, хотя ей необходимо сказать подруге тысячи вещей! И так, с улыбками по поводу величайшего несчастья и веселыми взглядами при выражении глубокого горя она попрощалась и уехала.
Кэтрин нашла миссис Аллен только что покончившей с хлопотливым утренним бездельем и встретившей ее словами:
– А вот вы и опять здесь, моя дорогая! – достоверность чего у Кэтрин не было ни причины, ни желания опровергнуть. – Надеюсь, вы получили удовольствие от прогулки?
– Большое спасибо, погода была вполне благоприятной.
– Миссис Торп думала то же самое. Она была очень довольна, что вы все поехали вместе.
– Вы видели миссис Торп?
– Когда вы уехали, я пошла в Галерею. Мы с ней встретились и приятно поболтали. Сегодня, по ее словам, на рынке было трудно купить телятину – ее привезли необычайно мало.
– Вы встретили кого-нибудь еще из знакомых?
– О да, мы свернули на Крессент и нашли там миссис Хьюз, которая гуляла с мистером и мисс Тилни.
– В самом деле! И вы с ними разговаривали?
– Конечно. Мы полчаса прогуливались вместе по Крессенту. Это весьма приятные люди. На мисс Тилни было муслиновое платье в крапинку. Насколько я могла заметить, она всегда одевается очень красиво. Миссис Хьюз много рассказывала про их семью.
– И что же она рассказала?
– Целую уйму всего. Кажется, ни о чем другом она и не говорила.
– Вы узнали, в какой части Глостершира они проживают?
– Да, конечно. Я только не могу сейчас припомнить. Они – люди очень достойные. И очень богатые. Миссис Тилни в девичестве была мисс Драммонд. Они с миссис Хьюз были школьными подругами. И у мисс Драммонд было огромное состояние. А когда она вышла замуж, отец дал ей двадцать тысяч да еще прибавил пятьсот фунтов на свадебные наряды. Миссис Хьюз видела все ее платья, когда их привезли из магазина.
– Мистер и миссис Тилни тоже приехали в Бат?
– Кажется, да. Я не вполне уверена. Впрочем, если мне не изменяет память, они уже умерли, по крайней мере, мать. Да, конечно миссис Тилни умерла – миссис Хьюз рассказывала про чудесный жемчужный гарнитур, подаренный мистером Драммондом дочери к свадьбе. После смерти матери он перешел к мисс Тилни.
– А мистер Тилни, который со мной танцевал, – единственный сын?
– Не могу судить с полной уверенностью дорогая моя, но, кажется, да. Во всяком случае, миссис Хьюз говорит, что он очень приятный молодой человек, живущий на широкую ногу.
Больше Кэтрин ни о чем не расспрашивала. Она услышала достаточно, чтобы почувствовать, как мало стоящих сведений может здесь почерпнуть и как много она потеряла, упустив возможность встретиться с братом и сестрой Тилни. Если бы она эту возможность предвидела, ничто не заставило бы ее предпринять прогулку в другой компании. Но раз уж так вышло, ей оставалось только жалеть о своем невезении и думать о том, что она потеряла, – думать до тех пор, пока ей не стало вполне ясно, что прогулка не принесла ей ни малейшего удовольствия и что Джон Торп – пренеприятнейший молодой человек.
Глава Х
Вечером Аллены, Морланды и Торпы встретились в театре. Изабелла сидела рядом с Кэтрин и благодаря этому получила возможность поделиться с ней некоторыми из тех тысяч новостей, которые у нее накопились за время их бесконечной разлуки.
– Боже, Кэтрин, любовь моя, наконец-то, мы опять вместе! – воскликнула она, когда Кэтрин вошла в ложу и села в соседнее кресло. – Итак, мистер Морланд, – он сидел по другую сторону от нее, – до конца вечера вы от меня не услышите ни слова. Извольте на это не рассчитывать. Кэтрин, милочка, как прошла для вас эта вечность? Впрочем, мне незачем спрашивать, вы чудесно выглядите. Сегодня у вас еще более восхитительная прическа, чем обычно; ах вы, негодное создание, вам хочется покорить весь мир? Вы знаете, мой брат от вас без ума. А что до мистера Тилни – то ведь это дело решенное. При всей вашей скромности, теперь вы не можете сомневаться в его чувствах. Его возвращение в Бат достаточно их прояснило. Чего бы я ни дала, чтобы наконец на него посмотреть! В самом деле, я без ума от нетерпения. Мамаша утверждает, что это самый обаятельный молодой человек на свете. Вы знаете, она его утром видела. Познакомьте меня с ним, ради Бога. Он в театре? Ради всего святого, посмотрите вокруг. Поверьте, пока я его не увижу, я просто не существую.
– Его что-то не видно, – сказала Кэтрин. – Наверно, он не пришел.
– Это ужасно! Мне, наверное, не суждено с ним познакомиться. Вам понравилось мое платье? Как будто неплохо выглядит? Рукава я придумала совершенно сама. Вы знаете, мне так осточертел Бат! Мы с вашим братом утром решили, что хотя здесь и можно неделю-другую развлечься, но жить здесь постоянно мы бы не согласились ни за какие миллионы. Оказывается, мы оба предпочитаем сельскую жизнь. Наши взгляды в самом деле удивительно схожи – мы не нашли никакого различия. Мне бы не хотелось, чтобы вы при этом разговоре присутствовали. С вашей насмешливостью вы бы сказали по этому поводу Бог весть что.
– Право, вы напрасно так думаете!
– Ах, я уверена. Я знаю вас лучше, чем вы себя. Вы бы сказали, что мы созданы друг для друга или какой-нибудь вздор в этом роде, и расстроили бы меня до слез. Я б покраснела, как ваши розы! Нет, я бы ни за что в мире не хотела, чтобы вы тогда были рядом.
– Вы ко мне несправедливы. Я не могла бы сделать столь неуместного предположения. Не говоря о том, что оно бы мне просто не пришло в голову.
Изабелла посмотрела на нее с недоверием и весь остальной вечер разговаривала только с Джеймсом.
Решимость встретиться с мисс Тилни проснулась в Кэтрин на следующее утро с новой силой, и до обычного часа посещения Галереи ее не покидала тревога, как бы этому не помешало какое-нибудь новое обстоятельство. Но ничего не случилось, их не задержал ни один посетитель, и в надлежащее время она со своими спутниками отправилась в Галерею, где все то по заведенному обычаю и велись обычные разговоры. Выпив стакан воды, мистер Аллен заговорил с каким-то джентльменом о политике сравнивая высказывания читаемых ими газет. А леди стали прогуливаться по залу, подмечая всякое новое лицо и почти всякую новую шляпку. Женская часть семьи Торп, сопутствуемая Джеймсом Морландом, появилась в толпе меньше чем через четверть часа, и Кэтрин тотчас же заняла обычное место подле своей подруги. Джеймс, который теперь всюду сопровождал Изабеллу, занял такое же место с Другой стороны, и, отделившись от остальных, они какое-то время прохаживались втроем, пока Кэтрин не усомнилась в удобстве своего положения, при котором она целиком была прикована к подруге и брату, не пользуясь ни малейшим ответным вниманием. Ее спутники были все время заняты чувствительными объяснениями или оживленными спорами, но выражали чувства таким тихим шепотом, а оживление – таким громким смехом, что, хотя каждый из них нередко просил у Кэтрин поддержки, она была к этому решительно неспособна, так как не разбирала в их разговоре ни слова. В конце концов ей все же удалось от них отделаться, сказав, что ей необходимо поговорить с мисс Тилни, появлению которой в обществе миссис Хьюз она очень обрадовалась. И она подошла к молодой леди с той решимостью поближе с ней познакомиться, какой вряд ли могла бы набраться, не подтолкни ее вчерашняя неудача. Мисс Тилни встретилась с ней очень приветливо, ответив на все ее дружественные обращения с равным доброжелательством, и они
