расслабляться рано». Километров 80 я наслаждался беспрепятственным движением, маневрируя между ямами, будто играя в компьютерную игру. Я вошел в то умиротворенное состояние духа, когда все вокруг словно замедляется, а мысли блуждают в голове. Это было ясное, бодрящее утро в пустыне, и в такие моменты зарождаются воспоминания, остающиеся потом в памяти на всю жизнь.

«Только посмотри на тот грузовик! — прокричал Чарли по интеркому. — Последние грузовики из тех, которые мимо нас проезжали, были все заляпаны грязью. Очень толстым слоем грязи. Не знаю пока, что это для нас значит, но чувствую, ничего хорошего».

А поняли мы все очень скоро, когда прибыли в очередной, не поддающийся описанию город. Он просто утопал в жидкой грязи. Мы на минутку остановились, и тут же нас окружила толпа мужчин и мальчишек-подростков, каждый из которых показывал разные направления на Актюбинск. Мы доверились инструкциям одного мужчины средних лет и вскоре оказались в тупике у железной дороги на окраине города, по колено в скользкой, топкой грязи, между горами брошенных ржавых грузовиков и пустых каркасов бетонных строений. Клаудио уронил мотоцикл, потом я поскользнулся и упал. Снова сбежалась толпа местных, и опять каждый давал советы — еще более противоречивые.

«Эти гребаные дороги! — психанул Чарли. — Если так пойдет и дальше, мы здесь застрянем очень и очень надолго». Грязь — самый страшный кошмар любого мотоциклиста. Проехать по ней можно только на скорости и приподнявшись на подножках, чтобы контролировать соотношение веса на заднем колесе для сцепления и на переднем — для руления. Стоит лишь слегка качнуться, и ты тут же поскальзываешься. Мы думали, на мотоциклах все же проще, чем на машине, но с другой стороны, с машины хотя бы не свалишься.

Кое-как мы выбрались обратно в центр города, слезли с мотоциклов и стали ждать нашу команду. Но когда они приехали и стали спрашивать дорогу у разных людей, указаний не понял даже Эрик. В конце концов мы просто попросили местных проводить нас из города. И снова впереди лежала открытая дорога. Но через несколько километров, на вираже, Клаудио потерял управление, мотоцикл с треском упал, и его заднюю часть потащило по дороге. Я видел, что падение было очень серьезным, Клаудио мог сильно пораниться или повредить мотоцикл. Но он медленно поднялся на ноги, держась за бока. «Все нормально, — сказал он. — Болит немного, но я цел».

А дорога тем временем стала еще хуже. Иногда в выбоинах собиралась вода, и на дороге образовывались настоящие озера, объехать которые было невозможно — приходилось лезть в воду. Она доходила до самых осей мотоциклов и мочила ботинки. Чарли, самый опытный внедорожник из всех нас, ехал впереди. Я ехал за ним, стараясь попадать след в след. Пересекая за Чарли огромную лужу, я не боялся провалиться в невидимую под водой яму.

«Черт, сдохнуть можно, — сказал Чарли. — Если Дорога Костей в Сибири точно такая же, то мы крепко попали».

В голове у меня звучали слова Томаса Юнкерса: «А если я вам скажу, что на это у вас уйдет шесть недель?» Может, он прав? Я прикоснулся к деревянной дощечке в кармане, которую подкладывал под боковую подставку на мягкой почве, и попросил у Бога удачи. Мои черно-серые дорожные брюки насквозь промокли и стали коричневыми от грязи, ею же были облеплены все мотоциклы. Выглядели мы, как настоящие экстремалы, но веселого в этом было мало.

Плохое состояние дороги было не единственной проблемой. Мы ехали очень медленно и сбивались с графика, значит, нас ждала ночевка на свежем воздухе. Лично я поспать в палатке был не прочь, но и Чарли, и наш доктор энтузиазма по этому поводу не испытывали. Василий, тоже ночевать в палатке не советовал. «Сейчас нельзя. Очень серьезно, — настаивал он. — Сезон высокой активности пауков «черная вдова». На змею еще можно наступить, она не станет нападать, а вот паук точно укусит. А боль от его укуса даже наркотик не снимет. Это действительно больно».

Для Чарли этого аргумента было вполне достаточно — он и при более благоприятных обстоятельствах ночевки в палатке не жаловал. «Сезон «черных вдов»? Надо же, мы и не знали…» «Всегда можно найти причины чего-нибудь не делать», — сказал я. «Но Василий еще сказал, что в это время года здесь еще холодно. Земля промерзает…» «Разумеется, еще холодно. Для этого мы и брали всякие средства для обогрева. У тебя есть и теплый спальник, и коврик изоляционный на землю. Не жарко сейчас, конечно, но это разве причина не ночевать в палатке?»

«Ты же знаешь, не люблю я это дело. Мне больше по душе отели, особенно с полем для гольфа. К тому же, я все еще не могу забыть того парня с пистолетом. Я боюсь, что, когда мы будем спать, подойдет какой-нибудь псих и прибьет нас всех».

«Псих? В этой глуши, когда вокруг никого? Мы отъедем на пару километров от дороги. Нас оттуда никто не увидит».

«Надо было палатку брать зеленую. Поставили бы ее за кустом каким-нибудь, и хорошо, не видно, а то наша оранжевая будет торчать там, как не знаю что. Сама идея с лагерем под открытым небом меня сильно смущает…»

Чертовски верная мысль насчет палатки, я сразу согласился. Наша оранжевая трехместка бросалась в глаза, да еще как. Но Чарли с самого начала знал: рано или поздно в ней придется ночевать, так что сейчас ныть нечего.

«Знаешь, в Бразилии я видел людей, которых покусали пауки, пока они в гамаке лежали, — сказал Чарли. — Паук реально может залезть в гамак. Еще он может спуститься на паутине сверху».

«Все будет хорошо», — сказал я. Но была и еще одна причина: мне хотелось избавиться от команды, которая сразу нагоняла нас после всех остановок — так медленно мы ехали. Это все начало напоминать какую-то школьную экскурсию, а такого в наших планах не было. «А ты как думаешь, Клаудио? — спросил я. — Ты не против палатки?»

Клаудио ответил прямо, как всегда: «Мне кажется, история с пауками — обычная страшилка, чтобы нас попугать Хотите спать в палатке? Так и спите в палатке».

Я огляделся. Было начало дня, мы только что перекусили хлебом и сардинами из банки. Несмотря на трудности, окружающая природа мне все еще нравилась. Пустынный ландшафт очень успокаивал. Дороги, конечно, измотали, но красота вокруг пробуждала желание ехать дальше и посмотреть, что впереди. Мы снова забрались на мотоциклы и двинулись в путь, но дорога лучше не стала. Более того она стала еще хуже. «Главная трасса», обозначенная так на карте не иначе как в насмешку, находилось в ужасающем состоянии. Было легче ехать не по ней, а по обочине, лавируя между кустарником.

И тут совершенно из ниоткуда перед нами появилась небольшая группа людей, неподвижно стоящих на ветру. Очередная приветственная делегация. И снова верблюжий кумыс из рук девушек в национальных костюмах. Мне дали маленькую каменную дудочку размером с мячик для гольфа, на которой я умудрился что-то сыграть.

«Мы вас ждали целый месяц», — сказал местный сановник с золотыми зубами, одетый в костюм с галстуком. Человек в рабочей одежде рядом с ним объявил, что будет сопровождать нас в Актюбинск, до которого оставалось еще более трехсот километров. Было здорово видеть такое гостеприимство везде, куда бы мы ни приезжали, но нам было бы приятнее проехать Казахстан по-тихому. Совершенно не хотелось, чтобы наш путь подробно освещала пресса, везде встречали высокие чиновники и местные жители расстилали красные ковры. Это ведь пока еще наше путешествие. Только Чарли и я, едем совершенно од ни, встречаемся с местными как самые обычные путешественники и сами решаем свои проблемы. Когда мы отъехали под шум аплодисментов, я почувствовал: все это надоело до чертиков. Словно наше приключение взяли и отобрали.

Несмотря на ужаснейшие дороги и сильный ветер, к концу дня нам удалось проехать еще 50 км, и за тот день в сумме получилось 330 км. Казалось, неплохой результат, и тут Чарли сообщил, что до Актюбинска остается еще 350 км. «Но все равно — впечатляет, при таких-то дорогах, чтоб их всех! — сказал он. — Давайте заправимся и проедем еще подальше. Здесь неподходящее место для лагеря».

Я согласился. Во-первых, на нас смотрели два полицейских, только что подкативших на фургоне. Помощники, куда же мы без них. Но мне казалось, сильнее всего меня и Чарли пока толкает вперед не столько нежелание разбивать лагерь, сколько гордость и упрямство. Мы хотели ехать дальше, чтобы доказать самим себе и всем нашим сопровождающим, что плохие дороги нам не помеха.

Еще через пару часов мы снова остановились. Начало темнеть, сражаться с дорогой надоело, и появилась усталость. Мы и так уже намотали больше грязных миль, чем считали возможным, к тому же