На самом деле, я наслаждался каждой минутой изматывающего процесса. Все эти переговоры меня просто завораживали. А пока Чарли и Дэвид торговались с чиновниками, я наблюдал, как к пограничному посту подъехал большой старый черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Открылась дверь, и из машины вышел мужчина в кожаном пиджаке, широких брюках и черных кожаных ботинках. Высокий и сухощавый, с торчащей изо рта сигаретой, он был похож на куницу. Я в жизни своей не видел человека более жесткого и устрашающего вида: тощий, костлявый, но одновременно весь какой-то сморщенный и действительно пугающий. Он направился в мою сторону, посмотрел на мотоциклы с явным неодобрением — сигаретка во рту слегка покачалась — развернулся и пошел обратно к пограничникам. Опустилось боковое стекло машины. Из него выглянул еще один парень. Я увидел второго самого страшного человека в своей жизни. Там были такие лица, что я как-то сразу почувствовал: убить человека для этих людей — пустяк. Они бы справились даже без каких-либо эмоций, кроме, разве что, раздражения.
Человек-куница забрал свой паспорт и залез обратно в «Мерседес». Но прежде чем сесть на сиденье, он повернулся и устроил солдату, который помыкал нами сегодня весь день, жуткий разнос — только искры сыпались. Размазал его по асфальту. Жуткое зрелище. Мы перед этим солдатом бегали весь день на задних лапках, а теперь он стоял перед человеком-куницей, как наказанный школьник, опустив голову, испуганный и подобострастный. Потом страшный человек сел в машину и удалился. Все свидетели этой сцены с облегчением вздохнули. Жуткий, просто жуткий человек.
Поэтому, когда перед последней проверкой нарисовался Роман (так звали того владельца отеля, с которым познакомился Чарли), я разрывался между желанием нормально поспать и сильнейшими подозрениями относительно его мотивов. Мы сели на мотоциклы и в сопровождении наших машин техподдержки медленно проехали через последние кордоны. Увидев длиннющую очередь из легковушек и грузовиков, по несколько дней ожидавших разрешения на выезд из Украины, мы почувствовали себя победителями. Нам удалось поработать вместе как единая команда. Метания Дэвида и Расса на словацкой границе уступили место спокойному профессионализму. В первую очередь именно их усилиями мы победили систему. Наши документы оказались не на высоте, но Дэвид и Расс убедили украинские власти уступить и впустить нас. Радость успеха несколько заглушало гораздо более простое чувство, которое лучше всех выразил Чарли: «Я так устал, что уже визжать хочется».
Я размышлял, можно ли доверять Роману, и тут вспомнил слова Джейми Лоутер-Пинкертона, сказанные им при расставании. «И последнее, — сказал он много месяцев назад, когда мы сидели в объятиях мягких диванов в его уютном загородном доме. — Верьте своим инстинктам. Первое впечатление, как правило, оказывается самым верным — это особенно касается ситуаций на чужой территории. Не могу передать, насколько это важно. Если есть хоть тень сомнений, остановитесь, осмотритесь, и потом поезжайте в противоположном направлении. В любой обстановке».
И вот теперь, когда нужно было принять жизненно важное решение, я слишком устал и не мог нормально соображать. Меня несколько беспокоило, что Чарли так просто сошелся в очереди с совершенно незнакомым человеком. Который еще, плюс ко всему, буксировал обратно на Украину машину, до того обысканную и «раздетую» пограничниками. И теперь этот махинатор говорит, что у него есть собственный отель, в который он нас и зазывает. Откуда мы знаем, есть ли он у него на самом деле? Я считал, что поездка туда могла оказаться верхом глупости, но моего мнения никто не спрашивал. Это ответственное решение Чарли принял единолично. Конечно, глупо устраивать конференции каждые пять минут, но иногда посоветоваться с друзьями все же неплохо. А тут тебе быстренько сообщают куда ехать — и все. Но таков уж Чарли.
Сергей советовал не принимать приглашение. Дэвид и Расс не знали, что думать, но Чарли был полон решимости. «Все нормально, — заявил он. — У меня хорошие предчувствия. Поехали».
ЧАРЛИ: Мы ехали ночью, в кромешной тьме. Роман сказал, что это место всего в девяти километрах, но по нашим ощущениям позади было уже километров восемнадцать. И чем дальше, тем сильнее я начинал нервничать. Было как-то странно. У меня стали появляться разные мысли. «Черт, плохо дело, — думал я. — Он нас сейчас куда-нибудь завезет, убьет и заберет машины и оборудование».
И совсем уж только я решил, что пора делать ноги, как машина Романа свернула с дороги на Ужгород. Я посмотрел на GPS. Она показывала, что сворачивать с главной дороги нельзя. Мне уже хотелось свалить, пока не поздно, но Василий, наш доктор, сидел в машине Романа. Несколько бесконечно долгих, изматывающих минут мы ехали вглубь леса. У меня душа совсем в пятки ушла. Мы переехали мост, и едва я успел подумать о том, что мы попали в заботливо расставленную ловушку, как увидел огромное здание розового цвета. Отель был подсвечен прожекторами, его окружали домики, и декорирован он был в средневековом стиле — видимо, чтобы оправдать название «Камелот». Неподалеку стоял гаражный блок: безопасная стоянка, как нам и обещали. Роман выскочил из машины, воплощая собой гостеприимство, а нас окружили три охранника в униформе. «Пойдемте внутрь», — прокричал Роман и повел нас с Эваном вверх по лестнице.
Мы словно вошли в замок — разве что он лучше подошел бы какому-нибудь тематическому парку, а не настоящим рыцарям Круглого стола. Там были крепостные валы, толстые каменные стены, арки и башенки. С сумками на плече мы поднялись по нескольким пролетам лестницы и у дверей своих номеров наткнулись на Дэвида. «Парни, вы не поверите», — сказал он, вытаращив от удивления глаза.
Эван настоял, чтобы я взял себе большую комнату — точнее ее было бы назвать королевским люксом, комнат там было несколько. В столовой стоял стол на восьмерых. В гостиной имелись кожаные диван и два кресла, огромный телевизор, принимающий абсолютно все порноканалы планеты. Стены были увешаны репродукциями картин старых мастеров, а в огромной ванной комнате стояли джакузи и душевая кабинка. Действительно, похоже было на настоящий отель, но меня все еще грызли сомнения.
«Ты можешь во все это поверить?» — спросил я Эвана, когда он ввалился в мой номер.
«Нисколько, ни капельки, — ответил он. — Сначала я сижу, завернувшись в спальник, на обочине дороги, рядом с грузовиками, дышу их выхлопами, слушаю чужие голоса. И вот я уже здесь, после странного переезда во тьме, как в какой-то непонятной компьютерной игрушке. Тут правда есть подвох, или мне только кажется? Можно ли во все это поверить?..»
Я все еще считал, что во сне нас всех убьют. А пока откармливали перед забоем, как гусей. Думая, что тут подслушивают, мы пошли в ванную обсуждать передрягу, в которой оказались.
«Как-то все это нехорошо, — сказал Эван. — Но может, я слишком подозрительный? Может, нельзя быть настолько циничным. Наверное, мы просто раньше никогда не сталкивались с такими проявлениями щедрости. Но все равно, не перестаю удивляться, на кой это все ему самому надо и во что мы тут вляпались?»
Добрые чувства, которые я испытывал к нашему щедрому хозяину, сменились нервной тревогой. Потом я подумал: в «Камелот» он вбухал кучу денег и, наверное, теперь хотел его кому-то продемонстрировать. «Не знаю, — сказал я. — Но конечный результат такой: ты больше не спишь на траве рядом с фурами, а вместо пограничников здесь бродят два или три охранника».
«А может, мы спустимся вниз, и он откроет какую-нибудь дверь, а под землей — еще один этаж, там окажется казино со всякими бандитами с сигарами и женщинами в облегающих зеленых платьях с блестками, и все они будут играть в кости?» — спросил Эван.
Я недолго искал подтверждение того, что «Камелот» был обычным отелем, и почти сразу сказал: «Смотри, здесь есть женские и мужские полотенца».
«А еще он меня обнял, — снова заговорил Эван. — Я поставил сумки на пол, развел руки в знак благодарности, а он просто взял и обнял меня, будто бы говоря: «Ну, вот вы и дома».
«Да ты что, честно, что ли? А может, он тебя узнал».
«Он нормальный парень», — заключил Эван.
Роман разбудил своих работников и заставил их приготовить поесть. В четыре часа утра для нас был устроен пир из трех перемен блюд; мы сидели в ночном клубе в подвальном этаже отеля, который был декорирован под подземную тюрьму — вот только с потолка в этой «тюрьме» свисали зеркальные шары, разбрасывая блики и создавая психоделические световые эффекты.
«Наверное, больше таких мест, как это, нигде нет», — сказал я Сергею. Тот явно валился с ног от усталости после борьбы на границе и сидел с красными, опухшими глазами. «Китч чистейшей воды».
«Нет-нет, — ответил он, — для России и Украины это совершенно нормально».
