Анжелика вырвалась и побежала к решетке, но чьи-то сильные руки, схватившие ее, парализовали ее движения. Сначала она пыталась отбиться, потом затихла, точно в бреду, и потеряла сознание.

— Ты ничего не бойся в моем дворце, — иронически сказал Каламбреден.

Он сидел на скамье перед Анжеликой, положив свои тяжелые руки на колени. Невдалеке стояла свеча в серебряном подсвечнике, огонек которой тускло поблескивал в свете начинающегося дня.

Очнувшись, Анжелика увидела, что лежит на убогом ложе, заброшенном множеством вещей. Тут были тюки и пальто разных расцветок, сюртуки с позолоченными пуговицами, которые, должно быть, принадлежали знатным сеньорам, различная одежда торговцев и буржуа.

— Ничего не бойся, — повторил Каламбреден.

Она пришла в себя и посмотрела на него рассеянным взглядом. Ее поразил акцент, на котором говорил этот человек. Он был из той местности, где она родилась и выросла. Она прекрасно понимала его.

Вдруг он приблизил руку к лицу и быстрым движением сорвал повязку, потом грязную фетровую шляпу и свой облезлый парик. Теперь перед ней стоял молодой человек с жесткими чертами лица, квадратным подбородком и черными волосами, спадавшими на его широкий лоб. Его темные глаза игриво смотрели из- под густых ресниц.

Анжелика не могла удержать крик, вырвавшийся из ее уст. Она судорожно ловила ртом воздух, хотела крикнуть еще раз, но не могла. Наконец она проговорила, запинаясь, удивленная своим глухим голосом:

— Никола!

Озорная улыбка озарила лицо молодого человека.

— Да, это я. Я очень рад, что ты меня узнала.

Переведя взгляд, Анжелика увидела позади него парик, шляпу, черную повязку. Это было равносильно чуду.

— И это тебя называют Каламбреденом?

Он наклонился и ударил себя кулаком в грудь.

— Да, это именно я — знаменитый вожак, король карманников с Нового моста. Да, — помолчав, сказал он, — много воды утекло с тех пор, как мы с тобой расстались.

Анжелика смотрела на него, продолжая лежать на своем ложе, не двигаясь. Через оконную решетку слабый туман, как дым, проникал в комнату, и ей казалось нереальным, фантастическим все происходящее, казалось, что она сходит с ума. Никола принялся ходить взад и вперед, не спуская с нее глаз.

— Да, — проворчал он, — жить в лесах хорошо, только когда тепло. Сначала я торговал солью, потом встретился с одной бандой в лесу Меркер. Она состояла из крестьян, каторжников и всякого сброда. Ванда была хорошо организована, и я решил примкнуть к ней. Мы грабили торговцев и знатных сеньоров на дороге из Парижа в Нант. Но быть лесным разбойником хорошо только летом. Когда приходит зима, приходится перебираться в город. Вот так мы и оказались у ворот Парижа. Мы долго удирали от охраны, которая нас преследовала. Пойманным опаливали брови и волосы и отправляли в главный госпиталь или в Шантль. Я познал нищету, прошел через огонь и воду, спал в сточных канавах, в погребах, на чердаках, в замерзших лодках. И вот однажды ночью мы, как ночные призраки, прибыли на шаландах в Париж.

— Как ты мог так низко пасть, Никола? — грустно спросила Анжелика.

Он резко наклонился над ней и, красный от злобы, брызгая слюной, прокричал:

— А ты?

Анжелика посмотрела на свое разорванное платье. Ее грязные, непричесанные волосы были собраны в узел под чепцом неопределенного цвета. Она носила его, как носят в деревне простые крестьянки.

— Не по своей вине я докатилась до этого, — сказала она.

Глаза Никола налились кровью, зубы заскрипели:

— Это не имеет значения. Ты слышишь меня, шлюха?

Анжелика с грустью посмотрела на него. Да, это был он, но она помнила его другим. Она видела его в том далеком детстве, которое безвозвратно ушло. Он стоял на коленях в лучах заходящего солнца и протягивал ей свою грубую ладонь, полную дикой земляники. Она даже помнила выражение его лица, когда он говорил ей: «Я хочу тебе сказать, Анжелика, что только ты одна существуешь в моей жизни, я буду всегда любить тебя. Без тебя я буду чувствовать себя одиноким в этом мире. Твое место только рядом со мной».

Сейчас она не могла сказать, любила ли она его тогда. А теперь перед ней стоял главарь самой большой банды в Париже, для которого убийства и ограбления были обыденным делом. Он бросил свое ремесло пастуха и стал вором. По иронии судьбы Анжелика оказалась рядом с ним.

Внезапно она поднялась и, посмотрев в бешеные глаза Никола, сказала:

— Я запрещаю тебе так оскорблять меня. Я не спала с тобой, и ты не имеешь права называть меня шлюхой. А теперь дай мне поесть. Я у тебя в гостях и чертовски хочу есть.

Никола, казалось, опешил от такой неожиданной атаки.

— Подожди немного, — сказал он растерянно, — я сейчас распоряжусь.

Схватив металлическую палку, он ударил ею по тазу, который висел на стенке и поблескивал в лучах восходящего солнца. В ту же секунду послышался топот ног по лестнице и в дверях появился человек.

— Это Жоктанс, — сказал Никола, — один из моих людей, виртуоз в своем деле. Он у меня здесь пока за повара. Когда горожане забудут ту историю, которая произошла на рынке, мы наденем на него парик, загримируем и опять пустим в дело. И берегитесь тогда, проклятые толстосумы!

— Что там есть у тебя на кухне, лентяй? — спросил он, обращаясь к вошедшему.

— Свиные ножки с капустой, — ответил Жоктанс.

— Сам ты свинья, — прокричал Никола. — Есть у тебя что-нибудь посолиднее для дамы?

— Не знаю, шеф.

— Я согласна и на это, — ответила Анжелика, так как запах пищи сводил ее с ума.

Это было поразительно, она испытывала сильный голод в самые драматические моменты своей жизни, чем сложней была ситуация, тем больше она хотела есть.

Через несколько минут появился Жоктанс, неся в руках огромное деревянное блюдо. В тот момент, когда он поставил его перед Анжеликой, в дверях появился Баркароль. Он снял своей детской ручкой шляпу и отвесил ей поклон.

Анжелика улыбнулась ему.

— Я вижу, что ты доволен своей находкой, — сказал Баркароль, подмигнув Каламбредену, — но что скажет по этому поводу ля Поляк?

— Заткнись, — процедил сквозь зубы Никола. — Как ты смеешь так разговаривать со мной в моей келье?

— По праву твоего преданного друга, который заслуживает награды, — весело проговорил карлик. — Не забывай, что именно я привел эту красотку, которую ты искал, как бешеный, по всему Парижу.

— Но как ты додумался привести ее на кладбище? — спросил Никола.

— Я хотел, чтобы ты ее заслужил. Что это за вожак, если он не прольет кровь за свою «маркизу». Не забудь, что ты еще не заплатил за приданое. Не так ли, красотка?

Но Анжелика не слышала их разговора, она жадно набросилась на пищу. Карлик смотрел на нее, как завороженный.

— Неужели она такая же жадная в постели! — воскликнул он, потирая ручки, после чего начал разглагольствовать:

— Какое испытываешь наслаждение, когда сосешь такие сладкие косточки. Я бы оставлял только эти косточки, а остальные выбрасывал бы в помойку. Ха-ха-ха!

— Почему ты говоришь, что я еще не заплатил за приданое? — спросил Никола, нахмурив брови.

— Ты же не убил того типа, как этого хотела «маркиза», этого проклятого монаха с косыми глазами, — сказал карлик.

Никола резко повернулся к Анжелике.

— Это правда, крошка?

— Да, это правда, — сказала Анжелика, — кровь должна оросить свободу нищих, и это будет кровь монаха.

— Ха-ха-ха! — засмеялся карлик и вышел из комнаты.