— Ты еще не выкрутился. — Швед перехватил его руку с коммуникатором и выключил устройство. — Кабан тебя сейчас на работы какие-нибудь прикрутит. Любишь тяжести таскать?

— Да не очень…

— Тогда пошли со мной. Нам в книжный, вон он, в двух шагах всего.

— А что там делать? — поинтересовался Гаврош.

— Увидишь, — бросил Швед.

Увидели они именно то, что обещал Михал Михалыч: кучу мусора, неизвестно как попавшую в книжный магазин. Доски, трубы, секции сеточного забора и прочий хлам лежал на полу вдоль стены, сложенный настолько аккуратно, насколько это было возможно.

Сергей застыл в позе творца, соображая, с чего начать.

— Это все нужно вынести?! — ужаснулся Гаврош.

— Нет. Из этого нам нужно собрать художественную композицию.

— Чё за н-на?.. — обронил боец.

— Тебе язык зеленкой не мазали?! — заорал на него Швед.

— Зеленкой?.. Зачем? — не понял Гаврош.

— Потерянное поколение, — пробормотал Сергей. — Беру вон ту дуру. Да брось ты свой «калаш», не украдут его.

Вдвоем они выбрали из кучи длинную тонкую трубу с красным вентилем и установили ее вертикально в центре помещения.

— Я держу, отпускай, — распорядился Швед. — Так… теперь возьми вон ту доску и подопри эту кочергу.

Постепенно дело пошло, стало даже интересно. Когда первая труба перестала падать, вдвоем к ней подтащили вторую — широкую и тяжелую, но покороче, длиной метра полтора. Затем прислонили к ним еще несколько досок и почерневших металлических уголков. Таким образом в зале появились первые наметки странного шалашика или, как это называл Швед, — адской инсталляции. Следом пошли и секции от забора, и части разобранной железной кровати. Трудно сказать, чем руководствовались люди, таскавшие сюда этот мусор. Даже не имея никаких догадок о форме будущей композиции, можно было отобрать материал одного типа. Но они не стали. И в итоге Сергею приходилось увязывать с конструкцией каждую новую деталь — и дырявое ведро, и деревянные овощные ящики, и черт знает что еще.

Естественно, Гаврошу все это быстро надоело, и он заныл. Сергей снова на него накричал, заявив, что работать придется до тех пор, пока не будут использованы все «детали» до последней. Боец по- юношески грязно матерился, но отказаться не мог, авторитет сталкера Шведа был для него непререкаем. Тем тяжелее Сергею было наблюдать, как заканчиваются материалы.

«Ты должен будешь его уничтожить. Или застрелись сам», — бесконечно пульсировал у него в мозгу приказ командира. И Швед не знал, как ему поступить. Просто не знал. Он молился, чтобы все это обернулось сном и чтобы на месте Гавроша оказался кто-нибудь другой — кто угодно, лишь бы взрослый, а не сопляк.

Последним не задействованным в инсталляции предметом был клубок потемневшей колючей проволоки — не «егозы», а обычной, старой. Сергей не представлял, куда это можно воткнуть. В итоге он обмотал проволокой всю конструкцию на высоте поднятых рук. Получилось даже неплохо, это придавало сооружению прочности.

Но отговорки на этом кончились. Работа была завершена.

— Наконец-то! — обрадовался Гаврош, поднимая с пола автомат. — Все, теперь точно на базу.

— Пойдем, — тихо сказал Швед и, положив руку ему на плечо, вывел из зала.

Сергей почуял неладное еще в коридоре. Оказавшись на улице, он убедился: то, чего так ждал и так боялся Михал Михалыч, уже началось.

Рокот винтов сливался в зудящий раздражающий гул. Двадцать или двадцать пять вертолетов — но явно не пятьдесят, как говорил командир, — приближались к городу со стороны Янова.

Увлекая за собой бойца, Швед отступил назад, в тень от козырька. Вместе с Гаврошем они зачарованно смотрели, как рвутся корпуса вертолетов, как в воздухе тут и там возникают вспышки — казалось бы, без всякой причины, — и как высыпаются из расколотых машин люди. Грохот винтов то и дело перекрывался могучими хлопками, от которых даже здесь, на земле, вздрагивала селезенка. Сквозь этот шум скорее угадывалось, чем слышалось, как на севере, в районе речного порта, заработали пулеметы. Неизвестно, был ли от них толк, но Шведу показалось, что воздушные аномалии наносят эскадрилье гораздо больший урон.

Сергей вдруг осознал, что на входе вертолетов могло быть и пятьдесят, и даже больше, но Зона проредила эту армию легко и беспощадно. До города добрались немногие, и победы им здесь обрести было не суждено. Вертолеты падали один за другим, некоторые шли на аварийную посадку и исчезали из вида.

— Кабану теперь запчастей на всю жизнь хватит, — сказал Швед. — Жаль только, инженер Зингер погиб.

— Инженер в отряде есть, — ответил Гаврош. — Недавно человек пришел. Вроде смыслит в чем- то.

— Да-да… — проронил Швед.

Один из вертолетов пронесся низко над головой и ушел за крышу, в сторону универмага. Сергей несколько секунд ждал взрыва, но так его и не услышал — возможно, пилоту удалось выровнять машину, а может, он врезался в деревья, и этот звук растворился в канонаде.

С севера появился дымный след, похожий на инверсионный от самолета, только ближе и гораздо быстрее, — моментально возник в небе и сразу воткнулся в ротор очередного Ми-8. Размытый круг винта тотчас перестал существовать — лопасти разлетелись в разные стороны, и машина рухнула вниз. Вероятно, Спирт уже выцарапывал засечку на прикладе своей гаусс-пушки.

Вертолеты — те, что пока оставались в воздухе, — тоже вели огонь, хотя непонятно, по каким целям. Швед, не убирая руки с плеча молодого сталкера, плотнее прижался к стене. Он надеялся, что по зданию со словом «КНИГИ» на крыше никто стрелять не станет, и действительно остатки эскадрильи упорно рвались дальше, к базе «Монолита». Однако Гаврошу все равно было страшно, и Сергей его за это не осуждал.

— Не дрейфь, нас не тронут. — Он снова похлопал бойца по плечу, когда вдруг заметил, что тот оседает. — Эй… Гаврош?.. Гаврош!

Сергей увидел на стене расколотую облицовочную плитку в тонких алых брызгах и не сразу решился посмотреть Гаврошу в лицо. Боец был мертв. Он стоял лишь потому, что с одной стороны его держал Сергей, а с другой подпирал угол парапета. Гаврош был мертв — возможно, уже целую минуту.

— Что же это творится… — прошептал Швед, опуская тело на пол. — Господи… Одна пуля… Одна шальная пуля… Спасибо, что хоть это на меня не повесил. Как бы я с таким грехом жил? А?!

В небе загрохотало, но расшифровать ответ Сергей не смог.

— Ну и где же «Фарватер»? — Михал Михалыч с надменной улыбкой оглядел бойцов, словно это они организовали войсковую операцию. — Где «Фарватер»? — повторил он. — И какой вообще «Фарватер», где они тут воду увидели, остолопы! Крышка «Фарватеру», крышка! — торжественно известил он. — Атака закончилась, не начавшись. Сама Зона остановила этих уродов. Зона! — Михал Михалыч благоговейно посмотрел в близкий потолок, и Швед окончательно понял, что он пьян.

Командир пришел в кубрик, чего за ним никогда раньше не водилось. Соизволил дойти до здания речного порта и спуститься на этаж вниз, где в защищенной от выбросов комнате без окон располагался костяк отряда. Бойцы — и ветераны, и молодняк — вскочили по стойке «смирно» и стояли так уже минут десять, пока Михал Михалыч, протиснувшись между коек в центр кубрика, изливался в победном монологе.

После вертолетной атаки командир двое суток просидел в бункере, никого к себе не пуская. То ли