— Курица?! — удивился Хаус. — Какая еще курица?

— Жареная.

— А девственниц персидских тебе не надо?

— Ты говорил Кабану… когда мы уходили с острова… — Шведов, кривясь, сделал несколько глотательных движений, и горечь частично провалилась в желудок. — Ты сказал Кабану, чтобы жарили курицу к нашему приходу.

— Это я шутил, неужели не ясно? С деликатесами тут напряг, — признался Хаус. — Тушенка, завтрак туриста, каши всякие консервированные. Все в банках, короче. И ничего другого я тебе тут жрать не советую. Будут угощать — воздерживайся. Один крендель у нас рыбы наловил недавно. Вечером наелся до отвала, а утром все свои зубы на подушке нашел. К обеду отнесли его в яму, облили бензином, да и сожгли от греха. Мертвого уже, конечно, — уточнил проводник.

— И про то, что деньги у Кабана занял, — тоже шутка?

— Это нет. Почему? Действительно занял, сотку евро. На прошлой неделе.

— Зачем он тебе одолжил, если ты в такие походы собирался?

— Он тогда не знал, что мне походы светят, как ты выражаешься. Я чувствовал, что влепят мне проводки, хотя надеялся на две, а дали, сука, три. Ну ладно, вроде, живой, и все позади… А в тот момент он еще был не в курсе, что мне взыскание положено.

— А кто тебе взыскание объявил?

— Сам Кабан и объявил.

— И сто евро не пожалел…

— У нас дисциплина, — серьезно ответил Хаус. — Это дороже денег.

— Но зачем ты эти деньги у него взял-то? Что ты здесь купить собирался?

— Слушай, ну ты не врубаешься абсолютно! — начал злится Хаус. — Зачем-зачем… Просто я немножко суеверный. Чтобы Кабан нарушил правила и прислал за нами вертолет, сотни не хватит. Но ее вполне достаточно, чтобы он держал за меня кулаки. Вот и все. Сейчас дойдем, и отдам. А ты вообще с какой целью справки наводишь?

— Просто вникаю, — пожал плечами Сергей. — Меня, вероятно, тоже что-то подобное ожидает.

— Я на твоем месте мечтал бы о чем-нибудь более светлом.

— Я и сам не хочу, веришь? Мне ваших чудес уже во как хватило! — Шведов постучал себя пальцами по кадыку. — Но без залетов службы не бывает.

— Тоже правда, — печально проговорил Хаус.

Город приближался не так быстро, как хотелось бы, но Сергей уже начал различать в серых прямоугольниках отдельные этажи, и это поднимало настроение.

— Стой, — неожиданно шепнул проводник. — Не шурши.

Сергей замер в широком шаге, напряженно вслушиваясь в слабое дуновение ветра. Только палец на спусковой крючок положил — так, на всякий случай.

Кто-то шел по дороге из города, похрустывая гравием и негромко, но беспечно переговариваясь.

— Я завалю его, он уже достал, — донеслось до Шведова.

— Ничего ты ему не сделаешь. Он хоть и гнида, но за него многие впрягутся. Сыча завалишь — сам не долго проживешь, — ответил кто-то другой.

Из-за невидимого за кустами поворота возникли трое мужчин в одинаковых комбинезонах болотного цвета. Вооружены они были гораздо серьезней: два автомата и снайперская винтовка.

— Это опасно? — одними губами спросил Шведов.

— Поди разбери… Подождем.

Незнакомцы их тоже заметили, но, не подавая вида, продолжали идти навстречу, хотя в осанке и в походке у всех троих появилось что-то настороженное, хищное.

— Пушку опусти, — приказал проводник Сергею.

— Ну, привет! — бросил один из бойцов, замедляя шаг.

— Ну, здорово, — осторожно ответил Хаус. — Прямиком из города? Чего хорошего нашли?

— Что нашли, то забрали. А у вас как дела?

— Снорки были. Теперь там, возможно, тушканы.

— Прямо на дороге?

— Мимо не пройдете, — кивнул Хаус.

— Да я уж догадался, — ответил боец, критически оглядывая Шведова.

Сергей не понял, что привлекло внимание незнакомца — гражданская одежда или кровь на ней. Но в любом случае он чувствовал себя неловко среди людей в униформе.

— Ладно, двинули, — сказал боец своим спутникам, по-прежнему держа автомат стволом вниз. — Эй! — спохватился он, пройдя несколько метров. — Антибиотиками не богаты?

Хаус молча запустил руку в рюкзак и кинул мужчине аптечку.

— Мерси! — отозвался тот. — Что вам взамен дать? А то вы совсем как бомжи.

— Бомжи аптечками не бросаются, — проворчал Хаус. — Счастливо, не хворать.

— Ну, бывайте!

Троица направилась дальше в сторону Новошепеличей.

— И все-таки я его завалю! — продолжил разговор кто-то из бойцов.

— Сыча? Да расслабься. Его купить дешевле, чем убить.

— О чем это они? — поинтересовался Шведов.

— Не вникай, у них свои темы, — отмахнулся Хаус.

— Это и есть дикие?

— Они самые.

— И в чем же их дикость?

— В неорганизованности. Сегодня нам попались вольные сталкеры, которые были настроены доброжелательно. А завтра все может обернуться совсем иначе. И в принципе эта короткая встреча была опаснее, чем стычка со снорками.

— Да ну… — с сомнением произнес Шведов.

— У снорков нет автоматов, — пояснил Хаус. — Ладно, сам все поймешь. Со временем.

За плотным массивом кустов Сергей увидел тот самый поворот, откуда вышла тройка диких.

— Нам туда, — сказал проводник, показывая на низкие, бликующие от солнца постройки.

— Там что, теплицы? — щурясь, спросил Сергей.

— Когда-то были. Это, считай, уже город.

Метров через двести Хаус сошел с дороги и начал плавно забирать в сторону, уводя Шведова на пересеченную местность. Сергей не возражал и не лез с вопросами, он давно уже понял, что каждый шаг проводника по Зоне чем-то обоснован.

Как выяснилось, река постоянно находилась рядом, скрываясь за холмами и перелесками. Почти все время группа двигалась вдоль берега, хотя проводник и старался держаться от него подальше. Лес расступился, и слева опять заклубились рваные клочья тумана. Река змеилась, выплескивалась на отмели, распадалась на узкие рукава и снова собиралась в единое русло. Из тумана доносились то вой, то рычание, то многоголосый гвалт собачьих стай.

Сергей напряженно смотрел вперед. Парниковое хозяйство занимало огромную территорию и когда- то, вероятно, кормило овощами всю Припять, но сейчас оно напоминало модель Хиросимы после ядерного удара. Длинные каркасы теплиц были похожи на скелеты доисторических монстров с переломленными хребтами. Кое-где блестели чудом уцелевшие стекла, которые выглядели так же странно, как золотые фиксы в пасти полусгнившего покойника. Все это торчало в буреломе из покореженных рам и было усыпано тоннами осколков.

— Какая-то полоса препятствий, — высказался Шведов. — Для тех, кто решил сделать себе харакири, но боится брать на душу грех самоубийства. Мы же здесь не пройдем!

— В гущу-то мы не полезем, — ответил сталкер. — Мы по краешку. Вот где точно не прошли бы, так это по дороге. Дальше на перекрестке разлом, и кого там только нет! Логова кровососов, как ласточкины гнезда, их даже не сосчитаешь. А сюда зверье соваться не любит, тут кругом битое стекло и ржавые… Черт! — Он запрыгал на одной ноге, поджав вторую, с приставшей к сапогу доской. — Гвозди, м-мать!