и ринулся к двери в дальней стене. Он с такой силой распахнул ее, что выломал засов, а сама дверь, сорвавшись с петель, с грохотом выпала в коридор. От страшного удара даже крепкие дубовые планки во многих местах расщепились.

Эрагон вихрем промчался по коридору. Собственные шаги и дыхание казались ему какими-то странно приглушенными, словно в ушах у него было полно воды. Потом он чуть замедлил бег и осторожно заглянул в открытую дверь. За ней он увидел кабинет и пятерых вооруженных мужчин, которые, сгрудившись вокруг рабочего стола, о чем-то спорили, тыча пальцами в карту. Никто из них Эрагона не заметил.

Он бросился дальше и, не снижая скорости, завернул за угол, где столкнулся с каким-то идущим ему навстречу солдатом, и врезался лбом прямо в его щит. Перед глазами у него вспыхнули красные и желтые огни, он обхватил воина руками, и они, шатаясь, закружились в коридоре, точно парочка пьяных танцоров.

Солдат буркнул какое-то ругательство, пытаясь вырваться и обрести равновесие.

— Да что с тобой такое, чтобы тебя трижды разорвало… — воскликнул он и только тут понял, кто перед ним. Глаза его невольно расширились. — Ты?!

Эрагон медлить не стал: с силой отведя назад правую руку, он ударил солдата прямо в солнечное сплетение. Тот подлетел вверх, ударился о низкий потолок и безжизненной грудой рухнул на пол.

— Я, — подтвердил Эрагон и бросился дальше.

Сердце у него бешено колотилось, и ему казалось, что оно стало биться еще в два раза быстрее с тех пор, как он проник в замок. Порой ему казалось, что сейчас сердце и вовсе выскочит у него из груди.

«Где же это?» — думал он лихорадочно, заглядывая в каждую дверь и не находя там ничего похожего на лестницу.

Наконец в самом конце какого-то грязного бокового коридорчика он обнаружил винтовую лестницу и, перепрыгивая разом через пять ступенек, поднялся в какое-то странное помещение с высоким сводчатым потолком, чем-то напоминавшее собор в Драс-Леоне. Быстро поворачиваясь вокруг своей оси, он успел разглядеть на стенах и щиты, и различное оружие, и красные знамена, и узкие окна почти под самым потолком, и факелы в держателях из кованого чугуна, и безжизненные камины, и длинные, из темного дерева раскладные столы, составленные вдоль обеих стен, и возвышение в дальнем конце комнаты, где перед креслом с высокой спинкой, похожем на трон, стоял какой-то роскошно одетый бородатый человек. Итак, Эрагон находился в главном зале замка. Справа от него, между ним и дверями, которые вели к выходу, стоял отряд из пятидесяти с лишним человек. Золотая нить в их нарядных коттах поблескивала в свете факелов. Увидев Эрагона, они зашевелились и удивленно загудели, а бородатый человек приказал:

— Убейте его! — Но Эрагону показалось, что голос этого лорда звучит не столько повелительно, сколько испуганно. — Тот, кто его убьет, получит треть моего состояния! Клянусь!

Ужасное ощущение того, что вот сейчас и рухнут все его планы, охватило душу Эрагона. Нет, он не даст им снова встать у него на пути! Выхватив из ножен меч, он поднял его над головой и крикнул:

— Брисингр!

Раздался легкий шелест, и от эльфийского клинка взметнулись языки синего пламени, пробегая по всему сверкающему лезвию до самого острия. Живительный жар этого огня согрел правую руку и щеку Эрагона, и он перевел взгляд на воинов:

— Убирайтесь! — прорычал он. Те несколько мгновений колебались, потом разом повернулись и исчезли в коридоре.

А Эрагон ринулся вперед, не обращая внимания на тех неповоротливых увальней, которые, впав в панику, оказались в пределах досягаемости для его пылающего меча. Один из них, споткнувшись, рухнул прямо под ноги Эрагону, который легко перепрыгнул через него, не коснувшись даже кисточки на шлеме.

Стремительные движения Эрагона раздували пламя, полыхавшее на Брисингре, и языки этого пламени летели за ним, точно грива несущейся галопом лошади.

Опустив плечи и по-бычьи нагнув голову, Эрагон выбежал в широкую дверь, за которой находился зал приемов. Он вихрем пронесся через это длинное и широкое помещение в коридор, куда выходили двери других комнат. Эрагон успел заметить, что там было полно солдат, оружия и всевозможных приспособлений для подъема и спуска главных ворот крепости. Затем он со всего размаха уперся в решетку, которая и преградила ему путь к тому месту, где стоял Роран, когда рухнула стена.

Железная решетка прогнулась, когда Эрагон со всей силы ударил в нее, но сил, чтобы проломить металл, у него не хватило.

И он, пошатываясь, отступил на шаг назад. А потом снова направил в свое тело и в Брисингр ту энергию, что была накоплена в алмазах, спрятанных в поясе Белотха Мудрого, лишив драгоценные камни их еще более драгоценного запаса магической энергии, но заставив пылавший на его клинке огонь вспыхнуть ослепительно-ярко. Беззвучный крик вырвался у него изо рта, когда он отвел руку назад и ударил мечом по металлической решетке. Вокруг так и посыпались оранжевые и желтые искры, прокусывая насквозь его перчатки и больно жаля обнаженные участки тела. Капля расплавленного металла, шипя, упала на его сапог. Резко дернув ногой, он сбросил ее.

Оказалось, достаточно нанести всего три рубящих удара, и перед ним в решетке открылось отверстие высотой в человеческий рост, а вырубленный кусок решетки упал внутрь. Искореженные края прохода светились, раскаленные добела.

Эрагон позволил пламени над Брисингром слегка улечься и прошел в сделанный им проход.

Сперва налево, потом направо, потом снова налево — он бежал без остановки, следуя изгибам бесконечно длинного коридора, предназначенного для того, чтобы замедлить продвижение воинов противника, если бы им удалось пробиться внутрь крепости.

В последний раз свернув за угол, он увидел наконец вожделенную цель — вестибюль крепости, окутанный мраком и заваленный каменными осколками. Даже с помощью своего острого, почти эльфийского, зрения Эрагон мог различить во мраке лишь самые крупные предметы, поскольку осколки камней загасили все факелы, горевшие на стенах. В тишине отчетливо слышалось какое-то странное сопение и царапанье — словно какое-то большое и неуклюжее животное возилось под кучей каменных обломков, пытаясь выбраться.

— Найна, — сказал Эрагон, создавая магический световой шар.

Голубоватый, лишенный конкретной направленности свет озарил пространство перед ним, и Эрагон увидел, как из-под камней появляется Роран, потный, покрытый грязью, кровью и копотью, с угрожающе оскаленными зубами. Похоже, все это время он не переставал бороться с каким-то солдатом Империи, рядом лежали трупы еще двух людей.

Солдат испуганно заморгал, заметив неожиданно вспыхнувший свет, и Роран тут же воспользовался этим, скрутил его, поставил на колени и, выхватив у него из-за пояса кинжал, перерезал ему горло. Солдат раза два брыкнул ногами и затих.

Хватая ртом воздух, Роран отшвырнул мертвое тело и выпрямился; с пальцев у него капала кровь. Посмотрев на Эрагона каким-то странным остекленевшим взглядом, он промолвил: «Как ты вовремя…» — и потерял сознание.

Чтобы Роран не грохнулся головой о каменный пол, Эрагон был вынужден бросить Брисингр, чего ему делать очень не хотелось, и подхватить брата. Его драгоценный меч зазвенел о каменные плиты в тот самый миг, когда тело Рорана упало ему на руки.

— Он сильно ранен? — послышался голос Арьи.

Эрагон вздрогнул и с удивлением увидел, что Арья и Блёдхгарм стоят с ним рядом.

— Не думаю, — сказал он и похлопал Рорана по щекам, невольно еще больше размазывая грязь у него по лицу. В ровном, льдисто-голубом свете магического шара Роран казался совершенно изможденным. Его запавшие глаза были окружены темными кругами, а губы, наоборот, казались ярко-красными, словно вымазанными ягодным соком. — Ну же, очнись! — звал его Эрагон.