ее палаты и в вестибюле.

Они выскочили из терминала, сели в машину и помчались в город.

— Как ты и сказал, Проф, — продолжал Россетти, — мы все сделали тихо и без шума. Девушка понятия не имеет, что за ней кто-то охотится. Она вообще ничего не знает, кроме того, что неожиданно заболела.

Гарри облегченно вздохнул. По крайней мере на какое-то время она будет в безопасности. А потом он вдруг вспомнил про отпечаток обуви фирмы «Гуччи» на лбу Сьюзи Уокер и про то, что многие врачи больницы предпочитают обувь именно этой фирмы.

— Послушай, Мэл, — повернулся он к ней, — я отвезу тебя домой, а сам поеду в участок. Надо срочно кое-что проверить. Думаю, что со Сквизом ты будешь в полной безопасности.

Через несколько минут они свернули на Луисбург-сквер. Гарри открыл дверь, тщательно проверил все окна, а потом подошел к Мэл:

— Выше голову, миссис Мэллори Мэлоун. Все будет нормально.

Не успела она ответить, как Гарри исчез за дверью.

Приехав в управление, Гарри быстро прошел в свой офис и просмотрел по компьютеру список всех врачей центральной больницы. Затем запросил аналогичные данные по всему Бостону и его пригородам, зная, что ФБР тщательно собирает все, касающееся медиков, включая год и место рождения, школу и университет, где они учились, место работы и послужной список. Пока информация обрабатывалась, он снова вспомнил недоуменный вопрос Сьюзи Уокер: «Что вы тут делаете?»

Некоторое время Сьюзи работала с доктором Уаксманом. Он отыскал в банке данных информацию об Аароне Уаксмане. Она не внушала никаких подозрений. Аарону Уаксману было пятьдесят шесть лет, и он был уже много лет женат на своей сокурснице по университету. Жили они в пригороде Бостона и имели троих детей, старший из которых учился на медицинском факультете. Он происходил из семьи чикагских рабочих, никогда не принимал участия в диспутах на медицинские темы и пользовался репутацией прекрасного специалиста. Ездил на черном «мерседесе», а его жена предпочитала белого цвета «сабербан».

Гарри нахмурился и потер подбородок. В жизни этого человека нет ничего такого, за что можно было бы уцепиться. Никаких пробелов, никаких подозрительных связей, никаких нарушений. Все свободное время он проводил дома с семьей и никогда не позволял себе отношений с другими женщинами. Кроме того, он был активным участником местной еврейской общины и пользовался уважением ее руководства.

Гарри вздохнул и просмотрел данные об остальных врачах, о которых говорил ему доктор Уаксман. Через час он понуро повесил голову. Все они были совершенно вне подозрений — женаты, имеют детей, никаких нарушений, прекрасные характеристики. Все, кроме доктора Билла Блэйка. Он снова просмотрел досье на Блэйка. Сорок восемь лет, хороший послужной список, правда, несмотря на свой возраст, поменял очень много мест и объездил почти всю страну, включая Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Чикаго, Сент-Луис и так далее. В Бостон он перебрался относительно недавно. Последние три года работал судмедэкспертом, куда попал по рекомендации руководства городского совета. Уже семь лет был вдовцом и жил уединенно и тихо в своем доме на окраине города. Из всех машин предпочтение отдает темно-серого цвета «Вольво».

На этом месте что-то щелкнуло в сознании Гарри. Он вдруг вспомнил, как Сквиз бросился на серого цвета машину перед больницей, громко лаял и все норовил пролезть внутрь. Он запомнил даже номер этой машины. Неужели это машина доктора Блэйка? А с другой стороны, сама мысль о его причастности к этим убийствам казалась совершенно фантастической. Ведь доктор Блэйк работал на полицию и принимал участие в расследовании практически всех происшествий за последнее время. Все полицейские знают его как облупленного.

— Что тебе известно о докторе Блэйке? — повернулся он к Россетти.

— Билл Блэйк? — удивился тот и пожал плечами. — Он в полном порядке. Конечно, не без странностей, но у кого сейчас их нет? Мне, например, кажутся странными все, кто зарабатывает себе на жизнь.

Гарри задумчиво посмотрел в окно и вспомнил, как доктор Блэйк производил вскрытие трупа Сьюзи Уокер, напевая при этом какую-то веселую мелодию. Что-то не так было в его поведении. Гарри печенкой чувствовал, что странное поведение доктора Блэйка имело под собой какую-то почву. Но какую?

Поразмыслив, он позвонил в ту самую больницу Сиэтла, где, по словам Мэл, когда-то работал доктор Уильям Итэн. Когда там сняли трубку, он представился и попросил рассказать о докторе Уильяме Итэне или… Билле Блэйке.

Через час они перезвонили ему и сообщили, что много лет назад у них действительно работал доктор Уильям Итэн Блэйк, но, к сожалению, они не знают, где он сейчас.

— Уильям Итэн Блэйк! — с видом триумфатора вскрикнул Гарри. — Это именно тот человек, которого мы так долго и безуспешно ищем.

Доктор Блэйк припарковал свою машину на обычном месте и быстро вошел в вестибюль больницы, где на его пути неожиданно выросла крупная фигура полицейского в форме.

— Извините, сэр, — сказал тот и отошел в сторону, пропуская доктора.

— Что тут происходит? — спросил Блэйк, нервно оглядываясь по сторонам.

Полицейский хорошо знал доктора и поэтому не имел никаких оснований скрывать от него суть происходящего.

— Шеф выставил посты на всех входах и выходах, доктор Блэйк, — пояснил он. — Здесь находится какая-то студентка, которую, как он сказал, надо защитить от посторонних.

— Студентка? — с наигранным удивлением переспросил Блэйк.

— Да, сэр, совершенно верно.

— Если не ошибаюсь, этот приказ вы получили от детектива Джордана? — холодно заметил Блэйк. — Мы с ним проработали много лет. Надеюсь, он не попал в очередную передрягу?

— Нет, сэр, с ним все в порядке.

Доктор Блэйк медленно ехал по Чарлз-стрит, пристально следя за всеми проезжающими мимо патрульными машинами. Свернув на Луисбург-сквер, он остановился в запрещенном для парковки месте и сразу же нацепил на ветровое стекло знак «Врач „Скорой помощи“». С этого места он мог спокойно наблюдать за домом детектива Джордана, не опасаясь быть замеченным жильцами. Впрочем, никаких жильцов там, судя по всему, сейчас не было. Свет горел только на первом этаже, где жил сам Джордан, а все остальные окна были темными. А если Гарри сейчас на пути в больницу, то эта дрянь должна быть в его квартире одна.

Он снял свой дорогой твидовый пиджак и со злостью швырнул его на сиденье. Одна мысль, что Мэри Мэллори посмела разоблачить его перед миллионами телезрителей, приводила его в бешенство. Она не только сорвала его мастерски задуманный план, но и разрушила его безмятежное существование. Его руки дрожали от гнева, и он сунул их в карманы, в одном из которых нащупал рукоятку ножа.