по голове усевшегося у ее ног Сквиза. Хозяйку дома так и подмывало спросить насчет родителей погибших девушек, но Гарри строго-настрого запретил ей задавать глупые вопросы. Миффи была в восторге от телевизионной передачи и окончательно убедилась в правоте Джека Джордана, который говорил, что Гарри будет полным идиотом, если упустит такую великолепную женщину.

Мэл внимательно осмотрела гостиную и остановила свой взгляд на картинах.

— Это портреты женщин из рода Пискоттов, — пояснила Миффи. — Кстати сказать, и дом этот некогда принадлежал Пискоттам, а не Джорданам. Знаете, милочка, моя прапрапрабабушка родилась в той самой спальне, которую я сейчас занимаю, хотя с тех пор все женщины старались рожать в более соответствующих гигиенических условиях. А слева от вас висит портрет известного художника Тиссота, на котором изображена моя прабабушка Ханна Летиция Пискотт во время своего медового месяца в Париже. Красивая женщина, не правда ли? Она прожила сто два года и умерла на ногах, а не в постели, так что от Пискоттов нам досталась неплохая наследственность.

Миффи сделала паузу, повернула голову, указывая на портрет женщины на стене, и продолжила:

— А вот здесь изображена одна из моих прабабушек — Фелиция Элис Пискотт. Автор — Сарджент. Бедняжка, она утонула в Атлантике вместе с «Титаником». Она очень любила путешествовать и всегда делала это одна, без сопровождающих. Причем многие ее поездки окутаны такой тайной, что мы до сих пор не знаем, где и когда она была и что там делала. Правда, потом прошел слух, что в конце концов она сбежала куда-то с другом семьи, который тоже обожал дальние странствия. Романтично, не правда ли?

Она посмотрела на Мэл, пытаясь угадать произведенное ею впечатление.

— А рядом с ней портрет работы Джона Варда, где он очень удачно изобразил мою любимую мамочку, которая чем-то похожа на герцогиню Виндзорскую, только намного красивее ее. Во всяком случае, истинного шарма в ней гораздо больше, чем у Виндзоров. Говорили, что Марриетта Пискотт была самой очаровательной женщиной в наших краях.

Миффи грустно вздохнула и окинула взглядом все портреты.

— Она умерла очень молодой, к сожалению. Я тогда была маленькой девочкой и очень смутно помню ее. Точнее сказать, она не умерла, а погибла во время несчастного случая на охоте.

Она на мгновение умолкла, мягко улыбнулась и посмотрела на Мэл.

— Ну вот, я вам вкратце рассказала почти всю историю рода Пискоттов. То есть не всю, конечно, а только его последних представителей. Кроме себя самой, разумеется.

— Как же все-таки замечательно знать свою родословную! — восхищенно заметила Мэл. — А вот я ничего не знаю о своих предках и даже не помню дедушку и бабушку. Я даже отца почти не помню, а то, что осталось в памяти, как правило, не доставляет мне особого удовольствия. Думаю, что моим родителям нечем было гордиться и именно поэтому они не вспоминали о своем прошлом.

— Да, это очень печально, — поддержала ее Миффи. — В наше время люди совсем перестали ценить свое прошлое, не знают своих предков и совершенно не ценят родословную своей семьи. Сейчас ценят только то, чем человек обладает, то есть материальные ценности, а не духовные. Все только и говорят, что о предприятиях, фирмах, акциях, ценных бумагах.

Она остановилась и пристально посмотрела на Мэл, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор на эту тему.

— Знаете, Мэллори, Гарри запретил мне говорить об этом, но я не могу отказать себе в удовольствии выразить свое восхищение вашей вчерашней передачей. — Она дружески похлопала Мэл по руке. — Как бы там ни было, вы сделали огромное дело для этих несчастных людей. Благодаря вам и вашей передаче их невинно убиенные дети никогда не будут забыты. А когда преступника все-таки поймают, никто не позволит сделать из него очередную телезвезду, как это, к сожалению, часто бывает в наше время. А в том, что он будет пойман, я нисколько не сомневаюсь. И во многом это произойдет благодаря вашей помощи.

— Не совсем так, — скромно поправила ее Мэл. — Моя передача была всего лишь средством, а конечная цель будет достигнута другими людьми, включая, естественно, и самого Гарри. Вот они-то как раз и делают самую настоящую работу по поиску преступника. А я оказалась всего лишь частью этой операции, и задача моя заключалась в том, чтобы представить это публике соответствующим образом.

Миффи восхищенно смотрела на свою гостью и хотела было возразить, но потом вспомнила предостережение Гарри и решила не настаивать на своем.

— Еще чаю, дорогая? — спросила она. — А теперь скажите мне, пожалуйста, как вы с Гарри планируете провести предстоящий уик-энд? Разумеется, вы можете в любое время приехать на ферму Джорданов. Тем более что дом будет совершенно пуст. Да, я забыла сказать, что завтра утром уезжаю со своей подругой Джулией Харрод в Прагу. Но только на выходные. Мне сказали, что это совершенно изумительный город. — Она весело рассмеялась и продолжила: — Я просто умираю от нетерпения поскорее увидеть его. Знаете, дорогая, во мне снова проснулась тяга к путешествиям. А вы можете спокойно отдохнуть в старом доме и насладиться его прелестными окрестностями. Заодно сделаете одно полезное дело — вырвете сорняки в моем розарии. Диву даешься, как быстро они вырастают, буквально за одну ночь.

Через час, когда Мэл вышла из дома Миффи, ее голова гудела от длинной череды имен, знаменитых сражений, успешных коммерческих предприятий, преуспевающих банков и так далее, где прославили свое имя представители огромного клана Пискоттов. Миффи даже рассказала о своем дяде, который уехал в Париж, чтобы стать знаменитым актером, и прожил там несколько лет.

— Разумеется, у него не было искрометного таланта, — пояснила она, — но зато бездна шарма. Как оказалось, он женился там на какой-то корсиканке, и они прожили долгую и счастливую жизнь.

В дом Гарри Мэллори вернулась в приподнятом настроении и долго еще вспоминала словоохотливую и необыкновенно приятную Миффи. Она, можно сказать, преподала Мэл своеобразный урок истории страны за последние двести лет.

Мэллори тут же покормила Сквиза, порылась в богатейшей коллекции компакт-дисков, поставила один из них, а потом, разведя огонь в камине, стала наводить порядок. Вдруг зазвонил телефон.

— Привет, Гарри! — весело произнесла она в трубку, ни минуты не сомневаясь, что это именно он.

Однако ответа не последовало.

— Алло? — сказала она, охваченная дурным предчувствием. — Алло, я слушаю вас. — Тишина. Она чувствовала, что на другом конце линии кто-то есть, и никак не могла понять, кто и зачем звонит.

Положив трубку, Мэллори с опаской огляделась вокруг и вдруг с ужасом осознала, что находится в доме совершенно одна. Только Сквиз стоял на пороге, удивленно глядя на нее своими огромными добрыми глазами. Правда, он выглядел огромным, сильным, похожим на волкодава, но поможет ли он ей в случае чего? Остается надеяться, что кто-то ошибся номером, хотя это слабая надежда.

Когда раздался еще один звонок, Мэл уже не спешила произносить имя Гарри, а осторожно сняла трубку и спросила грубым голосом:

— Кто это?

— Это я, кто же еще? — удивился Гарри. — Или ты кого-то ждешь в моем доме?

— О Гарри! — облегченно вздохнула она. — Слава Богу, что ты позвонил. Скажи, ты не набирал свой номер несколько минут назад?

— Нет, а что?

— Понимаешь, кто-то позвонил и долго молчал в трубку, когда я ответила. Причем я абсолютно уверена, что там кто-то был, но не могу объяснить это молчание. Тем более сегодня утром случилось то же самое. Я была тогда дома и очень удивилась, что кто-то звонит и молчит.

— Думаю, что это какое-то недоразумение или случайность, — попытался успокоить ее Гарри, хотя в душе у него возникло неприятное чувство опасности. — Мой номер телефона не значится в справочниках.

— Мой тоже.

— Вот видишь, значит, произошла ошибка, не более того. Поверь, никто не может разузнать номер телефона, который не внесен в справочники.

— Ну ладно, ты меня убедил, — ответила она тихим голосом, в котором Гарри без труда обнаружил