— Знаете, мистер Уокер, — задумчиво сказал Гарри, — на свете немало придурков, которые в поиске денег на наркотики готовы на все.

Эд Уокер замолчал, понуро гладя в пол. Гарри подошел к нему и сочувственно положил руку на плечо.

— Благодарю вас, сэр, за помощь. Не буду беспокоить вас дальнейшими расспросами. Если понадобится, мы поговорим с вами позже. Во дворе больницы стоит полицейская машина, которая отвезет вас домой.

После этого Гарри отыскал руководителя бригады медсестер, который все время

сокрушался и во всем винил себя одного.

— Я сразу сказал ей, что она плохо выглядит и может отправляться домой. Зачем держать больного человека на работе? Боже мой, кто мог подумать, что я посылаю ее на смерть?

— Все несчастные случаи и убийства являются результатом очень сложной и весьма запутанной цепочки событий, — пояснил ему Гарри. — У Сьюзи так болела голова, что она не могла нормально работать. Так или иначе она должна была вернуться домой.

В помещении морга было прохладно. Кондиционеры натужно очищали воздух, предотвращая возможность распространения инфекции. Открыв стальную дверь, Гарри увидел большой стол и обнаженное тело на нем. Доктор Блэйк уже окончил процедуру очищения тела и завершал его полный медицинский осмотр, диктуя результаты на диктофон. Неподалеку лежали отобранные им образцы частичек кожи и грязи из-под ногтей, волос на голове и в области промежности, а также все остальное, что могло бы помочь следственным органам установить характер преступления. При этом все нижнее белье убитой должно быть самым тщательным образом исследовано в криминалистической лаборатории.

Рядом с доктором Блэйком суетился фотограф, который снимал на видеопленку весь процесс обработки тела.

— Нет никаких доказательств того, что она была убита у двери, — диктовал в микрофон доктор Блэйк. — Вероятно, смерть наступила, когда она лежала на спине, а потом ее тело перетащили к двери.

После этого он перечислил все ножевые раны и высказал предположение о характере вызванных повреждений. Самое интересное, что в перерывах между записью на пленку он напевал под нос какую-то мелодию, словно речь шла не о человеческом горе, а о самой что ни на есть обыденной работе. Впрочем, Гарри знал, что почти всем медикам присуще циничное отношение к происходящему. Последнее заключение доктор Блэйк сделал относительно вероятности сексуальных контактов между жертвой и преступником. Он сделал вывод, что изнасилования не было.

— А, детектив! — без особой радости воскликнул он, увидев Гарри. — Добро пожаловать! Мы уже почти закончили, хотя работы было предостаточно. Слишком много ран на теле.

Гарри так и не смог взглянуть в бескровное лицо Сьюзи. Ее искромсанное тело вызывало у него приступ тошноты, хотя он никогда не жаловался на слабые нервы.

— Сейчас мы узнаем, что она собой представляет, — сказал доктор, беря в руки скальпель для вскрытия трупов. — К сожалению, я не могу похвастаться, что хорошо знал медсестру Уокер, — продолжал философствовать Блэйк. — Она работала в другом отделении, но однажды ее прислали ко мне, и она проработала со мной несколько дней. Она действительно была превосходной медсестрой — деликатной, умной и весьма сообразительной, чего не скажешь о многих других. Мне искренне жаль. Очень жаль.

Доктор Блэйк замолчал, а потом опять стал напевать какой-то веселый мотивчик. Гарри неодобрительно зыркнул на него и почему-то вдруг подумал, что хорошо бы определить, какую именно мелодию предпочитает этот доктор в момент вскрытия.

— Хм-м, понятно, — хмыкнул доктор, любуясь своей работой. — Все понятно. Ничем не могу порадовать вас, — сказал он стоявшему за его спиной Гарри. — Похоже, что накануне вечером она не баловала себя обильным ужином. И к тому же ничего не пила.

Почувствовав приступ тошноты, Джордан быстро отвернулся.

— Доктор, передайте мне результаты обследования, как только они будут готовы, — бросил он через плечо и быстро покинул помещение.

Мэл не могла уснуть. Она долго ворочалась, перекладывала подушки, пытаясь найти удобное место, сбросила на пол одеяло, завернулась в простыню, после чего стала похожа на какую-то мумию в белых одеждах. А потом, разозлившись, встала и. Сложив руки, подошла к окну.

Ночь была ясной и довольно прохладной. Cо стороны Манхэттена небо окрасилось в розовые тона. Она вспомнила, какие противоречивые чувства охватили ее в тот день, когда на ее имя пришел большой белый конверт с надписью «Университет штата Вашингтон». Она была так взволнована, что не могла открыть его. Да что там открыть, она и прикоснуться к нему боялась. Мэл погрузилась в — воспоминания.

— Мама, — я получила письмо из университета, — тихо сказала Мери, с мольбой в глазах посмотрев на мать.

— Да? — только и произнесла та, даже не пошевелившись.

— Мама, я очень боюсь открывать его, — взмолилась Мэри. — Помоги мне, Пожалуйста, открой его! — Она пододвинула матери конверт и жалобно посмотрела ей в глаза. Если ее приняли в университет, то жизнь может коренным образом измениться. Она будет много работать, старательно учиться и в конце концов выбьется из этой ужасной нищеты. А если нет, то останется в этом проклятом городке, будет работать официанткой в местном кафе и скоро помрет от скуки и тоски, от монотонной жизни и раздирающего душу одиночества.

Мать взяла письмо, долго вертела его в руках, несколько раз прочитала отпечатанный на машинке адрес, а потом, закурив очередную сигарету, медленно открыла конверт.

— Мама, что там? — не выдержала Мэри, кусая от волнения губы. — Что ты молчишь?

Мать выпустила струйку дыма, допила уже давно остывший кофе и посмотрела на дочь бессмысленным взглядом.

— Ну что, мама?! — закричала Мэри, проклиная ее за медлительность и равнодушие.

— Там пишут, что готовы предоставить тебе какую-то стипендию… если не ошибаюсь.

Мэри открыла рот, жадно хватая воздух. Потом она всплеснула руками, схватила письмо и уставилась невидящими глазами в листок бумаги. В конце концов ей удалось справиться с собой, и она прочитала, что университет предоставил ей стипендию, а значит, отныне она студентка. Вскочив на ноги, она долго пританцовывала в тесном трейлере, не находя в себе сил успокоиться.

— Меня приняли! — вопила она. — Мама, меня приняли! — Мать закурила следующую сигарету и равнодушно посмотрела в окно.

— Мэри, ты только взгляни, опять дождь идет.

Мэри посмотрела на мать немигающим взглядом и вдруг сделала то, чего не делала никогда в жизни. Она бросилась к матери и поцеловала ее в щеку. Та отпрянула назад, удивленно посмотрела на дочь, словно видела ее впервые, а потом подняла руку и потерла щеку в том месте, куда ее поцеловала дочь.

— Обязательно надень пончо, если вдруг вздумаешь куда-то пойти, — тихо сказала она не своим голосом.

Но Мэри ее уже не слышала. Она металась по трейлеру и думала только о том, что впереди ее ждет новая загадочная жизнь.

Выпускной вечер прошел тоскливо и буднично. Директор школы зачитал ее фамилию, она приняла из его рук диплом, раздались жидкие аплодисменты. Самое неприятное заключалось в том, что мать так и не появилась в тот день на выпускном вечере и не видела, как ее дочь получала первый в своей жизни документ. Мэри была так расстроена, что даже на вечеринку не пошла.

Все лето Мэри трудилась в кафе, пытаясь заработать на дорогу в университет. Она чистила