Маккея побелели от напряжения.

Мне хотелось поскорее уйти оттуда. Я перешагнула через Хэдли, протиснулась мимо Маккея, подобрала трубу и направилась к решетке. Варгас смотрел на меня из коридора. Он был взбешен, но не двинулся с места.

— Сука трахнутая, — прошипел он с ненавистью.

Я передала Уоллесу трубу через решетку, не сводя глаз с Варгаса. Маккей отпустил Хэдли и позволил ему выползти из камеры. Тот корчился на полу и желал нам всем страшной, мучительной смерти. Я с удовольствием скрутила бы его и вытащила отсюда, но не получила такого распоряжения. Все эти протокольные ограничения просто не укладываются в голове. В блок вошел офицер Дэвидсон. Он должен был помочь нам вынести Феликса Роуза. Тяжело дыша, я прислонилась к решетке.

«Тебе очень повезло», — размышляла я, слыша, как колотится сердце.

Я старалась не оглядываться на Уоллеса, размышляя над тем, что он мог видеть, и слышал ли, что сделал Маккей. Повезло, повезло, повезло.

Появились Дэвидсон и Маккей с тяжелыми носилками. Уоллес велел мне занять место Дэвидсона и уходить.

— С глаз моих долой, — добавил он.

Я первый раз принимала участие в разрешении кризисной ситуации и уже влипла в историю.

Я подменила Дэвидсона и охнула под весом носилок, в очередной раз удивившись, каким тяжелым может быть человеческое тело. Мы поплелись дальше и прошли мимо заместителя начальника тюрьмы, который быстро двигался нам навстречу. Он окликнул Уоллеса, чтобы получить от него отчет. Защитный шлем постоянно соскальзывал мне на глаза. Я чувствовала себя как ребенок, вырядившийся на Хэллоуин в костюм пожарника.

«Черт, черт, черт, — думала я про себя, — лучше бы умирающего Феликса Роуза тащил кто-нибудь другой».

По дороге Маккей три раза останавливался, чтобы передохнуть. Я радовалась каждому перерыву. Носилки были старые, брезентовые, вроде тех, что показывали в старом сериале про военный госпиталь. В лазарете не было лифта, и к тому времени, когда мы наконец добрались до места, Феликс Роуз перестал стонать. Им занялся санитар. Я облокотилась о стол и почувствовала свой истинный возраст. Все мои тридцать девять лет давили на меня тяжелым грузом.

— Подождешь еще минуточку? — спросила я Рея. — Мне нужно кое-что проверить.

Он кивнул:

— Распоряжайся временем как хочешь.

Я вышла из приемной и направилась в коридор, где находились камеры заключенных. Остановилась у двенадцатой камеры, где жил Кроули. Она была пуста. Вероятно, он все еще в изоляторе. Заглянув в дверную щель, я посмотрела на стены, изрисованные и покрытые царапинами — какие-то круги и треугольники, которые я встречала повсюду. — но не заметила ничего, что привлекло бы мое особое внимание. Я подошла к следующей камере и заглянула туда. Джош лежал на матрасе, глаза закрыты. Я прошептала его имя, и он поднял голову.

— Это я. — Я чувствовала себя полной идиоткой, разыгрывая здесь сцену из «Ромео и Джульетты».

— Офицер Уильямс?

— Да. — поморщилась я. Достав ключи, открыла дверь и зашла внутрь, но оставила дверь открытой.

Он выглядел напуганным, будто не ожидал, что его фантазии станут реальностью. Я пришла к нему во всеоружии и в полной боевой готовности.

— У нас две минуты, и ты должен мне кое-что объяснить.

Он кивнул.

— Что?

— Драка во дворе. Ты боялся, что с Кроули случится нечто подобное?

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, затем снова кивнул:

— Не знаю. Возможно.

— Элгин напал на Кроули из-за того дурацкого комикса?

И снова осторожный кивок.

— Думаю, да. Эта новость многих расстроила. Оказывается, они не знали, что Кроули все еще работает над ним.

— Многих?

— Элгина. Роя. Я слышал, что и других.

— Роя?

— Немного. Однажды я слышал, как он назвал Кроули психом, когда приходил навестить его. Они крупно повздорили. Кроули хотел, чтобы я постоял на стреме, пока они говорили.

Значит, Джош прикрывал их.

— А где комикс сейчас?

Джош пожал плечами.

— У меня его нет.

— Его забрал Кроули?

— Не знаю. А где Кроули?

— Мотает свой срок. — Внезапно я услышала шум в коридоре лазарета. Где-то хлопнула дверь. Я испугалась, что меня застукают за нарушением служебных полномочий. Выскочила из камеры Джоша и закрыла за собой дверь.

— Где Кроули? — снова спросил Джош.

Я проигнорировала вопрос и вернулась в приемный покой.

Я заглянула в огороженную решеткой палату интенсивной терапии, высматривая Элгина. По крайней мере нужно справиться о его состоянии. И тут я увидела Маккея. Он сидел в приемной на краю стола, и вид у него был растерянный. Я подумала, что ему нехорошо, и поспешила к нему.

— В чем дело? — спросила я. — С тобой все в порядке?

Выглядел он паршиво. Маккей закашлялся и долго не мог остановиться, пока в груди не послышалось хлюпанье. Затем стер пот со лба.

— Неподходящее время для простуды, — пробормотал он.

Я немного успокоилась, отыскала стул, присела. Нам обоим требовалась передышка.

— Вечно ты простужаешься, — заметила я. — Это все от курения и выпивки.

Я поблагодарила его за помощь, хотя была немного напугана тем, что он использовал электрошокер. Маккей, вероятно, заметил, что мне не по себе, и начал вспоминать о старых временах. Рассказал, как они раньше улаживали подобные конфликты. Если заключенный нападал на охранника, ему это не сходило с рук. Я понимала, к чему он клонит, но слишком устала, чтобы обсуждать нюансы более человечных вариантов. После пережитых потрясений ужасно разыгрался аппетит. Я вспомнила, что в шкафчике у меня есть томатный суп, который хранится там уже не меньше года. Первый раз за все это время мне захотелось его съесть. Если бы только удалось побыстрее добраться туда, снять шлем и посвятить себе хотя бы пятнадцать минут, я быстро пришла бы в себя.

Неожиданно Маккей замолчал. Я заметила, что выражение его лица изменилось, в глазах появился страх. Я потянулась к нему, но прежде, чем успела дотронуться до плеча, он откинулся на спинку стула. Его руки безвольно повисли, и он потерял сознание. Я стала кричать, звать на помощь, одновременно пытаясь ослабить его бронежилет.

Как-то раз надзиратель, который летом работал лесником-волонтером, рассказывал, что лес может гореть под землей. Вместо стены огня, выжигающей деревья на определенном участке, лесной пожар