хроноперехода, были насмешливые слова:
– Кофорят, штопы упить драугра то конца, нато отрупить ему колофу и пристафить к нокам! А еще лучше – сасунуть ему в…
Душная тропическая ночь поражала богатейшей россыпью звезд на бархатном покрывале неба. Легкий ветерок, пропитанный одуряющими ароматами каких-то экзотических цветов, шелестел широкими листьями пальм. Громогласно трещали неведомые насекомые, время от времени перекрываемые истеричными воплями птиц. Над головой все еще не до конца пришедшего в себя Джованни проскользила здоровенная летучая мышь. Поняв, кто перед ней, летун заложил в воздухе замысловатый вираж, демонстрируя Высшему крайнюю степень почтения.
«Уф! Кажется, не обманули. Стало быть, я на Карибах, – вампир, не потевший уже лет четыреста, против воли провел рукой по лбу, и… – Па-азвольте! ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ?!
Внешний вид Джованни претерпел возмутительные изменения. Вряд ли теперь кто-либо мог узнать в нем прежнего статного красавца, лишающего сна девственниц всех четырех континентов, завсегдатая светских хроник и модных вечеринок, немеркнущую звезду телеэкранов,
– Порвууу! – глухо провыл злосчастный турист, обратив к небу лупоглазую морду и щелкая всеми четырьмя десятками шилоподобных зубов. – Чтоб мне всю не-жизнь один гематоген жрать – вернусь и порву!
Словно в ответ на этот яростный вопль, где-то неподалеку раздалось жалобное блеяние.
– Ага! Если где-то есть четвероногий скот, то рядом должен быть и двуногий! – кровожадно оскалился преображенный Джованни. Душившие его негодование и ярость требовали немедленного выплеска.
Как оказалось, в новом облике было куда проще передвигаться не на двух, а на четырех конечностях. Скрипнув зубами от унижения и мысленно поставив еще одну галочку в своем списке претензий к вероломному турагентству, вампир поскакал вперед.
Через несколько минут он оказался на небольшой лесной прогалине. В ее центре едва рдели угли затухающего костерка. Справа от него, уткнув морду в траву, стояла белая коза. Короткая веревка, одним концом обвязывающая шею скотины, а вторым – вбитый в землю колышек, не давала ей отойти дальше, чем на пару метров. А слева, на плетеной циновке, подложив ладонь под щеку, сладко спала юная индианка. Всю одежду ее составляло короткое пончо, совершенно не скрывавшее длинных ног девушки и туго натягивающееся на ее высокой груди. При взгляде на эту прекрасную дочь первобытной сельвы, столь притягательную в своей беззащитной неге, Джованни непроизвольно облизнулся узким раздвоенным языком. Судя по всему, ему все же удастся получить от этой турпоезки хоть какое-то удовольствие!
Словно повинуясь его мысленному призыву, жертва перевернулась на спину. При виде нежной оливковой кожи ее горла, на котором, незаметная для людского глаза, пульсировала крохотная жилка, вампир совершенно потерял голову. Его рывку позавидовал бы любой человеческий спортсмен, занимающийся прыжками в длину. У жертвы не было ни единого шанса спастись, и уже через секунду клыки Джованни жадно впились в плоть. Дальнейшее происходило одновременно и молниеносно.
Пасть вампира забила густая шерсть…
В воздухе повисло предсмертное блеяние злосчастной козы…
Ржавые челюсти здоровенного капкана с глухим лязгом сомкнулись на правой лодыжке Джованни.
«Спящая» индианка вскочила и подбросила в костер заранее приготовленную охапку сушняка, после чего заголосила:
– Дедушка Хернан! Дедушка Хернан! Скорее! Все получилось!
Из ближайших кустов поднялся сморщенный старый индеец, облаченный только в набедренную повязку и рваную широкополую шляпу. В особо крупную прореху на тулье шляпы был, точно султан, вставлен разлапистый пальмовый лист. То ли для красоты, то ли для маскировки. Старикан держал наперевес кошмарного вида ружье, помнящее, должно быть, еще Кортеса.
– Скорее, дедушка Хернан! – все не унималась девчонка.
– Не бойся, Марита, – индеец широко оскалился, демонстрируя все свои шесть с половиной оставшихся гнилых зубов. – Еще ни один Чупакабра не вырвался из капкана, который поставил Хернан Дьенто Негро!
Джованни рад бы опровергнуть эти слова, но старый хрыч был прав: зубья капкана держали на совесть, а крепящую его цепь не удалось бы порвать и слону. Оставалось лишь с ужасом смотреть, как индеец, остановившись в трех шагах от жертвы, не спеша поднимает свое ружьище.
– Я зарядил его серебряной пулей, которую отлил сам! – криво ухмыльнулся он. – Ты больше не будешь пить кровь моих коз, Чупакабра!
Джованни не мигая смотрел в бесконечную черную дыру ружейного дула, и ему хотелось отчаянно закричать.
Что это все какой-то дурацкий розыгрыш.
Что он сам не понимает, отчего прыгнул не на девчонку, а на козу.
Что он, благородный вампир из уважаемого и древнего рода, до сего дня и в мыслях не держал возможность осквернить себя кровью четвероногого.
Что во всем виновато подлое турагентство, машина времени и…
Но в это время прогремел выстрел…
… а потом – еще выстрел. И еще. А потом – пулеметная очередь. А потом, кажется, даже взрыв.
«Чтоб я ожил! – мелькнула паническая мысль. – Что же у него за ружье такое, у этого проклятого индейца?!»
Однако выяснять это, так сказать, опытным путем у вампира не было никакой охоты. Поэтому он, даже не открывая глаз, упал на землю. Тут же совершил двойной перекат влево, всякий раз слегка меняя траекторию движения, чтобы сбить врагу прицел. Мощно оттолкнувшись от тверди, исполнил идеальное заднее сальто. И с грохотом врезался во что-то твердое, местами округлое, а местами – угловатое, раскатившееся под его напором во все стороны.
– Братушки! – воскликнул кто-то над его головой. – Сюда! Никак, его благородие осколок поймал!
Несколько пар рук тут же подхватили Джованни, помогли встать, ощупали с ног до головы. Словно сквозь вату, до него доносились несколько голосов:
– Кажись, цел. Да и осколок-то – вона где прошел. Вишь, борозда на бруствере. А он – вона где стоял…
– А чего ж он тогда прыгал, ровно баран горный? Ишь, пирамиду-то разворотил, аспид! Винтовки пораскидал все! Собирай их теперя, чисть…
– А может, падучая у него?..
– Откуда он тут вообще взялся? Форма, вроде, наша, а лицо незнакомое…
– Эй, ваше благородие! Вы меня слышите? Глаза-то откройте!
Подчинившись, Джованни обнаружил, что его окружает толпа разновозрастных мужчин в одинаковой военной форме. Вокруг были какие-то траншеи, канавы, ямы, обрывки колючей проволоки и много-много свежевскопанной земли. Пахло гарью, п
– Ну, слава богу! – заулыбался один из неизвестных солдат, демонстрируя крепкие и желтые, как у лошади, зубы. – Вроде, опамятовал. Что с вами стряслось, ваше благородие?
– Стреляли… – несчастным голосом протянул Джованни. Грянул дружный хохот.
– Ить, сказанул! – вытирая слезы, помотал головой какой-то молодой парень.
– Карлушки – оне такие! – хлопая себя по ляжкам, вторил ему сосед. – То и дело стреляють. Да кучно так, дьяволы! А то еще почнут бонбами кидаться. С еропланов!
– Не говори, Тимоха! – не отставал третий. – Однако, на то ведь и война!..
Вампир почувствовал, что стремительно теряет связь с реальностью. Война? Карлушки?
