— Антон, давай мне
— А вот и воровка пришла, — радостно сказала булочница. — И тебе не стыдно?
Настя разжала перед ней пальцы с красивой мелочью. Она решила — еще много раз будет ходить с Антоном за хлебом.
— Сорок восемь — половину просим, — закричала она, и собака, которая ждала ее у магазина, тоже нечто пролаяла, похожее на “сорок пять — мой закон не изменять”.
Антон отдал Насте половину булочки и решил также поблагодарить беседой. Он хотел объяснить, как Земля вращается вокруг своей оси.
— Смотри! — Он повернул мяч-глобус. — Земля повернулась — и наступила ночь.
В рабстве
Земля повернулась, и наступила ночь. Настя сидела на скамейке. Доходяга убежала с другими собаками искать, а вокруг нечего было найти. Подошла женщина, и при свете фонаря ее металлические зубы страшно сверкали и пугали Настю. Но есть хотелось сильнее, чем пугаться.
— Пойдем, у нас согреешься. Одеяло я купила двуспальное. Тяжелое, как трактор. Проснешься и думаешь: трактор наехал на тебя.
И женщина вдруг пошла шикарной походкой, запев:
— Килька плавает в томате, ей в томате хорошо...
Настя пошла следом, пришла за женщиной в квартиру и обрадовалась: там работал во всю мощь телевизор.
— Ха-ха-ха! — услышала Настя и поняла, что в квартире еще есть кто-то, и это — дядька. И точно: скоро послышался звук дребезжащей посуды, и в коридор вышел мужик, почти старик, пронес на кухню кастрюльку дрожащими руками.
— Пап, смотри, кого я привела.
— Кого ты привела, Фая? — спросил он неожиданно сочным голосом. — Мать-то уж наводит справки.
Настя зачастила: нет, никто не ищет, разве что Доходяга — это маленькая собачка...
Настя прошла за тетей Фаей в кухню и села поближе к помидорам. Вдруг тетя Фая схватила старика за шею и начала душить, приговаривая: “Отдай трешку, отдай!” — “Я один у тебя, Фая!” — выл и хлюпал отец.
Дочь отца задушила и бросила посреди кухни. Потом она достала у задушенного трешку, мятую- перемятую, а Настя за это время проглотила один помидор не жуя. И внутри пищевода у нее стало что-то неправильно. Поэтому она не заметила, когда старик встал и начал наливать ей суп, капая на стол самые вкусные, самые жирные капли. Настя ела и поглядывала на стену: там висели, змеясь, прозрачные трубочки с огромными иголками на концах. Некоторые иголки были в крови. Настя видела в больнице эти капельницы, но почему они здесь? Изнутри пошел испуганный голос, когда он вышел наружу, получилось “спасибо”. Больше всего ей хотелось убежать отсюда в уютную, домашнюю ночь.
— Спасибо в карман не положишь и в стакан не нальешь, — ответили ей сразу старик и Фая.
И с тех пор после каждого завтрака слышала она эти слова. Привыкла к ним. Привыкла и к тому, что из капельниц нужно делать разных чертей и рыбок — белых, розовых, голубовато-зеленых. Копыта она делала из резиновых трубочек. “Хвост разрезай под абажурки!” — учила тетя Фая — сама она из-за дрожащих рук уже не могла ровно что-то разрезать. Но вскоре Настя начала придумывать. В благодарность за разрешение смотреть телевизор рыбкам она приделывала роскошные хвосты, похожие на локоны принцессы из сказки, или вставляла в их блестящие прозрачные животы маленьких рыбок-деток. Потом она придумала делать рыбок с рогами, рыбок в шляпах, и все это раскупалось на рынке, а тетя Фая становилась все добрее к Насте и однажды купила ей даже вишен. Себе и отцу она неизменно покупала водки. Стакан водки в ее башке превращался в туманные мечтания.
Жизнь двора
Семейство Ивановых вышло во двор: у Сонечки — кулек с куриными косточками, похожий на раскопанное обрядовое захоронение вождя какого-то разумного куриного племени. Антон нес плошку с молоком, которое медленно покачивалось всем своим круглым белым телом.
— Тетя Паня, вы не видели? — Антон вдруг замер, почувствовав, как плоть ветра переливается по двору (а дворничиха тетя Паня вскапывала клумбу). — Не видели вы кошку Безымянку? — Антон волновался — он ждал от жизни приключений и боялся: если тетя Паня точно знает, где кошка, тогда уже будет не так интересно.
Безымянка была любимицей двора, потому что шкура ее казалась сшитой из разных кусков — рыжего, белого и черного, а ведь считается, что такие кошки-богатки приносят счастье. Но тетя Паня бездомных кошек вообще не любила и посоветовала скормить косточки собаке.
— Это собака Насти, не верящей во вращение Земли, — пояснил Антон.
— Какое вращение Земли! Да она, она же неумоя, эта Настя. — Тетя Паня называла “неумоями” все живое и неживое, если это быстро пачкается или плохо отмывается. У тети Пани не было своих детей, но было свое мнение о всех детях двора.
— Зато этим девочкам хорошо, — завистливо подумала вслух Сонечка, — у них собачка!
— Должен же быть с ними кто-то умный, — отбил атаку папа Иванов.
— Когда я была маленькая, умела считать только до двух! — сказала Сонечка, желая подчеркнуть свой ум, ведь ей уже исполнилось немало — целых пять лет.
Антон нашел семейство шампиньонов и вырыл два бело-розовых красавца гриба: огромный и поменьше, Персей и Андромеда, да, потому что папа в отпуске и читает вслух про них... Персей Богоравный... Антон хорошо притоптал ямку, чтобы там выросли другие грибы.
