— А в каком доме мы жили в том мире? — спросила Настя нервно, словно до конца не была уверена, что настоящий, окружающий ее мир прочен.

— Мы жили в доме у моря. Получили его в наследство...

Потом девочка долго писала что-то в своем дневнике. Света подумала: о маме? Надо посмотреть. Но там было написано: “Сегодня я съела три конфеты “Белочка”, четыре конфеты “Весна”, четыре “Каракум” и одну неизвестную шапочкой”. (Это она трюфели имела в виду, догадалась Света.)

— У меня галло...цинации! — вдруг крикнула Настя. — Портфель шевелится!

Портфель Миши на глазах стал съеживаться и оседать. Но ничего странного — он просто оттаял в тепле, кожа-то искусственная. Так что можно засыпать — ночь скоро.

Ночью Настя стала умирать. Ноги посинели. Растянется, растянется — потом резко встряхнется, опять задышит. Света побежала звонить в “Скорую”. Но там сказали, что вызовов слишком много, поэтому нужно дать анапирин — и все. Света вернулась домой: Миша оборачивал девочку мокрой простыней, приговаривая, что Александра Македонского тоже так лечили — мокрыми простынями. Света вспомнила, что Александру эти простыни, смоченные в уксусном растворе, так и не помогли. Она снова побежала звонить, ухнула вниз по лестнице, почему-то формулируя, что Настя — как пульсирующая вселенная (то приходит в себя, то умирает). Возможно, она ловила из воздуха мысли Миши. А если позвонить писателю К-ову, вдруг он со своим авторитетом поможет вызвать врачей?! Трубку взяла Дороти:

— У нашей Насти температура от Шопена падала, — сонно вспомнила она аристократическую деталь. — Да-да, мы ставим ей пластинку с Шопеном, и Настя приходит в себя...

— Ну, у вас всегда есть чему поучиться, — как в бреду бормотала Света.

Света бросила трубку. В “Скорой” опять говорили про множество вызовов и вдруг спросили: “Рвоты ведь не было?” — “Была!” — радостно закричала в трубку Света — на весь микрорайон. “Так бы сразу и сказали! Ждите”.

Света подошла к подъезду, а “скорая” уже стояла возле. Две женщины в белых халатах пытались разобрать цифры на табличке. Света подхватила их под руки и бегом потащила вверх. Увидев судороги Насти, врач закричала на Свету: “Где вы были раньше?” Но ведь раньше было много вызовов! Ну уж в этом они, врачи, не виноваты. А Света тоже не виновата. “Если укол не поможет...” — повисла в воздухе страшная фраза. Но укол помог. Через полчаса врачи уехали, повелев наутро вызвать врача. Света заснула раньше, чем ее голова коснулась подушки.

И проспала до обеда. Миша давно отвел детей и ушел на работу, по пути вызвав врача. Его звонок и разбудил Свету сейчас.

— У нас так разбросано... ночь не спали... такой букет болезней! — заметалась Света, убирая то одно, то другое.

— Значит, вы с мужем любите друг друга, — заметил молодой человек, начиная мять Настин живот.

— Какая тут связь: беспорядок и муж?

— Простая. Вы уверены друг в друге. И главное для вас не в порядке заключается...

Такой молодой человек — и так интересно рассуждает. Интересно еще, когда он закончил вуз? Ах, еще не закончил, без году врач... Хорошо в пермском меде психологию дают... Света любила психологию, но...

— Печень сильно увеличена, — частил без году врач, быстро выписав рецепты и направления на анализы. — От газов можно массаж живота по чайной ложке.

— А желчегонные давать по часовой стрелке?

Они были довольны друг другом.

Настя тоже была довольна: в школу не идти. Но из-под подушки торчала записка Миши: “Из Америки в Китай поросенок мчится, и желает он тебе хорошо учиться!” Скоро каникулы, улыбнулась она и задремала.

— А когда я была маленькая, — сказала Соня, — думала, что наша солонка — волшебная! Да, соль ведь там никогда не кончалась. Но однажды я увидела, как мама сыплет в солонку соль... — И она грустно покачала головой — не хотелось ведь расставаться с волшебством в этой жизни.

— Сколько несчастья нам принесла твоя погоня за счастьем! — И Света давала Насте желчегонное, ставила градусник, разводила клюквенный морс.

— А сами-то!.. А вы... Собаку увезли в ветлечебницу и там... сделали укол, чтоб он уснул навсегда. Мне Нина это по секрету сказала.

Тут Света прямо обезглаголела. Они с Настей вместе были, вместе пса потеряли, а теперь что?! Слова соседки стали реальнее реальности! Нина еще сегодня утром говорила на кухне: конечно, делать добро нужно, но уж очень Настя некрасивая девочка. Сколько денег на нее уходит, лучше бы Ивановы купили лишний кубометр альбомов по искусству... Она поссорить хочет Свету с Настей... чтобы на кухне народу меньше было, когда девочка уйдет. Но... худой мир лучше доброй ссоры. Настя прочла все эти метания на лице Светы и разочарованно отвернулась к стене. Ссора принесла бы ей какую-нибудь да выгоду... от соседки, например! Но Ивановы все наоборот делают...

— Давай градусник. Ого, сорок один...

— А еще я Ладу ненавижу, потому что она лучше учится, умнее! — в стенку подала реплику Настя.

Вошел Миша и пытался понять ситуацию.

— Ха! — сказал он. — Значит, любишь ты глупых? Умных ненавидишь? Все понял. Внимание: я глупый!

Но Настя закрыла глаза, показывая, что она спит.

Света принесла анапирин, но Миша засомневался, согласится ли дитя принять лекарство со столь умным именем — анапирин! Вряд ли, ой ли.