Кажется, что везде можно общаться с умершими родными, но... именно в Родительский день Светлана (Фотина) ощущала, что на Южном радость от воспоминаний жизни с родителями в воздухе разлита. И даже если не было хороших у тебя родителей, чужое утешение проливается на тебя (для чего и ездят все разом).

Светлана поспешила вернуться к трем часам: должен был позвонить ее дипломник и отчитаться, как прошел эксперимент с комплексонами. Дипломник не позвонил, но она даже обрадовалась: ощущение от разговора на кладбище с матерью — долгого и доброго — стремительно, как провод, вилось за нею в автобусе (с того места, где лежала могильная плита, до кухни, где Светлана сейчас ставит белоснежный “Тефаль ” на его электрический пьедестал). “Видишь, мама, — говорила она, — хороший чайник я купила, только энергии трескает много — нисколько о нас этот “Тефаль ” не думает... ”

— Света! Света!

Светлана бросилась к соседке, оставляя клочки эмоций на углах мебели. А дело было вот в чем: Искра увидела, что дверь взломана, “Шарпа ” нет, шифоньер разинут настежь. В голове у Искры просто трезвон: вот-вот, сейчас покажутся милые предметы из своих пряталок — немного подшутили, и ладно. Замелькали контуры телевизора туманом в пустом углу, а в открытом шкафу, кажется, самоцветный ворох мелькнул из полупрозрачных одежд. Но сил у Искры не хватало наполнить эти объемы твердыми атомами и вернуть к жизни утраченные предметы. И она надорвалась, зарыдала и заголосила: “Света, Света! ”

— ...мяса пять килограмм! — Искра бросилась к холодильнику — пусто.

Когда Светлана вошла, она так и стояла, держа отвисшую заиндевевшую челюсть пустого морозильника.

... В перерыве между двумя нашествиями горя они вызвали оперативника. Он прорысил на середину комнаты. Обычно у людей в глазах такие точки блестящие стоят, а у него от быстрых движений зигзаги световые, зазубрины!.. Он выпускал световые колючки в Светлану, слушая ее подробный рассказ, где что стояло и как выглядело.

— ...а на телевизоре диагональная царапина.

Она поймала его подозрительный взгляд: не ты ли наводчица, слишком уж хорошо все знаешь!

Она сразу легкую испарину почувствовала на лбу.

— Мы обе видели наводчика — читал на площадке газету целых пять часов! Или четыре.

— Или три, — с сомнением добавила Искра.

Он горько на них посмотрел: “ Бабье, дуры ”.

— Как выглядел наводчик? Портрет! Портрет давайте.

— То горбился, то прямой... Усы такие... Читал газету. На площадке стоял.

— Какие усы: пегие, рыжие, белокурые, черные?

— Обычные усы.

— Вы кем работаете?

— Я доцент университета.

Оперативник сказал обреченным голосом: “Понятно ”. Видно, что в его жизни было много доцентов- свидетелей и толку от них никакого. Научные работники углублены в свои мысли, бескрайние научные просторы, а внешний мир они рассматривают как приложение к вечным законам.

— Вы его найдете, вора? — спросила Искра детским голосом. — Да?

— Не знаю, не знаю, ничего не обещаю! — отрезал оперативник.

— Это надо же: в Радоницу воровать идти! Грех-то какой! Бог его накажет! Ведь что есть более святое... чем пойти на родную могилу... в Родительский день! А они в это самое время людей грабят! Нет, Бог обязательно накажет его! Их! — Светлана бормотала это бесконечно. — Бог накажет за такое!

— Ничего не обещаю, — твердил свое оперативник. — Мало людей у нас. Не хватает средств. Подпишитесь, свидетельница. Вас как зовут?

— По паспорту я Светлана, но в святцах нет этого имени. Так что я Фотина. Однокоренные слова: фотография, фотон, фосфор...

— Хватит! — взмолился оперативник.

— Вот какие у него были усы: псевдоницшеанские.

— Вот этого не надо! — Он выставил руку защитным движением. — У вас есть телефон, Искра Даниловна?

— Телефон у меня ,— ответила Светлана.

Он вяло записал номер.

— Вот увидите: они попадутся , Бог их накажет — в такой день воровать! — Светлана смотрела, как следователь пальцем чертил на лбу какие-то мучительные круги, как бы ловил мысль, которая уходила от него, а если б не уходила, то помогла бы сдвинуть с места это тухлое дело.

— Мы сразу поняли, что он тут не зря стоит, что наводчик! — кричали они ему вдоль лестницы — вслед.

— Портрет, портрет дайте! Я позвоню вечером! — Он словно в два прыжка исчез.

Вечером он не позвонил. Светлана, как и все в подъезде, думала: ограбление — как ползучая заразная болезнь. Завтра это может случиться с каждым, но не дай Бог!

Драма в том, что добро и зло в чистом виде не существуют. Украли злые у добрых? Однако если Господь допустил это, то за что-то... Слова все какие-то примитивные, думала Светлана, но там, где пытаешься дойти до глубины смыслов, сложные слова не нужны. Там, где глубина, там и литература кончается, там