то ахинею, что, мол, опасно, и Гриню верить до конца не стоит, и самой ей ехать ни к чему. А если и ехать, то всю сотню брать с ним, паном Теодором, впридачу.
Девушка и слушать не стала. Если уж Гриню не верить, так и верить некому. А сотню брать не след. Во-первых, и сотни нет, всего восемь десятков, а во-вторых, Валки бросать нельзя. В Валках Хведиру и место - пусть в окуляры смотрит да лад блюдет.
Поспорили. Поругались даже.
С тем и уехала.
Теперь, ясным днем, Хведировы страхи и вовсе казались ерундой. Вот лес проедут, а там и Калайденцы. Первым делом - разведку вперед, затем - к церкви…
Сзади засмеялись, присвистнули.
- Панна сотникова, а можно песню?
Ярина улыбнулась - хорошо, что у хлопцев настрой боевой!
- Давай!
Вновь присвистнули, и молодой голос затянул - громко, задорно:
Песня была своя, валковская. Максим Климовский ее сложил, тот, что к Ярине сватался. Девушка лишь головой покачала - без царя в голове хлопец. А песня хороша, теперь ее всюду поют: и в Полтаве, и в Харькове.
Пели весело, в два десятка глоток, и девушке подумалось, что угадал гуляка-Максим. И сам он теперь за Дунаем, и батька ее, и браты Хведировы. И песня уже там…
- Ханум!
Резкий голос Агмета ударил, словно плетью. Ярина вздрогнула, обернулась.
- Ханум-хозяйка! Гляди!
Рука с камчой указывала куда-то вперед. Девушка привстала на стременах…
И увидела встревоженное лицо Рио.
- Госпожа Ирина! Надо остановиться… задержаться…
И пан Рио туда же! Ярина вгляделась. Лес как лес, к самой дороге подступает, на опушке - ни следочка…
Пан Рио пошептался с паном Хвостиком, вновь обернулся.
- Мы проедем вперед. Хостик что-то почувствовал. Птицы…
Птицы? Ярина удивилась, хотела переспросить…
И тут ударили выстрелы.
…Сначала дрогнула земля. Затем - рванулась навстречу. Плечо больно ударилось о закаменевшую, припорошеную снегом, грязь. Губы пронзило болью, рот сразу наполнился соленым, горячим…
…А выстрелы все гремели, близко, совсем близко…
- Ханум-хозяйка! Ханум!
Агмет! Девушка приподняла голову - и застыла. Прямо на нее смотрели конские глаза. С болью и ужасом смотрели…
- Ханум!
Ярина наконец очнулась. Она лежит на дороге, конь - рядом, чуть дальше - чье-то тело в синем жупане…
Сильные руки приподняли, оттащили в сторону, за придорожную канаву.
- Лежи, ханум-хозяйка! Лежи!
Лежать?! Девушка возмутилась, оттолкнула слугу…
И замерла.
Отряда не было.
На дороге шевелилась страшная куча-мала - люди, лошади, рушницы. Трое, едва держась в седлах, неслись назад, к Валкам.
…Выстрел… Еще один, еще. Тот, что скакал сзади, взмахнул руками…
Еще не веря, не понимая до конца, она повернулась к Агмету - и ахнула.
Татарин лежал на снегу, в сжатой руке - пистоля; шабля - рядом…
- Госпожа Ирина! Госпожа Ирина!
Пан Рио? Жив?!
Свистнуло у виска. Девушка прижалась к холодной земле, затем приподнялась…
…Мертвые кони… Чья-то поднятая рука. Пан Крамольник? А вот и Хвостик - с шилом в руке. Лицо не узнать, все в крови…
- Госпожа Ирина!
Пан Рио упал рядом, выставил вперед мушкет.
- Я… Забыл, где воспламенитель!… Кремень…
Девушка мотнула головой, выхватила из его рук оружие…
А из лесу уже выезжали.
Победители.
Крепкие хлопцы на кровных конях. Знакомые серые жупаны, и шапки приметные - с синим верхом. Впереди - пан Юдка, рыжая с проседью борода поверх одежи, в руке - знакомая турецкая шабля…
- Девку ищите! Девку!
Гортанный голос ударил в уши. Ярина закусила разбитую губу. Девку тебе, пан надворный сотник?…
Краем глаза заметила: в руке у пана Рио - пистоля. Не иначе из Агметовой руки взял.
- Курок взведите! - крикнула она, не очень надеясь, что услышит. - Сзади, кривой такой!
Легкий щелчок.
Услышал!
Сердюки соскакивали с коней, начинали ворошить окровавленные тела. Кто-то очень знакомый подлетел на сером коне к пану Юдке.
- Искать! - надворный сотник ткнул шаблюкой вперед. - Григорий, помогите им!
Григорий? Гринь Чумак?
