- Все-то тебе, Гром, бонбы да мины! Это ж какая бонбища нужна, чтоб горы своротить?!
Чем дальше, тем меньше обломки. Вот уже один песок остался - черный. Вроде бы и вправду горело! А это что? Уж не стекло ли блестит?
Ну и пусть себе блестит! Дорога никуда не делась, а я…
…А я еще один вопрос задам. Самый интересный.
Что важнее? Чтобы я черкасов пана Логина спас - или чтобы заклятие нарушил?
И опять - два ответа.
- Осторожней, панове!
Вэй!
Аврааам, Ицхак, Иаков! Да что ж это?
- Свят, свят, хлопцы! А ну, стой! Сперва молитву сотворим! Отче наш, иже еси…
И вправду!
Яма. Ямина. Ямища.
Кругом идет, а в том круге саженей… Триста? Больше?
Больше!
Края ровные, черным стеклом блестят, на дне… Вэй, и смотреть не хочу!
- А ведь и вправду, панове, рвануло! Рвануло - аж камень запекся!
- Да врешь ты, Дмитро! Такое лишь Сатане клятому под силу!
- Цыть, дурни, доболтаетесь! А ну, хлопцы, в обход! Да по сторонам глядите. Не ровен час!…
А я смотрел в черный зев пасти Шеоловой, стеклянным блеском блиставший, и иной блеск вспоминал. Вспоминал, да в который раз себя дурнем величал. Как же, Юдка-шлемазл, забыть такое мог!
«Смотри, консул! Дальше ни ты, ни я не властны… Будет наша смена - проскочите без потерь. Или для вида придерутся… Ой, продала дивчина сердце, та й купила черкасу седельце… Пан или пропал. Держи, консул…»
Держи, консул!
Держи!
Дурень я, дурень!
Ой, продала дивчина сердце,
Та й купила черкасу седельце!
Седельце за сердце купила -
Она его верно любила!
И еще один вопросик. Маленький такой - вдогон! Или яблоко от яблони далеко падает?
Уже и соскучиться успел. Уже и в седле вертеться начал. И когда клешня четырехпалая вновь на плечо легла, не выдержал - расхохотался.
- Чего смеешься, жиду? Или палю вспомнил? Эх, будь я на месте пана сотника!…
- То я знаю доброту вашу, пан есаул! Да только после вас.
Огрызнулся, не думая. Все на руку химерную смотрел. Явился! Ну-ка, с чего начнешь, пан морок?
- Мы можем договориться, Иегуда бен-Иосиф!
Ого! Сперва пугает, после - сделку сулит. Ну точно допросчик из приказа разбойного, что в Москве- городе меня на дыбу поднимал…
…Земля ему пухом - и кол осиновый. Стоеросовый.
- Тебе лучше ответить, Иегуда бен-Иосиф!
Вэй, помню я свое имя, помню! А ответить? Отчего бы и нет? Эх, в таком деле перво-наперво нельзя пытаемому времени давать! А то опомнится…
…Как я тогда в Москве, к примеру.
Да, рано пташечка запела!…
Ну-ка, ну-ка!
Хоть и серый был день, а вместо неба - туман сизый, все же засветилось, заиграло золото. Славный медальон, добрые руки делали.
Не иначе, жидовские (вэй, смири гордыню, Юдка!).
А вот и пчелка! Еще краше, еще фигурней. Дуну - и улетит!
- Не смей! Не смей! Именем Святого, благословен Он, прошу тебя!
…как бы кошечка не съела!
Едем!
И снова затируха. Всего по нескольку ложек на брата.
Ну и на этом спасибо!
И цимесом показалась мне пресная соломаха - даже ложку облизал. А паны-молодцы, черкасы гетьманские, явно приуныли. Кажись, и горелка на исходе!
- Так чего, хлопцы? Доведется конину жрать! Слышь, Нечитайло, давай с твоего серого начнем!
- Тьфу! Да я лучше жида клятого съем!
А что же вы думали, глупые гои? Легко ли вокруг Света Мирового ехать? Да только не сожрете вы меня - подавитесь!
- Эх, вареников бы сейчас! Да со сметаной!
- Цыть! Балачки о жратве запрещаю! Чтоб не про вареники, ни про галушки, ни про борщ, ни про бок бараний с чесноком и с подливкою, прожаренный да пропеченный, с корочкой… Фу ты, прости Господи! Лучше про девок языки чешите!
- Да какие после соломахи девки, пан сотник!
А я все на плечо глядел. Но нет, сгинула клешня. Спрятался морок! А ведь тут он, близко, чую!
Да и чуять нечего. Вот она, цацка золотая, с пчелкой дивной. Эх, пан Панько, удружил! И за что? Или я твоему Ковену на дороге встал? Или не в Ковене дело?
- Эй, морок! Чего пропал?
Хоть и ждал, да все же дрогнуло сердце. Вот он! Длинный, темный, рукастый, узкие глаза нездешним огнем горят.
…И пальцы! На одной руке - четыре, на другой… Шесть на другой!
Вэй, яблочко-то от яблони!…
- Что тебя от меня надо, Иегуда бен-Иосиф?
- Что?! - восхитился я (шепотом, шепотом!) - Сначала ты, нежить, тревожишь почтенного человека, грозишь даже, а потом еще удивляешься! Вэй, что за мир? Даже у призраков не осталось совести!
- Я проиграл, - печально проговорил морок.
- А мне что за дело? - возмутился я. - Или это повод приставать к бедному жиду?! Да клянусь Именем Ав, чье число семьдесят два, и именем Саг!…
Грустный смешок. Я осекся. Во-первых, нечего зря клясться, а во-вторых…
- Мне так уже ответил один Заклятый. Только без имени Ав. Он был не столь учен, как ты, бен- Иосиф!
- Эй, Юдка! Чего не отвечаешь, пархатый жид?
Ага, панове черкасы! Эх, спугнули!
- До пана сотника, живо! А не то я тебя, курвий сын, канчуком!
- А ты попробуй, хазер! - предложил я, взглянув прямо в его наглые глаза.
Дернулась рука, за шаблю хватаясь, дернулась, опустилась.
- Потом поговорим, - прошептал я в никуда. - Как заснут все. Не уходи!
Тихий шелест был мне ответом.
